Пришлось аккуратно переставить ее к креслу, потому как разбиваться я не собирался. Я еще слишком молод и не закончил радовать всех Анжел, летающих частными рейсами.
И тут произошло непредвиденное. Дверь сходу отворилась, и, повернувшись, я узрел красное лицо немолодого мужчины. Я же точно помню, что запирался…
– Анжела! – прорычал незадачливый папаша.
И здесь я был с ним согласен. Не каждый день видишь свою кровинушку в позе, не оставляющей сомнений в том, чем она занимается.
Но семейные дрязги семейными дрязгами, а я толкнулся еще пару раз и быстренько свернул это дело. Лицо папаши вконец вытянулось. Он в запале чувств схватился за грудь.
Оперативно застегнул ширинку и подскочил к мужчине. Все-таки трупов в полете мне не надо. Спешно стал успокаивать, пока бледнеющая Анжела одергивала юбку.
Не видать девке карманных денег на этой неделе. Потрепал его по плечу и усадил в кресло второго пилота со словами:
– Успокойтесь, папаша, дочка ваша взрослая уже, вон какая красавица. Ну захотелось ей разнообразия в жизни, дело молодое, сами таким были, помните наверняка.
После моих слов Анжела ойкнула и поспешила скрыться в салоне. Дедуля схватился за сердце пуще прежнего, прохрипев:
– Это моя жена!
Я немного обалдел от такого развития событий. Игорь зашел в кабину, бросив на меня взгляд акулы-убийцы, и бросился к мужчине, процедив мне:
– Слушать надо, когда тебе говорят!
Наш пассажир бледнел, серел, Анжела скрылась в туалете, думая над своей дальнейшей судьбой, а я размышлял, как докатился до такой жизни. В кабину медленно, но уверенно набивались люди, вытесняя из нее главных действующих лиц – пилотов.
Пришлось выгнать бортпроводников, утащивших орущего и брыкающегося муженька в салон. А ругательства он неплохие знает, надо бы записать на будущее. Не то чтобы собирался жениться на девочке, что мне в дочери годится, а потом смотреть, как она прыгает на красавчиках-пилотах… Но в жизни все бывает и готовым надо быть ко многому.
Игорь проверил приборы и весело спросил:
– Про молодое дело обязательно было вставлять? Дедка чуть инфаркт не хватил. Он и так небось последние силы тратит с Анжелой, а ты его так опустил. Ай-яй-яй, пилот Сташевский.
– Думать надо было, прежде чем беса в ребро, а седину в одно место.
Веселость коллеги растаяла так же быстро, как возникла. Он вообще был серьезный парень. Просто ситуация действительно напоминала анекдот.
– Стас, знаешь, что он тебе засунет, когда мы приземлимся? Включай фантазию. Шоу должно продолжаться!
Продолжится. У дедушки и Анжелы. А я припаркую самолет и преспокойно пойду домой. Включу какой-нибудь футбол и без тревог и потрясений засну под него, забыв про маленькое приключение в небе. Тем более что оно всего лишь одно из.
– Пусть он жене своей что-нибудь засунет, глядишь, перестанет на людей бросаться.
– А ты прям жертва. Смотри, несчастный наш, как бы завтра утром у тебя задница горела не побольше, чем у Анжелы!
С сомнением посмотрел на него. Да, я частенько попадал в смешные ситуации благодаря своему неуемному сексуальному аппетиту. Но мне можно. В конце концов, я относительно молод, хорош собой и пилот первого класса! Так снимаю стресс от сложной работы.
– Игорек, не пугай. Что мне может сделать такой мужичок? Он Анжеле-то ничего не может. А мне…
Но друг меня перебил:
– А ты не разве не в курсе, что этот мужичок – председатель совета директоров нашей авиакомпании?
Глава 4. Стас
Сидел у кабинета генерального развалившись. Ну не может быть такого, чтобы меня отстранили от полетов. Пусть еще уволят! Ну что я такого сделал? С каких пор секс на борту самолета стал запрещенкой?
Сейчас поговорю с Полетаевым, и все вернется на круги своя. Уже неделю на земле сижу, аж тошно. Так больше продолжаться не может. Хорошо хоть, встретиться согласился…
Нервно теребил свой галстук. Сто лет не надевал костюмов. Еле откопал у себя в закромах. Хорошо еще, что поддерживаю форму в лучшем виде. Боюсь представить, сколько лет этим брюкам и пиджаку.
Да, я волновался. Несмотря на бахвальство, одним местом чувствовал, что пахнет жареным. Меня раньше никогда так не наказывали. Что я им, мальчик маленький меня воспитывать? Пусть Анжелой своей займется этот горе-муж, а не моим поведением.
Наконец раздались шаги, и в приемной показалась немолодая строгая женщина. Она оглядела меня и покачала головой. Ну еще пальчиком мне погрози. Что вы все, сговорились, что ли?
– Станислав Валерьевич Сташевский?
Голос у нее был звучный, жесткий. С непривычки даже поежился. Такая будет на полставки работать секретарем, а на другие полставки – цербером. Кивнул, пока не поздно.
– Пойдемте, Михаил Аркадьевич ждет вас.
Фу-ты ну-ты, как официально. Михаил Аркадьевич. Хоть мы долго и не виделись, но встреча чересчур помпезная выходит.
Прошел за женщиной через приемную в просторный кабинет. Как и положено, он был уставлен десятком моделей самолетов со всего света. Но вот только я знал, что генеральный до смерти боится летать и делает это лишь по крайней необходимости.
