– Мне бы тоже хотелось это выяснить, – ханх ответил быстро, может даже чересчур быстро.
– Не знаешь, значит? – Загребельный метнул на меня ну очень подозрительный взгляд, так что я сразу понял: этот ответ ему явно не понравился.
Пожалуй, кроме постоянно находящегося начеку ФСБшника, на интонации Главного никто не обратил внимание. Да к тому же, разговор зашел о Блюмере, о его жуткой смерти. Те, кто был свидетелем этого кошмара, вряд ли смогут думать о чем-либо ином. Только один Леший такой… продукт, блин, многолетней кропотливой КГБшной селекции.
Я оказался прав. Воспоминание о Сергее заставило всех замолчать. У меня самого в памяти всплыла высокая, худощавая, немного нескладная фигура молодого аспиранта Харьковского Авиационного. Как-то так вышло, что в лицо я ему глядел редко, в основном оценивал поступки, действия, работу. Вот и запомнилось: то Сергей заслоняется от ударов разъяренного Пашки, то они с Ипатичем чертят на полу какие-то схемы, то авиационный инженер сутулясь копается в распотрошенных блоках энергетического щита. А сегодня днем перед штурмом казармы… Вдруг перед глазами встала картина: тускло освещенный десантный отсек, до краев наполненный грохотом оружейной пальбы, криками, руганью и гарью. И Блюмер с каким-то диким огнем в глазах. Он хватает сумку с гранатами и как очумелый бросается в десантный люк. Никогда раньше не видел его таким. Это был другой, совершенно другой человек.
– Он все сделал правильно.
От неожиданно прозвучавшего голоса Главного я вздрогнул, А когда понял глаза, то увидел, что ханх уставился именно на меня.
– Кто он? – переспросил я, неожиданно севшим голосом.
– Тот, о ком ты сейчас думал.
– Сергей? – это был больше тяжелый стон, чем вопрос.
Главный кивнул и продолжил:
– Блюмер был заражен. Это один из вирусов, который гнездится в телах упырей. Покраснение вокруг глаз, кровь из носа, темная сыпь. Одним словом, сомнений у меня не оставалось. – Ханх опустил глаза. – У нас не было возможности его спасти, так что поступок этого молодого человека…
– Получается, он знал о вирусе? – моментально среагировал Леший.
– Знал, – Главный кивнул. – Я сам ему рассказал.
Рассказал? Я тут же наморщил лоб и стал припоминать. Видел или нет, чтобы Блюмер с ханхом шушукались? Пожалуй, не видел. Правда это еще ничего не доказывает. Я за ними слежку не устраивал. А вот взгляд, тот самый взгляд, которым Главный и отправил Сергея на смерть был, голову на отсечение даю, что был.
Не скрою, правда о Блюмере оглушила, переколошматила всю душу. Цирк-зоопарк, а ведь изменился человек. Еще как изменился! Другой бы на его месте забился в угол и скулил, дайте, мол, спокойно помереть. Еще вариант – изливать свое горе и отчаяние на всех окружающих. А вот Сергей – нет. Сцепил зубы, молчал, терпел, ждал, когда придет его час. И дождался. Вспомнив о той лютой смерти, которую принял молодой харьковчанин, а также о том кто именно поставил большую жирную точку на его жизни, меня затрясло.
– Что с тобой? – сидевшая рядом Лиза почувствовала мое состояние.
– Все нормально, – чтобы прийти в норму, я сделал глубокий вдох. – Сейчас все будет нормально.
– Для пущего релакса предлагаю посмотреть картинки, – Леший перебрался поближе к нам с Лизой.
– Какие картинки? – я оказался не готов так круто изменить тему разговора.
– Цветные, – за тупоумие чекист наградил меня укоризненным взглядом. – Линии всякие, кружочки и квадратики… Одним словом, карта называется.
– Карта?
– Ну да, карта. Зря ты что ли за атласом ходил? Давай хоть выясним, куда влечет нас тяжкий жребий.
Пока я копался в вещмешке, Леший подозвал Главного, ну а вслед за ним, само собой, подтянулись и все остальные. Впервые информация об инопланетном корабле должна была выразиться во что-то более конкретное, чем просто слова. Пропустить такое никто не хотел.
– Давай сперва глянем на Могилев, – предложил Андрюха, когда толстая книжка оказалась в моих руках.
– Пожалуй, – согласился я и стал искать нужную страницу.
В этот момент мной владели самый противоречивые чувства. С одной стороны волнение, почти трепет от того, что наконец узнаю где находится то самое заветное место, но с другой – страх. Даже не знаю перед чем. Что Главный не захочет говорить, что не найдет на карте, что в самый последний момент его хватит удар или ханх исчезнет, пропадет, как делал уже ни один раз.
– Это здесь, – наш проводник остановил меня буквально на второй странице с картами Белоруссии. – Километров двадцать пять к востоку от города. Модуль находится на территории лесного массива между Антоновкой и Горобовичами. – Иллюстрируя свои слова, ханх постучал пальцем по карте. – Вот это место.
– Холера тебя забери, Олесь! – одного взгляда на план хватило, чтобы самые жуткие страхи танкиста завопили во мне все в один голос. – О чем ты только думал? Там же болта, сплошные болота!
Болезненно перекошенная рожа полковника Ветрова вызвала у Главного легкую, немного снисходительную улыбку:
– Успокойся, там уже давно нет ни болот, ни леса, – секунду поразмыслив, он добавил: – Вполне вероятно, что на этом месте сейчас пустыня с ярко алыми барханами.
