— Ты знаешь, сколько времени? — сердито поинтересовался сыщик, собственной наготы нисколько не стесняясь.
— Знаю, — придушенно пискнула Курой. Да, она старательно отводила глаза в сторону. Но они почему-то упорно возвращались назад. — Второй час. Дня.
— Серьёзно? — Мастерс озадаченно почесал затылок.
Светлые волосы и без того растрёпанные, а с одной стороны и вовсе колтуном свалявшиеся, встали дыбом. И смотреть в стену стало ещё труднее. Голый, здоровый, будто шкаф. С валунами, буграми, шарами и Седьмой только знает чем ещё мышц… Об живот его, кстати, запросто можно белье стирать — как доска у прачек, честное слово! Заспанный, лохматый и с ребристым следом от подушки на щеке. Мечта, а не мужчина.
Да и, вообще, как тут не пялиться? По пояс голого оборотня Каро видеть доводилось. Но целиком он производил совсем уж грандиозное впечатление.
— Каро?
Кажется, эта воплотившаяся, пусть и не слишком приличная… Да что там? Вовсе уж неприличная, а местами даже постыдная мечта ещё и говорила.
— Да, прости. Я… отвлеклась и…
— Отвлеклась, значит? — как-то нехорошо прищурился Мастерс. Курой бы точно снова попятилась, а может даже и бегом побежала, наплевав на все травмы. Да вот только Рон её по-прежнему за локоть держал. И отпускать не собирался. — И что тебя отвлекло?
— Может, ты хоть штаны наденешь? — пролепетала теург.
— Надену, — грозно пообещал Мастерс, втаскивая слабо сопротивляющуюся девушку в квартиру. — Вот как только, так и надену.
И обманул, зараза. Вместо того чтобы одеваться идти, сыщик захлопнул дверь и прижал к ней девушку с такой силой, что у Каро в лопатках ёкнуло. Навис живой, двигающейся, дышащей горой.
— Можешь в подъезде подождать, — шепнул рядом.
— Подожду, — согласилась Курой — и собственного голоса не узнала.
Не то чтобы придушенный — вовсе какой-то замогильный. И тоже, между прочим, наврала. Не пошла обратно на лестницу, а погладила булыжник — там, где у нормальных существ грудь находится. Валун оказался тёплым, гладким и внутри него, где-то в глубине — гулко и не слишком ритмично сердце бухало.
— Всё ещё можешь… — и у оборотня голос на октаву съехал.
Вероятно потому, что в квартире не слишком тепло было.
— Хорошо, — кивнула теург и даже голову подняла.
Правда, в глаза Мастерсу посмотреть так и не решилась. Впрочем, его губы тоже внимания стоили.
— Каро…
Нет, то, что блондина хлебом не корми, только дай поиздеваться, тега давно знала. Но это уже на пытку походить начинало. Пришлось брать ситуацию в собственные руки. То есть, сграбастать оборотня за волосы, нагибая упрямую башку, и целовать самой. Всё равно не слишком удобно получилось, уж чересчур здоров. И теургу ничего не оставалось, кроме как запрыгнуть на Рона, обхватить и руками, и ногами — не из нежности, а чтобы не свалиться. Спасибо, хоть поддержать догадался. Зато так целоваться было гораздо комфортнее. И даже кусануть его за шею, под самым ухом, о чём, Курой, оказывается, давно мечтала, удалось.
Было дело, промелькнула мысль: что о такой выходке оборотень подумает. Но мелькнула, да и пропала. Потому что Мастерс, кажется, ни о чём думать не собирался, да и Каро не дал.
Спина Мастерса, горой возвышающаяся над матрасом, вздрогнула и плечи затряслись. Девушке сначала даже показалось, будто ей примерещилось. Но нет — оборотень действительно всхлипывал. Тоненько так, по-щенячьи и очень-очень жалобно.
