— О, «Амазония»… Готовятся к последнему бою. — Протеже вдруг утратил весь темпераментный заряд и упал в кресло. — А фрегат «Камарад Лепанто» как отбыл к планете Вешней прикрывать эвакуацию гражданских, так и всё. Похоже, Карло Мачетанс свой последний бой уже принял.
Он вдруг наклонился через стол и зашептал сквозь сладкую дымную отраву.
— Ведь клоны скоро появятся, Ахилл! Ты это понимаешь?! Что нам делать? Сдаваться? Воевать? Если поднимем лапки вверх, нам этого не простят на родине. Если будем драться — положат всех! Ведь ни одного боевого звездолета! Только флуггеры! Это же не пиратов гонять! Надо эвакуироваться! Отдавай приказ!
— Куда? — спросил полковник.
Простой вопрос поставил подчиненного в тупик.
— Куда ты собрался бежать? Лично ты? На Землю? Мы не имеем права покинуть сектор! По договору с директоратом «Эрмандада» в случае войны приравнивается к строевой части со всеми вытекающими!
— Ладно мы, а как же гражданские?
— А что гражданские? Ни один наш паром без дозаправки не дотянет до центральных секторов. И где ты собрался заправляться? В Синапском поясе? А ты представляешь, что там сейчас творится? Ад кромешный!
— Яхта Антонио Роблеса… — начал было контрразведчик, но сам себя перебил: — А, к дьяволу! В нашем распоряжении есть три грузовых звездолета… Правда, маленьких. Много на них не увезешь, а тут еще стратегические материалы…
— Да, дорогой мой Просперо. Мы в заднице, — констатировал полковник. — Улететь нельзя — там нас по голове не погладят. Оставаться — верная смерть или плен.
— Так что же делать?
— Просперо, это риторический вопрос, мне на него не ответить.
— Шеф, но просто так сидеть нельзя! Надо что-то предпринимать!
— Не надо.
Де Толедо недоуменно поднял брови.
— Что «не надо»?
— Не надо так меня называть. Я больше не шеф.
В этот момент ожила селекторная связь. Полковник машинально утопил кнопку.
— Сеньор комендант! — раздался голос секретарши. — В районе станции из X-матрицы вышел авианосец «Дзуйхо»! К нам идут два флуггера, требуют посадку! Вас переключить на диспетчера?
При словах «авианосец „Дзуйхо“» Ахилл Мария выпрямился, пристроил сигару в пепельнице.
— Соединяйте! — И уже диспетчеру: — Немедленно принять флуггеры с «Дзуйхо»!
Потянулось ожидание. Минут через пятнадцать, когда сигара успела догореть до половины, снова раздался голос секретарши:
— Сеньор комендант, к вам курьер с бумагой из Главного Штаба ВКС, или как он называется… Прикажете пустить? Ой, куда вы? Без разрешения нельзя, у сеньора коменданта совещание…
Дверь распахнулась.
Ахилл Мария медленно поднялся с кресла, не веря органам зрения.
— Здравствуйте! Вот и свиделись! — сказал курьер и улыбнулся, как показалось полковнику, с искренним дружелюбием.
— Р-р-румянцев, вы? — Броня аристократической невозмутимости дала трещину, Ахилл Мария даже подпустил совсем несолидного заикания. — Но мне докладывали, что вы погибли!
— Да вроде живой. Только не пойму: вы так сильно рады или так сильно разочарованы?
В дверь вошла вторая фигура, также хорошо знакомая Ахиллу Марии. Это был легендарный пилот Комачо Сантуш, отчего-то закованный в армейский летный скафандр «Гранит» с погоном лейтенанта на груди.
— Румянцева из танка не завалишь! Отвечаю! — сказал он и восхищенно протянул, сложив губы дудочкой: — У-у-у, какой красивый эполет! Вас можно поздравить полковником?
Потом он подошел к контрразведчику и фамильярно хлопнул того по плечу, немного не рассчитав усилие электромышц, так что Просперо де Толедо едва не вылетел из кресла.
— Здорово, Просперо! Ты, я гляжу, все еще ходишь Патроклом при нашем Ахилле?
— Сантуш?! — отозвался тот, восстановив равновесие.
— Господа! — Румянцев прервал затянувшееся приветствие. — Господа! Вы удивлены, и я вас понимаю. Однако мы по делу. Времени мало. Вам, господин полковник, пакет за подписью главнокомандующего Пантелеева.
И тут он дал такого строевого шага, что палуба затряслась. На стол лег официально желтый пакет.
— Приказ о мобилизации. Весь личный состав «Эрмандады» должен немедленно выдвинуться на Махаон. Впрочем, читайте сами. И извольте расписаться о получении.
— Во дает товарищ Иванов! — воскликнул Комачо, когда мы вволю насладились изумлением наших старых знакомцев и покинули кабинет. — Ведь знал же, что именно нам будет приятно вручить эту бумажку! Ты видел их рожи?!
Мы бодро шагали, почти бежали по непривычно пустым и привычно запущенным коридорам рабочих уровней «Тьерра Фуэга». Задача номер один выполнена, нас ждали еще две: отдать приказ о полной эвакуации станции, подготовить взрыв ее же.
Рожами секуридадов я насладился, а как же! Ахилл Мария, вот что значит аристократическая закваска, в конце беседы нашелся и подколол:
— Эвакуацию, полагаю, возглавит управляющий Роблес? Удачи. Советую прихватить с собой пачку детоксина.
— Боюсь, детоксин не поможет, потребуется капельница, — развил мысль тот, кого Сантуш приласкал Патроклом.
Смех смехом, а ситуация сложилась непростая.
