— Да-а-а, — задумчиво протянул Виноградов. — Рубеж Цеклера — это клеймо на лбу человечества. Все знают о его существовании, но никто не признается. Стыдно. Людей оценили по-достоинству. А ведь когда-то наши далекие предки с наивной надеждой в душе глядели на звездное небо, мечтали о встрече с внеземным разумом. Боялись и одновременно жаждали наступления этого величайшего, по их мнению, события. Сколько было надежд и опасений. Работая в планетарной разведке, я достаточно хорошо изучил данный вопрос. Ведь наша Галактика, несомненно, населена разумными созданиями. Но первый контакт с иным разумом завершился настолько тривиально и настолько обидно для человечества, что люди о нем поспешили забыть. Рухнули мечты и надежды. А само человечество оказалось по умолчанию заточено в космическую резервацию, в этакий шар диаметром пятьсот световых лет. Что ж, довольствуйтесь малым, варитесь в собственном соку, раз дома не сидится. А за пределы резервации ни ногой, иначе сильные и суровые дядьки вас накажут. Демонстрация силы наверняка проводилась. Но подробности о стычке с инопланетянами власти скрывают за семью печатями. Зачем будоражить воображение населения? Достаточно наложить запрет на пересечение пресловутой границы. Запрет закладывается в искусственный разум звездолета в процессе проектирования. Так появился рубеж Цеклера. Говорят, известный математик Рудольф Цеклер был вовсе не рад подобной славе, хоть и рассчитал границы этого позорного шара.
— Интересно, ведь человечество наверняка пыталось изменить ситуацию, осмыслить, наконец, поступок всесильного чужеродного разума? — спросила Лера. Ей стало интересно.
— Наверняка. Целых три века. Только зря головы ломали. Скалу не сдвинешь с места, пупок надорвешь. Предпринимались отчаянные попытки преодолеть рубеж Цеклера и договориться с чужим разумом. Безрезультатно. Я думаю, бесследно пропали несколько экспедиций, оснащенных по последнему слову техники. Глухая стена. Потом люди смирились со своей участью. Ну, не хочет иной разум общаться с нами, не хочет и все тут. Запер людей под замок, как шкодливых детей. Он давно изучил нас. Понял нашу дурную сущность и задолго до полета Гагарина подготовил изолятор космического масштаба. А все потому, что от людей одни неприятности. Бытует мнение, будто бы иной разум воспринимает человечество как некую заразную болезнь. Уничтожить нас, видимо, какие-то моральные устои не позволяют, но и нельзя дать нам возможность расплодиться по всей Галактике. Либо мы должны переродиться в новом качестве, либо подохнуть. Вот такая печальная история. Впрочем, мы так и не узнаем правды, нам неведома мотивация вождей иного мира, не знаю чем конкретно руководствовались инопланетяне. Ясно одно, они гораздо сильнее нас и потому диктуют свои условия. Возможно, придерживаются каких-то высоких, по их мнению, моральных принципов и мы, люди действительно плохие. Я, скорее всего, с этим мнением соглашусь. Ведь мы запросто можем из-за ерунды перегрызть друг другу глотки. А уж другим биологическим видам — подавно. Но давно высказано альтернативное мнение по поводу причин, побудивших инопланетян создать рубеж Цеклера. Как знать, а вдруг, какая-то высокоразвитая цивилизация или содружество цивилизаций господствует в Галактике и всем диктует свои условия? Этакие кукловоды сидят на пьедестале. Высунул ты голову из дерьма — получи по затылку! Не положено тебе царствовать на пьедестале. Знай свое место! Может быть таких резерваций, вроде нашей, сотни, либо тысячи. Почему бы и нет? Может не мы плохие? Просто идет своеобразная борьба с конкурентами…
— Н-да, — даже «Вика» призадумалась. — Я слышала эту версию, но из твоих уст она прозвучала прямо-таки как приговор. Безнадега. Чуть что — сразу по зубам.
— Почему безнадега? Человечеству есть где развернуться, несмотря на то, что в масштабах Галактики резервация, названная рубежом Цеклера, кажется скромным пятнышком на карте. На самом деле территории предостаточно. Широкий благоустроенный вольер в огромном звездном зоопарке. Вот только в какое место нам затолкать свою уязвленную гордость? А наши надзиратели все правильно рассчитали. Человечество долго будет заполнять собою пресловутый шар диаметром пятьсот световых лет.
— А может быть никогда не заполнит, — Лера грустно усмехнулась. — Люди вполне способны уничтожить себя до того момента, когда из-за перенаселения вплотную подберутся к рубежу Цеклера. Впрочем…
— Что вы о грустном, да о грустном? — вдруг воскликнула «Вика». — Вы кушать то собираетесь? Философы! Остыло все.
— Точно. Где моя большая ложка? — Костя спохватился, шутливо подмигнул Лере и быстренько пододвинул свой стул к обеденному столу.
Традиционное чаепитие было в самом разгаре, когда «Вика» вдруг прервала задушевную беседу и стандартным казенным голосом сообщила:
— Справа по курсу сторожевой корабль с Тлалока.
— Батюшки! Что им нужно? — Виноградов забыл о чае и даже вскочил на ноги. Теперь он любой военный корабль воспринимал как угрозу.
— Спрашивают, все ли у нас в порядке…
— Ответь им.