Сказать, что тега перепугалась — ничего не сказать. Такого ужаса Курой в жизни не испытывала. И такой растерянности. Что делать? Что говорить? Потянулась было погладить его по монументальному плечу, да отдёрнула руку — вдруг хуже сделаешь? Села, натянув сбившуюся в ноги простыню до подбородка.
— Рон… — позвала негромко, почти шёпотом.
Нет ответа. Только всхлипы судорожней стали.
— Рон, да что с тобой? — Каро и сама уже готова была разрыдаться.
— Теперь ты меня бросишь, — донеслось из подушек глухо.
— Почему? — опешила тега, обеими руками пытаясь убрать за спину колтун, в который волосы превратились.
— Вот только не надо меня утешать! — проскулил Рон. — Знаю я вашу подлую тегскую породу. Получила, чего хотела, а теперь ручкой помашешь! Говорила мне мама, что до свадьбы ни-ни, а я… Теперь ведь бросишь, скажи, бросишь?!
Оборотень повернул голову, но под чёлкой теург лица всё равно не разглядела. Только глаза — зелёно-жёлтые, как вызревший крыжовник и абсолютно сухие.
— Или жениться будем? — выдержав паузу, серьёзно поинтересовался Мастерс. — Конечно, в твоё благородство веры нет. Но не можешь же ты просто так бросить обесчещенного юношу?
— Какого юношу? — и до этого момента Каро соображала не слишком хорошо, а тут вместо мозгов и вовсе чёрная дыра образовалась — пустая-пустая, без искры сознания.
— Обес-че-щен-ного, — с расстановкой повторил Рон. — А как это ещё назвать? Ворвалась ко мне домой. Можно сказать, в постель прыгнула. Даже на соблазнение время тратить не стала, изнасиловала практически.
— Я?!
— А здесь кто-то третий был? — округлил глаза Мастерс.
— Придурок! — с облегчением выдохнула Курой. — Идиот! Кретин!
Тега пихнула кулаком в сыщицкое плечо, но хоть оборотень и пискнул, морального удовлетворения это не принесло — всё равно, что стену толкать. Заехать подушкой оказалось куда приятнее.
— Вот, ты меня уже избивать начала! — взвыл Мастерс, пытаясь одной рукой — и далеко небезрезультатно — отбить атаку. — Скоро вовсе на цепь посадишь! На хлеб и воду!
— Я тебе шею сверну! — кровожадно пообещала тега.
И действительно попыталась вцепиться Рону в горло. Правда, сделать это было непросто. Во-первых, Мастерс на животе лежал и переворачиваться не собирался. А, во-вторых, такую шею поди обхвати! О придавить речь уже не шла.
— Не, ну так дело не пойдёт, — не согласился сыщик. И что-то такое сделал — Каро показалось, что только шевельнулся — но почему-то теперь Курой на спине растянулась, а оборотень сверху навис, без труда её руки перехватив. — Сначала жениться, а потом вдовство — и никак иначе. Вот подписи поставим, тогда уж…
Тут-то в голове у Курой и прояснилось.
— Точно! Подпись! — ахнула тега и дёрнулась, попытавшись освободиться.
— Ну да, подписи, — кивнул Рон, по-собачьи наклонив до жути довольную физиономию к плечу и никуда теурга, естественно, не отпуская. — Или что? В храм пойдём, перед Семерыми в верности клясться?
— В какой храм? — не поняла Курой. — Да не в храм, а к Яте!
— Зачем к Яте? — видимо, настал черёд Мастерсу ничего не понимать. — В смысле, как у ближайшего родственника благословения просить, что ли?
— Да какого благословения? — начала злиться Каро. Чужая недогадливость её всегда раздражала. Да и лежать, не имея возможности даже сдвинуться, не слишком комфортно. — Надо узнать, кто ему про лекарство старшей из сестёр рассказал, понимаешь? Он тогда уточнять не стал. Вроде, как это значения не имеет. А оно на самом деле имеет! Даже если этот кто-то не знает, где пилюли купили, флаконы-то он видел!