Торпедировать такую махину, как «Тьерра Фуэга», было неразумно, о чем прямым текстом заявил кавторанг Кайманов. Мол, столько боеприпаса изведем, а он еще пригодится. Но тут я вспомнил, что на борту имеется абсолютно незаконный склад калифорниевых снарядов для ядерной пушки «Дона Анна». Вот его-то и решили использовать.
Это значит, надо встретиться с сеньором Роблесом, передать ему приказ об эвакуации, а заодно отобрать коды на подрыв калифорниевых БЧ. А времени мало, ой как мало! В любую минуту могли показаться клоны…
— Вот что! — сказал на бегу Сантуш. — Ты иди к Роблесу. Дорогу-то помнишь? Я навещу старика Августина, он мужик разумный и в авторитете, поможет с эвакуацией. А потом махну к Пьеру Валье — он заведовал складами с боеприпасом. Ты выясняешь у Роблеса коды и скидываешь их мне на коммуникатор. Встречаемся в ангаре по готовности. Толково?
— Толково, — одобрил я, и мы разделились.
«Вот дожили! — думал ваш покорный слуга, по привычке почесывая затылочный сегмент шлема. — Бармен Августин Фурдик поможет с эвакуацией! Рехнуться! Бармен в авторитете! А управляющий?! Как у него с авторитетом?!»
С авторитетом Антонио Роблеса случилась форменная беда.
Конечно, насчет капельницы де Толедо преувеличил, но что-либо возглавлять он был не в состоянии. Хотя меня узнал, я даже удивился.
— А-а-а, Румянцев! — сказал он, когда я миновал мертвую приемную и вошел в офис. — Ру-у-умянцев, тарам-пам-пам… Зачем пожаловали? Вы уволены, черт возьми!
На столе стояла початая бутыль коньку, а под столом перекатывались еще две — приконченные накануне. Судя по лицу, господин Роблес пил во всю мощь, не покидая рабочего места, часов двенадцать.
— У меня приказ об эвакуации «Тьерра Фуэги». — Я решительно подавил желание всласть пообщаться с бывшим работодателем, так как цейтнот. — Через час отходит последний эвакотранспорт. После чего станция будет взорвана.
— Эвакотранспорт! О, эта музыка! Русский язык! Великий и могучий! Эвакотранспорт! Это словечко придумал ваш знаменитый баталист граф Толстый?
— Толстой. — Я зачем-то поправил управляющего. — Мне от вас нужны коды на подрыв калифорниевых снарядов для «Доны Анны». Немедленно.
— Толстой, Толстый… какая разница? А коды — в сейфе, сейф открыт. Забирайте, мне не жалко! Все забирайте!
В чем невозможно отказать Сантушу, так это в оборотистости. В совокупности мы управились за полчаса.
Я воткнул в наручный планшет карту памяти с кодами и передал их Комачо. Тот успел прихватить Пьера Валье за всякое нежное и дежурил в ядерной крюйт-камере.
— Здесь сорок семь снарядов, — сообщил он по рации. — Не успели израсходовать. Шваркнет так, что офисную надстройку придется ловить на Земле!
— Передавай Пьеру привет, — ответил я. — Он на ногах вообще? Тут все, решительно все пьяны! Вся долбаная станция!
— Пьер в порядке. И Августин тоже, хотя очень расстроен. Он в ангаре, или уже на пароме.
— Хорошо, активируй снаряды на синхронный подрыв, встречаемся у истребителей.
Флуггеры сновали туда-сюда, до станции и обратно к авианосцу.
Четыре парома, которым случилось оказаться на станции, загружались под завязку всем, что можно быстро утащить. Людей укладывали во флуггеры чуть не штабелями. Еще бы, жить хотелось всем!
Ангарная палуба превратилась в подлинный Вавилон. В библейском смысле. Толпу некому было образумить и упорядочить, так как «Эрмандада» сама отваливала — хотя и гораздо более организованно, само собой. Эрмандадовцам требовалось не просто сбежать, но сбежать с оружием, которое было так нужно на Махаоне.
Возле «Кассиопеи» под погрузкой я увидел знакомого толстяка. Бармен Августин Фурдик собственной персоной стоял… какой-то весь съежившийся. Он меня тоже увидел, узнал и вместо «здравствуй» принялся ныть.
— Андрэ, вот беда! Проклятая война!
— И не говори, — посочувствовал я. — Кстати, привет. Рад видеть в добром здравии.
— Издеваешься? Какое там «здравие»! Какое там «доброе»! Двадцать лет в Тремезианском поясе! Псу под хвост! Какие были перспективы! Какие заказы! А что теперь?
— Даже не знаю, что и сказать.
— Денег я запас достаточно, Андрэ, только кому они теперь нужны? Полюбуйся на меня: почти пятьсот тысяч терро в надежном банке на Земле! И что? Привет, бывший состоятельный человек, Августин Фурдик! Можешь подтереться своими бумажками!
— Так ведь война…
— Именно! Еще вчера я думал, что я — хозяин жизни! Что сумел сделать себя сам! Что главное — уметь вертеться и делать деньги! Деньги — это свобода! Какая-никакая, но власть! А сегодня, что выясняется? Мое умение делать деньги никому не нужно! А что я еще умею? Мешать коктейли? Смешно… Какая ирония!
— Да брось, старина! Не хандри! — Я в самом деле хотел его утешить.
В общем и целом я был благодарен Фурдику. Ведь именно он первым отнесся по-людски к моей персоне в самые мои грустные дни на «Тьерра Фуэге», когда ваш покорный слуга остро переживал изгнание из Академии и из жизни.