— Их интересует, почему мы не вышли из гиперперехода в установленном месте как все нормальные звездолеты.
— Вон оно что! — пилот усмехнулся и вернулся к столу. — Объясни, что у пассажира случился приступ аппендицита, потребовалась операция, ну и так далее… потому некоторое время летели по инерции, а не скакали, как нанонсы.
— Вряд ли им знакома флора и фауна Ригеля-7.
— Отредактируй текст.
— Хорошо. Спрашивают о намерениях…
— Да провались, чего пристали? Попроси дать разрешение на стыковку с орбитальной станцией.
— Ответ положительный.
— А зачем мозги пудрят? Что им надо? Кто и когда запретил звездолетам летать по инерции? Где, в каком своде законов это написано?
— Успокойся, — в данной ситуации «Вика», видимо, должна была поморщиться, но не умела, да и морщить, собственно, нечего. — Они уходят.
— Скоро появятся мои коллеги, — Лера медленно поднялась из-за стола и направилась к выходу, по привычке поглаживая рукой правый бок. — Пойду, переоденусь. Пора снимать больничный наряд.
— Тебе помочь? — Костя последовал за любимым человеком. — Трудно сгибаться и разгибаться?
— Ну, если горишь желанием, — девушка остановилась возле двери и улыбнулась, — тогда помоги. Действительно сгибаться трудно, а разгибаться еще сложнее.
Не успела «Вика» состыковаться с орбитальным комплексом, как появился первый визитер. Лера оказалась права. В командный отсек ворвался запыхавшийся майор Тарасов.
— Где вас черти носят, старший лейтенант Зданович? — он даже не поздоровался. — С Земли десятую депешу шлют! Всю плешь проели.
— Что-то не похоже, плешь на прежнем месте, — Косте явно не понравился незваный гость. — С кем имею честь… Впрочем, кажется, я вас встречал на дне рождения Константина Леонидовича.
— Майор Тарасов, — гость наконец-то представился. — У вас хорошая зрительная память, Константин Виноградов. Не ожидал.
— Господин майор, — Лера неуклюже поднялась с кресла и, слегка согнувшись, направилась к старшему офицеру. — Давайте определимся с…
— Что с вами? — Тарасов удивился.
— Аппендицит, — пилот продолжал рассматривать майора госбезопасности. — Пришлось сделать операцию.
— Самое подходящее время, — буркнул майор.
— А болезнь не спрашивает, — Косте явно хотелось разозлить офицера. — Потому и ждали целые сутки.
— Сообщить не могли?
— Нет, не могли.
— Господин Виноградов, — майор, наконец, вспылил, — мы тут не в куклы играем!
— Конечно, — пилот издевался. — Куда уж нам убогим…
— Костя, перестань, — попросила Лера. — Надо доделать работу до конца.
— Зачем вы вскочили? — Тарасов взял девушку под руку и тактично усадил кресло. — Раз больны… Мне приказали довести операцию до логического завершения, поскольку всем остальным сейчас явно не до нее. Константин, мне бы не хотелось привлекать посторонних людей, но если вы не желаете помочь…
— Желаю или не желаю, какая теперь разница? — Виноградов махнул рукой. — Что вы предлагаете?
— Нам надо забрать контейнеры или хотя бы задокументировать их содержимое, чтобы иметь доказательную базу.
— Опять вам нужны только факты, — пилот поморщился.
— Разумеется. Обычная практика. А как вы хотели?
— Никак.
— Вы можете не лететь, вас никто не заставляет. Достаточно указать координаты.
— Нет уж, дудки, майор. Сам полечу.
— Тем лучше, — Тарасов улыбнулся, потом обратился к девушке. — А вам, Валерия Зданович, приказано остаться на Тлалоке. Особенно, если учесть ваше самочувствие…
— Случайно не приказ полковника Здановича? — Лера кисло улыбнулась.
— Как вы догадливы.
— Мне легко предугадать действия родного отца.
Майор буквально на секунду усмехнулся, но потом продолжил излишне серьезно:
— Действовать надо быстро. По имеющейся информации, контейнеры оснащены устройством самоликвидации. Взорваться могут в любую минуту.
— На месте Полита я бы уже давно уничтожил следы, — вставил Костя.
— Вот-вот, а вы шляетесь неизвестно где. Теряете драгоценное время.
— Извините, это я виновата, — Лера нахмурилась.
— План таков, — Тарасов опустился в свободное кресло. — Лейтенант Зданович остается на Тлалоке, а мы с тобой, Константин, летим осматривать контейнеры, конечно, если еще есть на что смотреть. Вряд ли нам удастся забрать груз, но чем черт не шутит, потому «Вика» может пригодиться. Губернатор в курсе. В помощь мы берем «Белую ночь». Не исключаю возможности столкновения с кораблями Полита. А «Белая ночь» — это самый мощный боевой корабль, имеющийся в нашем распоряжении. Ему два крейсера нипочем. Впрочем, вы знаете об этом. Экипаж согласился помочь. Им я доверяю, потому попросил о помощи.
— «Белая ночь» не укомплектована, — Виноградов качал головой. — На борту наверняка только старшие офицеры. Прилетели на день рождения Константина Леонидовича. А официально для пополнения запасов провизии. Остальные члены экипажа в отпуске. Нет даже пилотов-истребителей.