– Как пустыня? – одновременно выдохнули я, Леший и Нестеров.
– Как с алыми? – поддержали нас Пашка и Лиза.
Только вот оба этих вопроса так и остались без ответа. В следующее мгновение произошло событие, которое положило конец нашей полуночной игре в «Что? Где? Когда?».
Сперва это походило на легкий шелест. Так шелестит камыш под порывами легкого ветерка. Но звук становился все громче, и довольно скоро перерос в протяжное змеиное шипение. Услышав его, мы все как один вскочили на ноги. Цирк-зоопарк, знакомый мотивчик, та самая «веселенькая» песенка про шабаш.
– Призраки! – закричала Лиза.
– Они, – подтвердил Нестеров.
– Откуда звук? – Леший стал шарить взглядом по высокому своду храма.
Андрюха был совершенно прав. Шипение шло именно оттуда, сверху.
– Церковный купол резонирует, – разгадку отыскал Серебрянцев. – Он ведь металлом покрыт.
– Купол? – переспросил я и только тут понял, что зловещее «шабаш, шабаш» и впрямь звучит чересчур гулко, да еще и с каким-то странным вовсе не свойственным ему эхом.
– Выдержит? – вопрос Загребельного адресовался всем кто его слышал.
– Раньше ведь держал, – не очень уверенно нашелся я. – Почему именно сейчас должен…
Я не успел договорить. Откуда-то из-за спины, а совсем не сверху послышался скрежет сминаемого металла, треск ломающихся досок. Вслед за этим пламя костра прямо-таки распласталось по полу, придавленное ворвавшимся внутрь храма резким порывом холодного ночного ветра.
То что не устояла именно дверь, я понял моментально. Дьявольщина, как же так?! Неужели летучие бестии снова, как тогда в колонии Крайчека, изменили своим повадкам и пошли на штурм? И причина этому…
Искать причину сейчас не представлялось ни малейшей возможности. Да и на кой черт она нам сдалась, эта самая причина! Какой мертвым прок от этого знания? Да если бы мертвым, а то ничему, пустоте, в которую превращаются все, до кого дотянулись ненасытные чудовища под название призраки.
Неистовым шквалом накатили воспоминания. Словно сотканные из ледяных нитей, черные лоскуты покрывают тело, и от их объятий уже не избавиться, не вырваться, сколько не трепыхайся. Руки и ноги немеют, перестают подчиняться, переходя в полную власть летучего отродья. Тебя начинает затягивать в какую-то ледяную бездну, и ты с ужасом понимаешь, что не просто паришь там, а сливаешься с ней, сам превращаешься в пустоту, в ничто.
Вспомнив этот ужас, я сделал непроизвольный шаг к костру. Только огонь, только свет в состоянии помочь и защитить. Только он – жизнь… Жизнь для меня, Лизы, Пашки, для всех нас.
– Жги все! – заорал я, еще не до конца осознавая, что именно надо жечь.
Может я и не осознавал, а вот Леший среагировал молниеносно. Своими здоровенными ручищами он сгреб всю охапку хвороста, которую брат и сестра Орловы заготовили по моему приказу, и швырнул ее в огонь.
Наверное при других обстоятельствах можно было бы сказать, что пламя вспыхнуло, но только не сейчас. Сейчас мне показалось, что здоровенная куча веток не горит, а тлеет, медленно, очень медленно. Цирк-зоопарк, и это в то самое время, когда входная дверь церкви буквально тает на глазах, когда в густом полумраке около нее уже шевелится зловещее черное нечто.
Неожиданно прозвучал отчаянный женский крик. Лиза не выдержала. Они бросила винтовку и, увлекая за собой брата, кинулась в дальний конец храма. Сознательно или бессознательно половина нашей команды шарахнулась вслед за ней. Леший с Нестеровым вскинули автоматы в весьма туманной надежде защититься. Фомин вцепился в плащ Главного и что-то неистово тараторил, возможно заклинал сотворить чудо. Быть может именно вид этого бывшего хозяина жизни, отчаянно молящего о спасении, и пробудил во мне гнев, стыд за род человеческий, слабый, никчемный, трусливый, унижающийся на глазах у чужого. Цирк-зоопарк, да если уж суждено помереть, так умри ты как мужчина!
Умереть как мужчина. Не скажу, что именно это желание подтолкнуло меня к действию. Скорее сработала заложенная где-то в подкорке мозга программа защиты своего дома, своей крепости. Очень старая, можно сказать древняя программа, которую использовало не одно поколение моих предшественников, начиная еще с первобытного человека. Именно она и подсказала, что оборонять вход, куда сподручней, чем сражаться с ордами неприятеля, ворвавшимися внутрь. Это аксиома, и справедлива она даже сейчас. Конечно, в драке с призраками мои шансы равны нулю. Но этот маленький дохленький нолик превратится в большой и жирный нолище, как только полковник Ветров встанет у входной двери.
Все это пронеслось в моем мозгу за долю секунды. Еще мгновение ушло на создание плана контрудара. Когда все было готово я отшвырнул бесполезный теперь автомат и двумя руками схватился за торчащую из огня ветку. Это была если не самая большая, то по крайней мере самая густая ветка со множеством молодых побегов и даже кое-где уцелевшей засохшей листвой. Все это сейчас горело, превращая ветку в здоровенный ярко пылающий факел. Огонь оказался около самого моего лица, он ослепил, обдал жаром и неожиданно придал уверенности. Я глянул на неотвратимо разваливающуюся дверь, зло проскрежетал: «А как вам это, суки?!» и очертя голову ринулся в атаку.