танец уже без пилона, с ним…
Поэтому, когда тело стало подавать сигналы к прекращению, медленно спустилась к основанию пилона и встала босыми ступнями на холодный пол. Чтобы прийти в себя. Отдышаться. Сбросить это глупое наваждение.
Сбросить и с улыбкой обернуться к Стасу.
Он сидел в напряженной позе, сжимая в руках полупустой бокал вина. Одна из бутылок была почата, а в соседнем, моем, красовалась рубиновая жидкость.
Набросила на себя платье, надела сандалии и плавно приблизилась к мягкому диванчику. Присела, взяла тонкую хрустальную ножку и поднесла бокал к губам.
Вино было приятное, прохладное. Оно растекалось внутри, растапливая чувства и эмоции, что еще недавно владели мною на пилоне. Наконец-то мужчина отмер.
– Я должен извиниться. Это действительно прекрасно. Со стриптизом не идет ни в какое сравнение. Как плечо?
Удивленно посмотрела на него. Даже прищурилась в недоверии, но Стас был сама серьезность. Ни единого намека на сарказм или ехидство. А больше всего меня поразило то, что он спросил про плечо…
Я не самый открытый человек в мире, когда дело касается моих проблем. Так было всегда, за это меня многие и любили в танцевальной тусовке, но сейчас внезапно для самой себя призналась:
– Если я хочу танцевать дальше, мне нужна операция. Без нее могу только вот так, – сделала движение рукой в сторону пилона. – Недолго, несложно, не в полную силу…
Замолчала. Думать об этом, говорить с врачами – это одно, а признаться другому человеку – совсем другое. На мгновенье стало даже неуютно. Но тут мою руку накрыла мужская.
– А если я принесу извинения за свое поведение и оплачу ее? У меня есть прекрасные связи в одной немецкой клинике. Они там ставят мировых звезд на ноги, и потом даже и не верится, что у них были какие-то травмы. Русь, не отказывайся, прошу тебя.
Я должна была ответить что-то едкое. Должна была попросить его засунуть свое предложение туда же, куда и просьбу стать его любовницей. Но слова застряли у меня в горле. Потому что он сказал это без пафоса и надежды на взаимность.
Искренне.
Он действительно искренне хочет мне помочь. Я ощущала это настолько явственно, что стало немного стыдно за своими прошлые выходки. За импотента…
Нет, до снятия статуса индюка еще было далеко, но он хотя бы перестал был надутым. Еще немного, и Стас начнет мне… нравиться? Эта мысль поразила меня, а мужчина лишь переспросил:
– Ну так что скажешь? Обещаю подобрать лучшего хирурга во всем Берлине. Сделает тебе такую операцию, что будешь как в центрифуге крутиться, держась одной правой.
Даже заметил, какая именно рука у меня повреждена. Все. Так и влюбиться недолго. Надо срочно вспомнить, как он мне секс предлагал за деньги. В костюмчиках.
А то образ героя-спасителя в совокупности с заботливым и внимательным мужчиной тянул на сопливый любовный роман. А в таких, как водится, властный герой покоряет растекающуюся лужицей барышню. Девственницу обязательно. И имеет ее в первый же раз, доводя до оргазма. Но то книги…
В общем, понесло меня снова в дебри. Лишь бы сбить этот романтический флер с его предложения. Хотя… Стоп. Я что, кивнула? Согласилась? Аааа, ну точно безмозглая героиня романа!
Только вот сама понимала, что безумно хотелось согласиться. Поэтому так и сделала. Иногда стоит поддаваться своим желаниям, даже если тебе кажется, что это крайне безрассудная идея.
Стас сидел напротив и улыбался как счастливый идиот. Такой довольный, словно ему только что отменили запрет на утехи во время полетов. Не смогла сдержать смех при виде лица человека, кажется, искреннее считавшего себя местным джинном.
Его взгляд горел, а потом он произнес фразу, от которой все хорошее настроение вмиг испарилось, как халявное мороженое на пляже:
– Если бы не запрет, то я с радостью предложил бы тебе попробовать стать со мной парой.
Глава 42. Лана
Серьезно?! Вот после его чудесного предложения и моего глупого согласия (как жаль, что теперь нельзя забрать его обратно, но еще не вечер) он выдал именно такие слова.
Ехидно поинтересовалась:
– А меня спросить не желаешь? Или предложишь подождать пару лет тебя? Называется, почувствуй себя девушкой космонавта.
Поставила бокал вина на стол, предварительно опустошив его. Взяла бутылку и, не ожидая джентльменского жеста, налила его едва ли не до краев.
Стас же, по ходу, искренне недоумевал, какая муха меня укусила. Индюк. Снова надутый. Просто невозможный мужчина, который постоянно как ляпнет что-то, то хоть стой, хоть падай.
– Причем здесь космонавты?
Ох, Стасик, если в небе ты царь и бог, то на земле в общении с людьми у тебя явно серьезные проблемы. Я бы даже сказала, ПРОБЛЕМИЩИ. Но я искренне верила в то, что он действительно не понимает, о чем я.
Ладно, герой-любовник, так уж и быть. Пилон взял на себя часть моей негативной энергии, поэтому подавлю желание надавать тебе подзатыльников и объясню.