— И что?
— Ну как что? Аптекарь обязательно ставит на этикетке подпись, понимаешь? Или аптекарь или врач, если он лекарство сам заказывает. Но кто-то из них непременно расписывается!
— Ты думаешь, что этот кто-то, рассказавший Яте про пузырьки, помнит подпись?
— Да даже если и не помнит! Я же дипломированный специалист, а не погулять вышла! Гипноз — это тьфу, первый курс. Конечно, у меня на это лицензии нет. Но вдруг он согласится? Ну что ты валяешься? Хотя, наверное, сначала надо к матери Алоа, наведаться, а потом за флаконом… Короче, по дороге решим!
— Знаешь что, детка? — протянул Рон, глядя на тегу очень серьёзно. — Я тебе скажу сейчас одну вещь, за которую ты меня возненавидишь. Говорить?
— Ну… Говори, — осторожно согласилась теург холодея.
Вот сейчас как ляпнет что-нибудь, после чего останется только с моста да в реку.
— Хорошо, говорю, — кивнул Мастерс. — Итак, Каро. Ты сейчас лежишь голая в моей квартире и в моей постели. Я тоже… лежу. Примерно в таком же состоянии. Минут пятнадцать назад… Ну, минут пятнадцать назад всё было очень даже здорово. А сейчас кто-то здесь втолковывает про подписи, этикетки и Яте. Вот это факт. А теперь вопрос: мне это как комплимент расценивать стоит или повод для повторения? Просто то самое «здорово», которое было, подразумевает томные вздохи и признание в вечной любви, а никак не стимул для продолжения расследования.
Каро подумала. Серьёзно подумала. Медленно, но верно краснея — не лицом даже, всем телом. С которого, кстати, простыня куда-то подевалась.
— Я тебя ненавижу, — буркнула тега.
— А я предупреждал, — согласился Рон.
— Слезь с меня!
— Не слезу, — мотнул головой Мастерс. — Если я сейчас слезу, то ты тут же вскочишь и убежишь. Лови потом. Нет уж, лучшего повода для шантажа может и не представиться.
— И чего тебе от меня надо?
— Ну-у… — наглый кошак наклонил голову, оценивая открывающиеся под ним виды. — Вообще-то, многое. Но начнём с малого. Жениться и впрямь пока рановато. Надо узнать друг друга получше и всё такое.
— Мастерс!
— Ну вот так всегда. Только разгонишься — и фигу тебе, — Рон вздохнул, садясь на матрасе. — Ладно, так чего там с Яте, давай поподробнее.
— А условия? — тихонько поинтересовалась Каро, тоже садясь — за спиной оборотня.
И снова натягивая простыню — на всякий случай.
— Какие условия? — Мастерс глянул на тегу через плечо. Приподнял брошенную на пол рубашку, встряхнул зачем-то. Может, папиросы искал? — Ты что, серьёзно думаешь, что я вот тебя сейчас запру или в цепи закую? Сама решай, что надо, а чего не надо. Ну и я тоже решать буду.
— Это в смысле?..
— Это в смысле: мы оба свободные существа, детка, — усмехнулся оборотень.
Усмешка у него не очень весёлой вышла. По крайней мере, так Каро показалось. Впрочем, она вполне могла и ошибиться. Всё-таки ей лицо оборотня не слишком хорошо видно было. А вот слова его теге не понравились совершенно. Нет, в личной свободе, конечно, есть своя прелесть. Но это значит, что и Рон в любой момент ей ручкой сделать может. Такое положение вещей Курой совершенно не устраивало. Но не скажешь же: «Ты мой на век!». А и скажешь, толку немного выйдет. Оставалось сделать вид, что всё устраивает. Ну, и стоило подумать на досуге, как бы ситуацию к собственной выгоде повернуть.