– Давайте! Живо вниз! – прокричал Анатолий Нестеров уже практически с лестничной площадки.
– Вперед! – я резко развернул Лизу к выходу.
– Погоди. Я переоденусь, – моя подруга начала расстегивать свою замусоленную «Аляску». – А то руки заняты. Стрелять не смогу.
– Не придется тебе стрелять. Беги, прячься в машину и больше ничего, – я, было, принялся тащить девушку по коридору, но, сделав всего шаг, остановился как вкопанный. Совершенно неожиданно на глаза попалось то, что ускользнуло от моего взгляда раньше.
При взгляде из глубины квартиры, зеркала отсвечивали несколько по-иному, а потому рисунок и надпись, сделанные пальцем на пыльном стекле, с этой стороны были видны куда отчетливей. Надпись не отличалась особой оригинальностью. «Я был здесь» – эту короткую фразу писали все путешественники на всех стенах и заборах мира. Зато вот рисунок… Я не очень большой мастак по части изобразительного искусства и умею рисовать всего две вещи: Т-90, во всех тех проекциях и морду мультяшного волка из «Ну, погоди!». Так вот эта самая морда, изображенная в характерном Ветровском стиле сейчас и украшала зеркальную дверцу платинного шкафа в коридоре моей старой давно покинутой квартиры. И, убейте меня, я не помнил, что бы рисовал ее здесь!
– Твою мать, полковник, где вы там застряли?
Разъяренный рык майора милиции мигом отрезвил, вывел из замешательства, напомнил где мы и что будут стоить наши жизни, продлись эта безрассудная экскурсия еще хоть на минуту. А ничего ни будут, даже ломаного гроша! Именно поэтому мы с Лизой выскочили из квартиры и стремглав кинулись вниз по полутемной лестнице.
Глава 13
Нестеров спускался на целых два лестничных пролета впереди нас с Лизой, а потому во дворе он должен был оказаться первым. Цирк-зоопарк, допустить этого я, конечно же, не мог.
– Толя, стой!
Мой крик походил на звук выстрела. С коротким хлестким эхом он полетел по сумрачным пролетам и лестничным площадкам. Майор, конечно же, услышал, просто не мог не услышать, но тем не менее этот старый самоуверенный болван продолжал упрямо топать по ступеням.
– Стоять, я сказал! Куда прешь, дурак!
Мне ничего не оставалось, как перейти на более доступный язык общения. Это как всегда сработало, и милиционер притормозил. Он задрал голову вверх и прокричал в ответ:
– Начинается! Оглох, что ли?
– Начинается, – подтвердил я. – Только ты, балда, понятия не имеешь что именно.
Выкрикивая эти слова я со всех ног мчался, по крайней мере, мне казалось, что мчался, вниз по ступеням. Желание поскорее нагнать компаньона объяснялось страхом за жизнь, человека, которому я обязан своей. Вот сейчас этот старый упрямец положит на мой приказ и двинет наружу, а там…
Однако пожилой милиционер оказался достаточно благоразумным, и не стал искушать судьбу. Я видел его темный силуэт, который переминаясь с ноги на ногу, продолжал послушно стоять на площадке первого этажа.
– Ну, чего там еще? – поинтересовался Анатолий, когда мой бесконечный спуск наконец окончился.
– Сейчас узнаешь, – пообещал я и, отодвинув Нестерова в сторону, первым двинулся к выходу.
Опрометчиво, так сказать с ходу, опытный сталкер Ветров во двор выскакивать не стал, потому как прекрасно помнил: здание отбрасывает тень, и ложится она как раз на эту сторону. А тень в «сумраке» это самое опасное место. Именно там чаще всего и скрываются ее гребанные тески.
Я осторожно выглянул из подъезда. БТР стоял там же, где и раньше, на самой границе тени и света, если конечно можно называть светом то, в чем тонут сумрачные улицы мертвого Наро-Фоминска. Левый десантный люк на крыше боевой машины был открыт, а рядом с ним на броне стоял Главный. Свое ружье он держал наготове. Взгляд ханха, будто бесстрастный объектив кинокамеры слежения, полз по периметру заброшенного двора.
– Эй!
Мой окрик прозвучал совсем негромко, да и не крик это вовсе был, скорее шепот. Но все же Главный услышал и быстро повернул голову. Я уже было совсем собрался поинтересоваться последней обстановкой, да так и замер с открытым ртом, не произнеся ни звука. Краешек глаза царапнула россыпь зловещих искр цвета темного граната. Они вспыхнули всего на мгновение и тут же погасли, словно впитавшись в покрытый черным покрывалом асфальт. Наверное зрелищем можно было залюбоваться, это, конечно, если не знать и не думать о том, что произойдет дальше.
А произошло следующее: Главный резко развернулся, вскинул ружье и стал целиться. Метил он вовсе не в эпицентр только что отгоревшего багрового звездопада, а, о ужас, едва ли не прямо в меня. Через мгновение грянул выстрел, и голубая молния ударила в асфальт всего в двух шагах от ступеней подъезда. Светящаяся голубая пуля настигла незримого врага и взорвалась в его теле ослепительно яркой белой вспышкой. Того, что произошло потом я раньше никогда не видел и даже не мог себе представить.
