— Офигеть…
— Учитесь, пока я жив, — повторил любимую фразу преподавателя Макс, после чего приятели дружно рассмеялись.
— Слушай, откуда у тебя такие познания?
— Я ведь только прошлым летом вернулся из Японии. Прожил там два года. От скуки немного занимался фехтованием. Вот и запомнил…
— Молодец! Главное, чтобы на тебя, как на потенциального шпиона, жандармы не стали косо поглядывать.
— На меня нет, — поморщился от неприятного воспоминания Черкасов. — А вот к отцу…
— Что?
— Знаешь что, пошли на бал, пока его без нас не начали. А о мечах поговорим в другой раз. Заодно и покажешь. Сдается мне, что это весьма прелюбопытный образчик.
— Да, пошли. А то барышни, наверное, заждались…
— Кого как, — мрачно пробурчал Макс.
Арендованный школой зал был полон. Все же помимо будущих пилотов там проходили обучение почти сотня курсантов иных специальностей. Радисты, электрики, механики, мотористы и вообще все, кто только может понадобиться для полетов или обслуживания воздушных кораблей. Статус их, конечно, был скромнее, чем у «белой кости», но сегодня все были равны, и всем хотелось потанцевать.
Приехавшая с Пужэнем барышня, конечно, не стала единственной представительницей прекрасного пола на празднике. Кроме нее среди приглашенных оказались сестры и матери выпускников, а также гимназистки старших классов и здешнего пансиона благородных девиц, для которых этот бал стал заодно «Осенним».
И вот теперь эти небесно-прекрасные, излучающие очарование и красоту юности создания в легких, светлых тонов вечерних платьях, тончайших белых перчатках, в туфельках на низком каблучке, почти без украшений на руках и открытых шеях и с весьма скромными прическами на головах, с видом как можно более скромным и невинным теснились вокруг дам постарше и бросали заинтересованные взгляды в сторону молодых людей, ожидая ангажемента. Воздух буквально искрил от щедро разлитой по залу молодой веселой энергии.
Для предстоящего торжества начальство авиашколы, дирекция гимназии и предводитель благородного собрания расщедрились не только на просторный зал с оркестром, но и на фуршет с фейерверком. Все это обещало сделать событие незабываемым, если бы не одно но. Все эти заслуженные люди были уже несколько в возрасте, и образцами праздников для них служили те, которые устраивались, скажем так, «во времена Очакова и покоренья Крыма».
Нет, молодые люди для начала с удовольствием прошлись по ярко освещенной главной зале в торжественном полонезе, затем покружились в вальсе, не забыли про польку и кадриль. Но к концу первого тура эта древность, вкупе с выкриками слегка угостившегося распорядителя бала: «Шевалье, акупю во дам», их несколько утомили.
Для тех, кому для поддержания бодряка требовался разгон или некоторый допинг — у столов с закусками были выставлены две широкие серебряные чаши, в которых густо плавали кусочки тропических фруктов, дольки апельсинов, лимонов и кубики льда. Слегка алкогольный, с толикой ямайского рома напиток освежал и настраивал на праздничный, раскрепощенный лад.
Так что, когда в перерыве друзья собрались у столика, обильно уставленного напитками и закусками, как всегда мрачный Черкасов зачерпнул из чаши и налил специальным ковшиком на длинной фигурной ручке горячительного в бокал. Затем разом осушил его и с полным основанием заявил:
— Тоска смертная!
— И не говори, — вздохнул даже обычно не унывающий Розанов. — Не хочу показаться нескромным, но мои вечеринки были повеселее.
— А не добавить ли нам немножко драйва? — неожиданно сам для себя предложил Колычев.
— Что ты имеешь в виду? — заинтересовался Федор.
— Да так, предлагаю немножечко взбаламутить тину в этом благопристойном болоте.
— Но каким образом? — удивился Максим, опрокидывая в себя очередную порцию пунша.
— Ты ведь, кажется, умеешь играть на рояле?
— Немного.
— И руками, а не членом? — на всякий случай уточнил Март.
— Чем?! — едва не поперхнулся приятель, после чего ошарашенно спросил: — А что, так можно?
— Сам я не пробовал, но знающие люди говорят, что вполне. В общем, оставь в покое напитки. Ты мне нужен трезвым!
— Это какая-то авантюра! — предвкушающим голосом прошептал Розанов и направился вслед за товарищами.
Затея Марта, в сущности, была проста и немудряща. Пока оркестранты отдыхали, имелась возможность завладеть роялем и немножечко пошалить. В конце концов, ему карьеру в ВВФ не делать, так что за формуляр можно было не переживать.
— Что играть? — поинтересовался устроившийся за инструментом Черкасов.
— Ну, я не Майкл Джей Фокс, — загадочно отвечал ему Колычев, — так что обойдемся без Чака Берри…
— Ты нормально сказать можешь?
— Давай я тебе напою мотив, а ты сыграй. Потом подберем тональность, ну и сбацаем народу. А то все вальсы да кадрили. Надо же разнообразить культурную программу.
— А ты умеешь петь? — не без сомнения в голосе поинтересовался Максим.
— Мы — артист больших и малых академических театров! — состроил высокомерную физиономию Март, после чего добавил уже без пафоса: — Немного.
