Их поставили около крыльца, старшой исчез внутри, оставив под охраной Сизого и других братков. Молоденький пацан, предупреждавший старшого о ловушке, подошел к девке, присел перед ней, ухватив за плечо. Девка смотрела на него затравленным взглядом. А потом уткнулась лицом в колени, задрожала в сухих, беззвучных рыданиях. Парень гладил ее, увещевал неслышно.
– Да отстань ты от этой шалавы, Кулек, – осклабился Сизый, опуская обрез. – Порченая дырка-то! Ее Мопед драл небось во все щели, а ты тут сопли на кулак мотаешь!
– Заткнись на хрен, Сизый! – с неожиданной злобой заорал Кулек, стискивая кулаки. – Заткнись, мля, и все!
– Ты че сказал, щегол?! Борзятины объелся? Да я тебе щас…
– Ну давай! Давай!
Кулек вскочил быстро, как развернувшаяся пружина, в руке мелькнул нож. Сизый заржал, точно конь, отбросил в руки ближайшего братка обрез, выхватил из-за голенища заточку.
– Э, вы чего, пацаны?! – недоуменно выкрикнул кто-то из братвы, резво отскакивая назад.
– Ну че, щегол? Гоши тут нету, хер он за тебя впишется. А я тебе юшку-то пущу!
Сизый сделал обманный выпад, ловко утек от неумелого замаха Кулька. Преимущество было на его стороне, и он об этом знал. Играл с пацаном, как кошка с мышью, распалял злобу, в которой так легко было совершить ошибку. Кулек нещадно «мазал», неловко тыча ножом прямо перед собой, но так ни разу не попав по противнику. Наконец Сизому надоело играть в игры. Он перестал лыбиться и пошел в атаку. Свят подставил ему подножку, и Сизый загремел на землю, выставив перед собой руки. Вскочил, бешено вращая глазами, и натолкнулся на издевательскую улыбку Свята.
– Неспортивно, Сизый. Против пацана полез.
– Ты покойник, сука.
Сизый бросился на нового врага, Свят завертелся волчком, со связанными за спиной руками ловко уворачиваясь от острия. Подскочивший Нестер выбил ногой заточку, тычком в спину повалил Сизого. Вмешался Полоз, двинул ногой под ребра, потом в пах. Сизый взвыл. Братки глазели на бесплатное представление, но никто не бросился ему на помощь, видать, достал всех Сизый, под самое не балуйся.
Когда Гоша вылетел на крыльцо, Сизый катался по земле, прижимая ладони к паху, и орал благим матом. Кулек, бледный как молоко, стоял за спинами Свята и Нестера, все еще сжимая в руке нож.
– Какого хрена?!
– Да вот, учим твоего брательника уму-разуму, – невозмутимо ответил Свят. – Чтоб к маленьким не приставал.
Гоша спустился с крыльца, присел на корточки перед верещащим от боли Сизым.
– Че, Сизый, огреб? Связанные тебя отпинали? К Кульку небось лез, падла? Я тебе сколько раз про Кулька говорил?
Сизый бормотал что-то нечленораздельное. До зрителей долетало только «на», «в» и «пошел». Гоша выпрямился, сжал зубы, а потом от всей души вмазал «потерпевшему» ногой по заросшей физиономии. Сизый дернулся и затих. Гоша переступил через него, прикрикнул на Свята:
– Чего зенки лупишь? Пошли, Архар ждет.
В доме царил полумрак, Полоз споткнулся о ржавое ведро и едва не загремел об пол – Гоша придержал его за плечо. Глаза быстро привыкли к потемкам, и он увидел классическую «малину», от которой попахивало местечковым колоритом. Сквозь заколоченные окна слабо сочился свет, витали самые разнообразные запахи, средь которых выделялся сладковатый аромат «муравки». Полоз знал, что это за штука – похоже, галлюциногенные грибы произрастали и по эту сторону Уральских гор. Их собирали, сушили, перемалывали в труху, а потом курили наполовину с самосадом. У окна притаился стол, заваленный пустыми консервными банками и объедками, в центре стола возвышалась канистра, отчетливо вонявшая сивухой. Залапанные стаканы говорили о том, что пахан с соратниками уже набрались по горлышко, устали и сделали перерыв.
