Получалось, что Каро вместе с Яте и остальными тегами буквально жизнью Алексу обязаны?
Теург перевернула газету, снова разглядывая рисунок. Навалилась грудью на стол, едва носом по штрихам не ведя. Всё казалось, что вот этого лорда в белой форме она уже видела. Именно с короткой стрижкой и в мундире…
Мышь за виском активизировалась, добавила к резцам ещё и когти. Девушка выпрямилась, отодвинула газету, потёрла переносицу. Белое… Именно белое…
Все вокруг белое. И все теги в белом. От этой белизны, в которой отражается солнечный свет, болят глаза. Хочется щуриться, но нельзя. Нужно держать лицо.
Курой откинулась на спинку жёсткого, неудобного стула. Но свет никуда не делся. Только подёрнулся сероватой дымкой проснувшейся памяти. Даже кисть заломило. Это потому что…
… мама вцепилась в руку, сжала пальцы так, что ладошка затекла. Неудобно, даже больно, но надо молчать. Все молчат. И держат лицо.
Впереди — всего три шага сделать — прямоугольный серый камень с красными кляксами букв. Обелиска почти не видно под странными, мохнатыми и тоже белыми цветами. Противными, неприятно пахнущими. Их тут положили, потому что отец куда-то ушёл и никогда больше не вернётся. А это неправильно и нечестно. Он всегда возвращается, подарки привозит.
Фигура заслонила камень — огромная, как дом. Даже закинув голову лица не рассмотреть. Черты растворились в ярком солнечном свете. Мужчина опустился на корточки. И все равно остался очень большим, больше всех тегов. Его одежда тоже белая, но странная, непривычная. Хоть и красивая: с золотыми шнурами и ярко блестящими кругляшками, нашитыми в ряд.
Этот тег точно как его одежда — странный, но красивый. Кожа бледная, как будто он долго болел. А глаза просто огромные. И синие-синие, как мамины любимые орхидеи.
— Прости нас, малышка, — сказал белый тег.
Смешно. Такой большой, а просит у маленькой прощения…
Каро закрыла глаза, сжав пальцами переносицу. Честное слово, без воспоминаний как-то проще.
Больше всего оборотень напоминал старый башмак. Такой заслуженный, носимый и в дождь, и в зной, и зимой, и летом. Ни разу не чищенный и каждый вечер любовно швыряемый в стену. Правда, шкура Мастерса на этот раз вроде бы цела осталась. Но выглядел он изрядно помятым. Причём как во вполне прямом, так и в переносном смысле. Одежда изжёвана, сидит вкривь и вкось: жилет не на те пуговицы застёгнут и воротничок рубашки серый. А у самого Рона под глазами мешки, на щеках щетина, даром что светлая, всё равно заметно. И не тени улыбки.
Детектив вошёл в кабинет управляющего «Следом». Даже куртки не сняв, уселся на диван, таращась на собственные руки, которые, сам, кажется, того не замечая, то сжимал в кулаки, то выпрямлял пальцы.
— Ты вчера пил, что ли? — помолчав, негромко поинтересовался Алекс.
— Только воду, — хрипловато ответил оборотень.
— Тогда лучше б пил, — хмыкнул альв, отодвигая от себя папку. — И что случилось?
— Ничего, — неохотно отозвался Мастерс. — Вот именно, что ничего. Нет нигде этого грёбанного фата! Ни у себя в конторе не появлялся, ни дома, ни в клубе. Как сквозь землю провалился.
— В бега подался? — задумчиво предположил Росс. — Из-за того, что проститутку избил?
Сыщик в ответ только криво ухмыльнулся. Видимо, ему такая версия тоже убедительной не показалась.
— Есть ещё новости?
— Да примерно как у тебя, — почему-то и Алекс довольным не выглядел. — Яте ничего не накопал. У них там прислуга успела четыре раза полностью смениться. Видимо, слишком крутой у Олэана характер. Правда, вроде появилась ниточка. Отец нашей клиентки может быть с контрабандой антиквариата и драгоценностей связан. Но тут я даже не знаю, с какой стороны подступиться. Если мои догадки верны, то покровители у него такие, что и соваться не стоит. Вот, от отчаянья госпожу Каро в библиотеку отослал…
— Ну ведь… — Мастерс запустил обе пятерни в волосы, как будто дёрнуть собрался, но передумал. — Иной раз не знаешь, за что и хвататься. А тут как щенки — тычемся носом в разные стороны.
— Ну, это верный признак того, что тыкаться никуда и не надо. Может, наша клиентка всё и вправду просто надумала. Или мы совсем не туда смотрим, — предположил Алекс, откинувшись в кресле. — Но что-то подсказывает: не это тебя заботит. Или разумнее придержать любопытство?
Рон не отвечал долго. Снова свесил руки между колен, сжимая-разжимая пудовые кулаки.
— Да в общем-то, это действительно не твоё дело, — буркнул, в конце концов.
— Но? Тут явно напрашивается какое-то «но», — Росс замолчал, предоставляя оборотню шанс объяснить. Но Мастерс решил им не пользоваться. Управляющий вздохнул. — Хорошо, я её уволю.
— Кого? — вскинулся сыщик.
Но в ответ лишь заработал взгляд из разряда: «Не делай из меня идиота».
— Только посмей, — рыкнул оборотень, сжав кулаки. Но разжать, видимо, забыл. Так и сидел, гневно сверкая на начальство прищуренными очами. — Ты меня знаешь, Ал! Вот только рискни здоровьем!..