Старый друг сидел в центре огромного стола и деловито подписывал какие-то бумаги. Даже глаз не оторвал. Какой строгий начальник! Прям весь дрожу. На фоне этой картины реальное волнение как рукой сняло.
Насмешливо поздоровался:
– Добрый день, Михаил Аркадьевич. Разрешите мне пристроить свою задницу на ваши итальянские кресла. Можно?
Наконец он оторвался от бумаг и посмотрел на меня так, словно я был рыбьей костью, которую он никак не мог достать из своей глотки.
– Стас, а ты не охренел?
Вопрос немного сбил мой шутливый настрой. Но не до конца.
– Ты о том, что я назвал того, с кем туалеты в универе драил, по имени-отчеству?
– Нет! Я о том, что ты трахаешь все, что движется, когда вышеупомянутая задница поднимается в небо! Ты что, извращенец? На земле уже не те ощущения?
Задумался. И правда не помню, когда в последний раз занимался сексом на земле. Просто когда я не в командировке, то либо сплю, либо отдыхаю. Один.
Но сдаваться другу с потрохами я был не намерен. Обойдется!
– Ну, у меня, в отличие от некоторых, проблем с полетами нет. Сам бы попробовал, глядишь, за уши не оттащишь потом.
Он поморщился, а я скрыл улыбку. Нечего упрекать меня в том, что в небе я чувствую себя гораздо лучше, чем на земле.
Друг расслабился и встал. Медленно подошел к углублению в стене и открыл мини-бар. Достал оттуда два стакана для виски, лед из мини-холодильника и собственно бутылку. Ну что сказать: разговор обещал быть сложным и длинным.
– Мне иногда кажется, что ты не лучший пилот нашей компании, а паренек-дрочила, который подглядывает за девками в бане. Стас, ну вот почему ты не можешь просто летать?
– Потому что в небе – моя жизнь. А просто летать всю жизнь не интересно. Я мужчина, у меня есть физиологические потребности.
Он закатил глаза. Не сговариваясь, мы переместились на диванчики. Он расставил стаканы, а я раскладывал в них кубики льда. Они звонко цокнули о края дорогой емкости. А потом утонули в жидкости янтарного цвета, красиво переливавшейся на свету.
Получается, мне все-таки прилетит по заднице. Осталось понять чем: ласковой плеткой генерального или битой от совета директоров. В ожидании акта насилия отхлебнул из стакана.
М-да. Докатился. Еще окосею с пары глотков. Вообще не помню, когда пил алкоголь последний раз.
Мишка словно читал мои мысли:
– Ты небось бухал в последний раз у меня на свадьбе три года назад? Мне вызывать погрузчик заранее? Я один не потащу твою двухметровую тушу.
Фыркнул:
– Метр девяносто. И я бы тебе такой ценный груз не доверил. Еще уронишь ненароком, а я в это тело столько вложил!
Миша усмехнулся и сделал уверенный и солидный глоток. Профессионал. Когда сидишь в таком кресле, либо ты пьешь, либо тебя спаивают.
– Вижу я, что ты в него вложил. Наложил, заложил и выложил. Чертов фанатик себя любимого. Долетался теперь?
Пожал плечами. Это ты мне, друг, скажи. Куда я долетался и что теперь со всей этой ситуацией делать. Все, что мог сделать я, уже история. Твой ход, Мишутка.
Он не заставил меня долго ждать. Поднялся. Дошел до стола, вытащил из груды бумаг красную папочку и с раздраженным видом швырнул мне.
Я открыл ее и поморщился. Председатель совета директоров, не иначе как собственной персоной, давал мне емкую характеристику. Страницы на три. Однако какой я негодяй, оказывается. Прикрыл сей опус.
– Все написанное можно уложить в одно предложение, состоящее из нецензурной лексики. Зато видишь, на какие подвиги я людей вдохновляю? Запал ему в душу, Мишка, иначе бы такую портянку не накатал.
– Это портянка для меня, а вот для совета директоров он расстарался гораздо больше. Полтора часа заткнуть не могли.
Присвистнул. Ничего себе дедок дает! Он явно не на то энергию тратит. Неужели до сих пор не понял, что лучше за женой молодой следить?
– Ему никто не посоветовал направить энергию в другое русло?
Пригубил виски еще разочек. На столе уже материализовалась тарелка с канапе. Все-таки неплохо быть начальником: тут тебе любые разносолы по звонку готовы.
– Нет, Стас, знаешь ли, у него энергия идет именно в то русло, какое нужно. Он этих жен меняет каждый год, при его заработке может себе позволить.
Миша назвал сумму, и я чуть не поперхнулся: ничего себе дедуля! Беру свои слова обратно. Хотел бы и я так отжигать в старости. За такой доход можно себе хоть каждый месяц жен менять, это правда.
– Еще он может себе позволить выгнать тебя взашей и попробовать отобрать лицензию.
А вот теперь виски зашел явно не туда. Поперхнулся и попытался откашляться, но обжигающая жидкость уже просочилась внутрь, где горло горело адовым огнем.
– Он что сделал?! Миша, меня же отстранили! Какая, нахрен, лицензия?
Ошарашенно смотрел на хмурого друга. Даже в самом страшном сне мне не могло привидеться, что у меня могут отобрать небо. Да я в воздухе проводил больше времени, чем на земле!