– Знаешь, я в этой жизни многое поняла давным-давно. И то, что если мужчина чего-то хочет, то он не станет откладывать это на завтра. Понимаешь?
Хлоп. Хлоп, хлоп, хлоп. Вот зачем мужикам такие длинные ресницы? Только лишь для того, чтобы я любовалась ими в такие моменты, в то время как человек напротив пытается прожевать в мозгу мою мысль?
– То есть ты обиделась на то, что я как бы на самом деле не хочу сделать тебя своей женщиной?
Женщиной. Еще бы бабушкой назвал. Я девушка пока вообще-то! И в душе мне всегда будет восемнадцать.
– Я обиделась на то, что ты решил оправдать себя, бросив слова на ветер. Слова, которые как минимум сегодняшним вечером совсем не в тему.
Насупился. Что, не нравится, когда тебя тычут в очевидное? А нечего разбрасываться подобными предложениями.
– А мне показалось, что как минимум сегодня эти слова имеют особое значение. Учитывая все, что я понял.
– И что же ты понял?
Отхлебнула едва ли не половину бокала. Вино вкусное оказалось, зараза. Так недолго и надраться.
– Понял, что был не прав, осознал, какая ты удивительная девушка, что ты нравишься мне. Для меня и без запрета тема отношений сама по себе рисковая, а тут и подавно… Просто небо для меня всегда будет на первом месте.
Хмыкнула. Зато честно. Ведь может же, когда захочет. Умеет связно формулировать мысли и доносить информацию. А не вот это вот: в любовницы, в девушки, да побыстрее…
Только вот что интересно: а как же все остальное?
– А как же семья? Друзья? Прочие радости социализации?
Он помрачнел. Откинулся на спинку диванчика и так же, как и я, выдул бокал залпом. М-да. Еще, что ли, за парой бутылок сбегать? А то одно винишко уже прикончили.
– У меня есть друг. Один. Зато нормальный. Большего мне не надо.
– А семья? Не будешь же ты всю жизнь летать.
Стас смотрел на меня нахмурившись. Было видно, что внутри происходит борьба двух желаний: ответить мне на вопрос и промолчать. Ну, или утаить. Он же не обязан пояснять мне причину своего поведения. Но мужчина решил иначе.
– Я имею не самые приятные воспоминания о таком понятии, как семья. Фактически и не видел ее никогда. Меня вырастила сестра, с которой у нас тоже далеко не теплые отношения. Каждый живет своей жизнью. Этот общественный институт не для меня.
Сказал и как воды в рот набрал. Повисло неловкое молчание. Теперь стало немного стыдно. Понятно, откуда такие проблемы в общении с окружающими.
Вот теперь его слова о том, что он не прочь был бы со мной попробовать построить отношения, звучали совершено иначе. Не знаю, как так вышло, что детство оставило в душе человека такие раны… Если не иметь представления о таких подробностях, то можно сделать неправильные выводы, высмеять или оттолкнуть человека. Как это сделала я.
Вторая бутылка стремительно таяла. Надо было срочно переводить тему. Не медля, а то так можно докопаться до таких тайн, которые ни я слышать не готова, ни он рассказывать… Откровенности о семье явно не для сегодняшнего вечера.
Тем более что и ответить нечего. У меня чудесная дружная, чуть склочная семья. Которую я безмерно люблю. Которая всегда будет для меня нерушимым фундаментом, надежной поддержкой.
Да, мы ругаемся, можем не разговаривать годами, но если что-то случится, то будем рядом. Мы просто есть друг у друга, несмотря ни на что. Это в нашей крови, это впитано с молоком матерей. Хоть мы и умеем оставлять горечь разочарования в душе у близких.
Поэтому я отвела глаза в сторону и спросила первое, что пришло на ум:
– А как же Сергей? Думаешь, он правда не станет ничего рассказывать? О том, что видел нас не в самой нормальной ситуации.
Стас ухватился за эту тему утопающий как за соломинку. И снова мне стало стыдно, потому что я явно разбередила слишком глубокие раны, оставившие неизгладимый отпечаток в жизни мужчины.
– Я думаю, что он промолчит. Так сказать, в благодарность за то, что я сделал в полете.
– А что ты сделал?
Спросила осторожно, затаив дыхание. Видя, как его взгляд стал немного отсутствующим, поспешно добавила:
– Если не можешь, то не говори! Я все понимаю.
Прикусила губу. Понимающая какая теперь. Прям психолог года, хоть курсы и заканчивала. А по любопытству можно было получать диплом. О высшем. С отличием.
Стас стал расслабляться. Крутя в руках бокал, он наблюдал, как вино тонкой пленочкой покрывает стенки своего вместилища. Я правда даже дышать боялась. Вдруг что пропущу. Или спугну.
– У нас в полете, как ты знаешь, произошла аварийная ситуация. Не буду вдаваться в подробности, но виновником этого был Сергей. Он серьезно ошибся.
Ошибся? И он запросто так говорил об этом? Внутри стал закипать гнев. Я прекрасно помнила эти взгляды второго пилота, его неприветливое общение. Знала, что он недолюбливает Стаса.
– Что значит ошибся? Как ты можешь об этом так просто говорить?
Признаю, в моем голосе прозвучало плохо скрываемое осуждение. Я правда не понимала, как так вышло. И почему реакция Стаса такая спокойная. Практически безэмоциональная.