В лежавшей на земле тени здания тускло засветился неправильный похожий на уродливую кляксу участок площадью квадратов так в пять-шесть. Он вдруг зашевелился, скорчился, скукожился и подпрыгнул вверх. Налитая темным пульсирующим багрово-фиолетовым огнем клякса повисла в воздухе и стала биться, корчиться, выворачиваться, завязываться в невероятные узлы. Все это сопровождалось высоким, постоянно меняющим тональность писком или вернее сказать свистом, от которого, казалось, мелко завибрировала сама земля под ногами. Агония длилась всего несколько секунд, по истечении которых внутри тени образовалась крупная черная дыра. Именно в нее и стали втягиваться хищные дико извивающиеся фолликулы. Процесс шел со все нарастающей скоростью. В тот самый миг когда вся тень втянулась внутрь, послышался глухой хлопок и дыра бесследно исчезла.
Да, такого я точно никогда не видел. Однако больше, чем исчезновение самой смертоносной бестии, меня поразила память, оставленная ей о себе. В чернильно-черной тени, которую продолжала отбрасывать девятиэтажка, зияло светлое, словно вырезанное острым лезвием отверстие точь в точь повторяющее контуры таинственного создания. Уйдя, сгинув обитатель «сумрака» забрал с собой и кусочек настоящей тени, предоставив всем нам возможность детально разглядеть кусок грязного, заваленного мусором асфальта.
– Давай, Ветров, бегом! – владелец помповика махнул нам рукой. – Их тут становится все больше.
Кого «их» уточнять не требовалось. Я прекрасно знал кого, а потому вихрем слетел с крыльца. Оббегать все еще не затянувшееся светлое пятно на месте только что уничтоженной тени, мы не стали. Ступив на него, я почувствовал холод, лютый холод, такой что заныли пальцы на обутых в кирзаки ногах. Почему-то сразу в памяти всплыл рассказ Ипатича, тот самый, о его отсидке в институтском бомбоубежище. Помнится, старик говорил, что дверь в подземелье тоже стала обжигающе холодной, и что это холод другого, чуждого нам мира, в который провалился Троицк. Откровенно говоря, тогда я отнесся к словам ученого с некоторым скепсисом. Ну а вот теперь… Черт его знает, может тени и впрямь пришли именно оттуда, может они и есть самое что ни на есть достоверное доказательство слов ученого?
До бронетранспортера мы добрались благополучно. Нестеров как пушинку забросил Лизу на броню. Майор хотел было то же самое проделать и со мной, но я отказался.
– Сам забирайся, живо! – показывая пример, полковник Ветров, вцепился в приваренные к броне скобы.
Как только я плюхнулся на привычное уютное место механика-водителя, то сразу почувствовал себя намного уверенней. Коню понятно, броня не в состоянии защитить от теней, и в лучшем случае лишь продлит нашу агонию, но все же и это уже было кое-что. Недаром всем известный герой из «Белого солнца пустыни» товарищ Сухов на вопрос: «Тебя сразу убить или желаешь помучиться?» не раздумывая выбрал второй вариант. Вот и мы, в случае чего, помучаемся, а там уж как бог даст.
– Ветров, увози нас отсюда! Быстро! Проекции сдвинулись раньше срока. Сейчас сюда хлынет настоящая тьма. – Голос этого самого бога негромко, но очень требовательно прозвучал сверху. С небес, что ли? А вот, дудки! Ему сейчас до небес, как до Киева раком. Главный по-прежнему оставался на броне.
Конечно, дюже интересно, что за штуковины эти проекции и куда они там сдвинулись, да только вот узнавать недосуг. А вообще-то, нахрена мне это надо! Валить отсюда, вот и все что требовалось делать! Поняв это, я с несказанным облегчением надавил на педаль газа. Устал я от всех этих тайн! А так… бежать и ни о чем не думать. Благодать, мать ее за душу!
Послушный моей воле мотор тут же взревел, и машина рванулась вперед. Двор я покидал уже совсем иным путем: с другой стороны здания, в объезд небольшой одноэтажной пристройки, в которой раньше размещался мебельный магазин «Столплит». Протиснувшись между стеной павильона и длиннющей девятиэтажкой, в шутку прозванной «китайской стеной», я вновь выскочил на улицу Курзенкова. Правый поворот, и на полной скорости «302-ой» помчался в направлении железнодорожной станции. Вернее хотел помчаться, но неожиданный довольно громкий хлопок и последовавшая за ним яркая белая вспышка охладили этот пыл.
– Что это? – Загребельный инстинктивно схватился за уже давно пустовавшее крепление радиостанции. – Я искры видел! Прямо из под машины летели.
– На пузырь наехали, – прорычал я в ответ.
– Это плохо? – в моем голосе сквозили одни лишь пасмурные интонации и Андрюха не на шутку всполошился.
– Хуже некуда.
– Неужели колеса… – начал было Леший, но я его оборвал.
– Да в порядке колеса! Чего им сделается? А вот «сумрак» идет. Понимаешь, настоящий «сумрак».
Это была истинная правда. Пузыри обитали только в глубине мрачной аномалии, и их появление здесь не сулило ничего хорошего. Кроме этого подрыв на живой электростатической мине отрезвил, заставил вспомнить о правилах Проклятых земель. Я будто услышал свой собственный голос, который сурово приказал: «Ветров, твою мать, ты что ж это творишь? Куда прешь? Жить надоело? А ну, делай все внимательно и осторожно, с головой, одним словом».