— Это хорошо, — остался равнодушным к его шутке Черкасов. — Потому что я сразу предупреждаю, у меня голоса нет.
— Нормально. Прорвемся. Давай, садись за клавиши, маэстро. К слову, хороший позывной для тебя на будущее.
— Что играть-то?
— Сейчас я тебе напою. Ла-ла-ла, — попытался изобразить мелодию Колычев.
— Молодые люди, вам помочь? — заинтересовался один из музыкантов, изобразив двумя пальцами всем известный жест.
— Было бы недурно, — кивнул Март, извлекая из кармана четвертной.
Одно из заметных преимуществ одаренных — обеспечить контакт и стыковку — становится делом почти элементарным. Так что уже спустя десять минут нечто, почти напоминающее шлягер из пока еще не случившегося будущего, был готов к своему дебюту.
— Господа, — начал Колычев, подув предварительно в микрофон. — Позвольте предложить вашему вниманию одну маленькую вещицу. Прошу не судить слишком уж строго, ведь я еще не волшебник, а только учусь!
Последние слова юноши, являющегося, помимо всего прочего, весьма перспективным женихом, вызвали всеобщее внимание. Так что народ и в особенности потенциальные невесты, заинтригованные необычным вступлением, стали понемногу подтягиваться.
— Вот увидишь, Макс, все девчонки наши будут! — ободряюще шепнул приятелю Март.
— Не нашими, а твоими, — немного грустно усмехнулся Черкасов и пробежался пальцами по клавишам из слоновой кости.
Громкие аккорды незнакомой мелодии еще больше заинтересовали присутствующих, а затем запел и сам Март.
— Жил да был черный кот за углом!
— Шуба-дуба, шуб-дуба! — добавил атмосферы подыгрывающий себе одолженными у оркестрантов маракасами Розанов.
— И кота ненавидел весь дом! Только песня совсем не о том, как не ладили люди с котом!
Простые слова и незатейливая мелодия неожиданно понравились присутствующим, и уже после второго куплета большинство зрителей пританцовывали, а после третьего в дело вступила спутница Пужэня, черт-те-что вытворяя своими немного полными, но от этого еще более соблазнительными ногами.
— Говорят, не повезет, если черный кот дорогу перейдет! — выводил приятным мягким баритоном Март.
— А пока наоборот, — дружно подпевали ему поклонники, — только черному коту и не везет!
— Господа, давайте поприветствуем наших дебютантов! — выдвинулся вперед дирижер, как только они закончили, и гром аплодисментов стал наградой героям.
— Я так понимаю, молодые люди желали бы танцы повеселее? — уже тише осведомился он у усиленно раскланивающихся выпускников.
— Хотелось бы. Танго, фокстрот или, на крайний случай, пасадобль.
— Сейчас все будет! Кстати, какая славная песенка. Сами сочинили?
— Нет, слышал где-то и запомнил, — честно ответил Март, тщетно пытаясь припомнить, сколько лет Саульскому и Таничу.
— Может, еще что-нибудь есть? — продолжал допытываться почуявший наживу музыкант.
— Да так, кое-что…
— Замечательно! Вы, молодой человек, не теряйтесь после бала. Есть разговор…
Если на подиум Черкасов и Розанов с Колычевым взошли как немного чудаковатые вчерашние курсанты, то вниз они спустились настоящими звездами.
— Ребята, главное — не тушеваться. Вы же пилоты! Сегодня такой вечер, ни одна красотка нам не откажет. Так что вперед! — напутствовал товарищей Март, купаясь в лучах заслуженной славы. Спел он и вправду хорошо. Негромко, почти речитативом, но с душой. Как раз под настроение.
Сразу же окружившие самодеятельных исполнителей со всех сторон люди принялись их тормошить. Каждому хотелось сказать им хоть несколько слов или хотя бы прикоснуться к своим новым кумирам. Львиная доля внимания досталась, конечно же, Мартемьяну, но…
— Ты так здорово играешь, — едва слышно шепнула Черкасову чертовски милая барышня в нежно-васильковом платье с открытыми плечами.
Первым побуждением Макса было загадочно усмехнуться и с видом бывалого сердцееда сказать какую-нибудь завуалированную пошлость, но вместо этого он вдруг расплылся в открытой и немного растерянной улыбке и тихонько спросил:
— Правда?
Пока товарищ тонул в омуте карих глаз, на Марта обрушилась другая стихия. Так здорово танцевавшая спутница Пужэня, грациозно, будто крадущаяся в чаще леса тигрица, приблизилась к нему, разом распугав всех поклонниц. После чего, нимало не смущаясь тем, что они не представлены друг другу, заговорила с ним первой.
— Так кто же ты на самом деле, Мартемьян Колычев, пилот или музыкант?
— Одно твое слово, красавица, и я буду кем угодно! — почти страстно прошептал он в ответ.
«Что ты творишь? — прошептали внутри него остатки разума. — Только что Пужэнь из-за тебя лишился невесты! И Зимин просил с ними больше не связываться…» «Вот бы откусить кусочек этого сладкого пирожка», — тоном чеширского кота муркнуло в ответ подсознание, объединившись с либидо. Почему мы иногда испытываем влечение, понять умом невозможно. И сейчас с Мартом случилась ровно такая история.