Он сидел на продавленном диване, остро поблескивая маленькими внимательными глазками на вошедших. Небольшого роста, коротко стриженный, волос начинала есть седина, резкие черты лица, полные губы, далеко выдающийся вперед подбородок. Над губами – щетка усов. Местный пахан оказался щеголем – сапоги помыты, синяя «олимпийка» застегнута на молнию. Рядом с ним толпились приближенные: плешивый амбал с проблемами в интимной сфере, какой-то бритый до синевы крендель с наколками на пальцах и юркий, худощавый тип со слезящимися от «муравки» глазами.
– Чего там за шум был? – Пахан обратился к Гоше, не переставая «ощупывать» глазами Полоза и компанию.
Гоша кашлянул в кулак:
– Да ничего, Архар. Сизый опять нарывался. Ну эти его и уделали.
Юркий загоготал, плешивый Мопед злобно зыркнул на него:
– Че ржешь, дурилка?
– Дружку твоему, Мопед, накатили. А ты его, чепушило, хотел вместо Гоши бригадиром сделать! А он небось теперь зубы с пола собирает. Офаршмачили его лохи заезжие!
– А тебе что за маза, Кухарь? – набычился Мопед. – Не лезь не в свои дела!
– Закончили веселиться, – жестко прервал начавшуюся ссору Архар. – Не с вами говорю.
Братки разом притихли. Архар сменил позу, закинул руки на изголовье дивана, вальяжно откинулся назад.
– Гостей хочу послушать – кто такие, куда путь держали, пока Гоша вас не сцапал. Ты иди, Гоша, иди, милый. А ежели еще раз узнаю, что посторонние твоего пацана лупят, а ты рядышком стоишь да поглядываешь, я тебя в клетке сгною. Потому как Сизый хоть и сука, но он наш сука! Не устраивает тебя чем, вызови на ножи и сам напортачившего успокой. Если сможешь. Понял?
Гоша нервно кивнул и вышел. С улицы долетели голоса, потом хлопнула дверь, отсекая дом от посторонних звуков.
– Ну чего молчим? Говорить будем или друг на дружку пялиться? Гоша сказал, стволы у вас модные. Были. Кто из вас тут верха держит?
Блажь сделал шаг вперед:
– Может, разойдемся, а? По-тихому, по-мирному. Мы ведь вам нигде дорожку не перебегали, в дела ваши не лезли, никаких косяков за нами нет. Стволы себе оставьте, а нас отпустите.
– Че, переговорщик, мля? – Кухарь снова загоготал. – Базары трешь?
Мопед переглянулся с паханом, медленно подошел к Блаженному вплотную и, не размахиваясь, ударил под дых. Потом еще раз – в грудину. Блажь согнулся, боль обожгла внутренности, перехватило дыхание.
– Кто из вас тут верха держит? – негромко повторил Архар.
– Я командир этого отряда, – ответил Полоз, не отрывая взгляда от пахана. – Наткнулись на Блуждающий город, на выходе попали в аномалию.
– И откуда ж вы такие нарядные чешете?
– С Северного Предуралья, – не моргнув глазом, соврал Полоз. – Из Воркуты.
– Сдается, ты мне брешешь, мил человек, – сощурил глаза Архар.
– А зачем? Твои люди нас поймали, орудие отобрали – мне врать тебе не с руки.
– А затем. Больно уж вы на «альфовцев» похожи. Добрались до меня, падлы? Думали тепленьким взять?
– Я не знаю, о ком ты говоришь.
– Да брешет он, Архар! Пургу гонит! – Мопед набрал в рот побольше слюны, харкнул на ботинок Полозу. – Я в Воркуте срок мотал. Нету там ничего, где б такие шмотки выдавали.