— А есть другие предложения? — ответил Росс спокойно, даже с ленцой. — Она, конечно, неплохой специалист. Да и теургами разбрасываться не стоит в любом случае. Но, прости, первоклассный сыщик как-то важнее. Жили мы без неё сколько лет. И, думаю, проживём не меньше. А то, что сейчас между вами творится, ни в какие ворота не лезет. Так и агентство развалить недолго.
— Я тебя предупредил, — Мастерс уже не рычал, а урчал угрожающе. — И она тут вообще ни причём. Это моя вина. Сам кретин и разгребать это только…
— Понимаешь ли, — Алекс подцепил с бумаг «вечное» перо. Крутанул его по столу. — Мне, собственно, без разницы, кто из вас виноват. Расклад очень простой. Конфликт мешает работать. И если устранить причину не в моих силах, то надо убрать одну из сторон. Какую, уже решено.
— Да погоди ты! — оборотень вскочил, сунул руки в карманы и принялся расхаживать из угла в угол — эдакий громадный маятник. — Ну, уволишь ты её — и что? Куда она пойдёт?
— А это уже не мои сложности, — пожал плечами альв. — Правда, есть ещё один способ уладить дело.
— Какой, ради Семерых?! И так всю голову сломал, как это расхлебать! Не могу я просто ручкой помахать. «Всё было классно, детка!», да? А работать потом как? И ты не знаешь всего. Там такого понаверчено, что…
Рон остановился посередь кабинета, рыкнул сквозь зубы. И выдал длинную, прочувственную и очень красочную тираду. Алекс даже крякнул в особо душевном месте — то ли и его проняло, то ли подобранные эпитеты восхитили.
— Я понял только одно, — заключил Росс, когда детектив исчерпал запас особо сложных, а порой и физически невозможных способов занятия любовью с Седьмым и его демонами. — Всё крайне запутано. Твой, как ты изящно изволил выразиться, идиотизм, сдобренный желанием блага для девушки, помноженный на патологическое неумение держать ширинку застёгнутой, лёг на природный темперамент тегов, избалованность госпожи Каро и глубокую душевную травму в прошлом. Не ошибся?
— Не задохнулся? — мрачно поинтересовался Мастерс. — Такую-то тираду выдать.
— Значит, не ошибся, — удовлетворённо кивнул Алекс. — А искусство ораторства у меня в крови. Но, как было сказано выше, из сложившейся ситуации существует только два выхода. Или мы увольняем теурга. Или ты женишься.
— Прости… что? — подавился несчастный оборотень.
Оборотень так вытаращился на управляющего, что ещё немного — и его глаза выкатились бы двумя шариками. Альву даже жутковато стало.
— Женишься, — обстоятельно пояснил Росс. И почесал кончик носа, пряча за ладонью улыбку. — Ну, знаешь, это когда двое идут в мэрию и при свидетелях заверяют свои отношения юридически. Совместное имущество, права и обязанности… Честно говоря, в подробностях я не силён. Сам женился по древним традициям…
— Ты издеваешься? — догадался прозорливый детектив.
— Вовсе нет, — посерьёзнел Алекс и даже ручку в покое оставил. — И если хорошенько подумаешь, сам придёшь к такому же выводу. А ещё лучше посоветуйся с метрессой Мастерс. Твоя мать умнейшая женщина. И уж точно плохого не посоветует.
— Бре-ед… — тряхнул головой Рон. — Да бред же! Ты меня не знаешь? Что я с женой делать стану? И девочки… Не сумею, говорю же! Даже… Нет, точно бред! К тому же место занято. Там этот фат вокруг увивается. После того, что в борделе случилось, к кому она кинется? А этот недорослик своего не упустит.
— Борделе? — удивлённо приподнял брови альв. — Так и подмывает потребовать подробного рассказа. Но не буду. А здоровая конкуренция ещё никому никогда не вредила.
— Знаешь, что мне хочется сейчас больше всего? — рявкнул Мастерс.
— Знаю, — не стал отпираться управляющий. — Но набитая рожа начальства дурно сказывается на карьере.
На это оборотень не нашёл достойного ответа. Поэтому просто вылетел из кабинета, едва не сорвав дверь с петель.
Алексу было… неправильно. Не то что бы страшно или некомфортно. Конечно, ни о каком удобстве в лишённом света, загаженном переулке позади публичного дома речи и не шло. Но вроде и видимых поводов нервничать не имелось. Собственно, альв и не нервничал. Просто, наверное, именно про такое состояние и говорят: «Не в своей тарелке». Пожалуй, в душе господина управляющего царствовал стыд. А ещё опасения, что его тут застукают. Всё-таки негоже приличному мужчине по таким заведениям околачиваться. Рядом с чёрной дверью ошиваться не стоит тем более — в два раза двусмысленнее.
Альв переступил с ноги на ногу — лакированные начищенные поистине до зеркального блеска ботинки укоризненно скрипнули. Они явно осуждали хозяина и считали, что им тут не место.
— Давно ли ты стал таким благодетельным, господин Росс? — буркнул себе под нос Алекс.
Вышло смущённо — точь-в-точь институтка, согласившаяся на тайное свидание в городском парке с развратником-первокурсником из кадетского училища. Спрашивается, с чего? Вспомнить хотя бы вечеринки, которые устраивала после партийных собраний Ольга. Любая местная работница покраснеет от смущения…