Мопед сделал шаг к Полозу, зло рванул куртку из-под ремня на поясе.
– Говори, лошара, откуда чешете, или я тебе зенки повыдергиваю да опосля отпетушу как квочку.
Он схватил Полоза за волосы, накрыв вонючей от пота ладонью лицо. Полоз резко ушел вниз и со всей силы смазал Мопеду головой в подбородок. Мопед прикусил язык, лязгнули зубы, рот наполнился кровью. Он замотал головой, отступил назад, застонал, зажимая зубы рукой. Сквозь пальцы на пол закапала кровь. Бандиты во главе с Архаром повскакивали со своих мест, защелкали стволы.
– Петушилка не отросла, – сквозь зубы бросил Полоз.
– А ты борзый! – Архар прижал к голове Полоза дуло пистолета, точно хотел оставить отметину. Полоз не шевелился, только кровь от гнева выбивала бешеный ритм в венах.
– Дай его мне, Архар. – Бритый опустил ствол, демонстративно полез в карман, выудил оттуда тонкий блестящий шнур. – На ножи, а? Против меня? Я его немного порежу, так, для облегчения взаимопонимания. У братвы-то с развлечениями туго, сам знаешь. Одна шалава на всю контору, да и от этой скоро шкурка останется. А потом мы с ним по-свойски поговорим. Он мне все расскажет. Где был, что видел и где дружки их, из «Альфы», прячутся.
Архар ухмыльнулся:
– А чего? Забирай. Только не калечить. Он нам еще живым пригодится.
– А этих куда? В клетку?
– Не, в клетке тихие лошки сидят. А этих в погреб, пусть пока охолонятся.
Архар кликнул охранников с крыльца, Полоза схватили за шкирку, вытолкнули из дома на улицу. Бритый дышал ему в спину. Подождали, пока остальных увели за дом, видимо, там и находился «погреб». Полоз переглянулся со Святом, поймал взволнованный взгляд Нестера, спокойные до неестественности глаза Якута. Он коротко кивнул им, большего не позволили конвоиры. Бандиты бросали свои занятия, подтягивались к крыльцу, переговаривались между собой. Промелькнуло в толпе бледное лицо Кулька. Все предчувствовали новую потеху, глазели на Полоза, тыкали в него пальцами.
Архар вышел последним. Оглядел начальствующим взглядом свой сброд, почесался, подал знак бритому:
– Давай, Борян. Только без этого, без фанатизма.
Бритый разрезал веревки на руках Полоза. Бросил нож. Полоз попытался поймать его, но помешали затекшие руки. Бритый не собирался ждать, пока противник разотрет запястья, – полоснул лезвием по спине, вспарывая одежду.
Бой начался сразу. Полоз развернулся, едва успев поставить блок. Подобрал нож, отступая в два широких шага. Развернулся к бритому. Борян усмехнулся. Пошел по кругу, закручивая неуловимый глазу «веер». Верх – вниз, вправо – влево. Полоз стоял в жесткой стойке, кажется, вовсе не смотря на нож. Поворачивался корпусом, выжидая, пока противнику надоест демонстрировать свои умения подельникам. Первую атаку он отбил блоком и сразу нанес удар, но Борян отскочил назад. Ушел вниз, метя в незащищенную ногу. Полоз отступил. Нож рассек воздух в миллиметре от его ноги. Снова пришлось «уходить», не допустив сближения. Бандит сделал обманку. Полоз дал себя защепить и, когда лезвие уже неумолимо взрезало грудь, увернулся, резко ударил по атакующей руке, уводя ее вниз, и, оказавшись позади своего противника, нанес быстрый удар в шею. Клинку не хватило самой малости. Он уперся в ключицу и соскользнул по телу. Полоз с силой оттолкнул от себя Боряна. Тот мгновенно вывернулся и сразу пошел на противника, совершив тотальную ошибку. Полоз принял его, блокировал выпад в шею и нанес скрытый удар в живот.