«Стратегически… Трудность нападения… Тактически…» Обругав Мальту и невежественных писателей, преувеличивающих стратегические значения, обратился к подробнейшим, на многие страницы, описаниям турецкой осады острова под командованием Мустафа-паши. Тут уж не обошлось без схем, чертежей и диаграмм, дающих наглядное представление не только о мальтийском архипелаге, но и численном, и даже этническом составе армий противников.
«В 1564 г. в турецком ЦК (диване) обсуждались стратегические планы на 1565 г. [подробно изложены]. „Операция Мальта“ была наименее важной, но относительно простой и потому получила приоритет на 1565 г. Флотом командовал адмирал Пидли, славянин из Белграда. В 1565 г. ему было 35 лет и он был женат на внучке султана. Флот — 200 кораблей, армия — ок. 30 тыс. чел.».
Фамилия какая-то неблагозвучная — Пидли, — впрочем, для славянина из Белграда, да еще в 1565 году, сойдет.
«В 1517 году, за тринадцать лет до рождения адмирала Пидли, турки завоевали Землю Израиля, то есть обеспечили себе прикрытие с востока во всех дальнейших Средиземноморских кампаниях».
О, вот оно! Воистину, все на свете каким-то образом взаимосвязано. Да, если как следует порыться во всех датах, сражениях, родах войск и количествах вооружения, можно обнаружить потрясающие взаимопроникновения и совпадения! Все взаимосвязано и в равной мере бессмысленно.
«Остров Гоцо совсем не имеет гаваней. Столица Мальты — на горе в центре острова — Читта Нотабиле (по-мальтийски — Мдина)».
Подумать только, действительно вплотную приблизились к Израилю: на иврите «мдина» — страна, но по-арабски «медина» — город.
«1 мая крейсер с депешами ушел в Сицилию»…
Да уж, дотошную изыскательную работу проделал друг из Америки. Только вряд ли — друг из Америки. Сам небось и составил сей ценный очерк. Сам себе писатель, сам себе читатель. Благо книжек хватает. На любую тему. Свободного времени тоже. Очевидно, находит в этом штудировании и цитировании какой-то великий смысл. Оправдание своего никчемного существования.
«Драгут (1485 г. рожд.) разделял идеи Мустары, но считал, что начатая атака — должна быть закончена».
Вот это правильно — все начатое должно быть закончено. Особенно когда дело касается атаки. И стояло солнце среди неба и не спешило к западу почти целый день — доколе народ мстил врагам своим. Только где же главная тема, гвоздь программы?
«8 сентября турецкая армия сняла осаду и организованно погрузилась на транспорты…»
8 сентября… Знакомая дата. Что-то такое происходило 8 сентября… Капитулировала Италия! Да, да — мамин дневник… Тоже ведь исторический документ. «По радио еще не сообщали, но в техникуме все уже откуда-то знают, радуются и уверяют друг друга, что это точно. Хочется верить, что так оно и есть. Наконец-то хоть какое-то ободряющее известие. Начинается осень, опять холод, как подумаешь, что впереди еще одна невыносимо долгая мрачная зима…»
Вот так — диалектика жизни — с одной стороны: радость, победа, капитулировала Италия, но с другой — невыносимо долгая мрачная зима… А Пятиведерников по-настоящему сумасшедший. Я его недооценивала. Выуживает невесть откуда всю эту чепуху, перепрыгивает, как блоха, с предмета на предмет, с континента на континент и считает, как видно, что созидает нечто исключительно важное. Факты и фактики, не нанизанные ни на какую связующую нить. Раздробленное сознание. Куда же, однако, запропастилась высокая комиссия? Пора бы уже, кажется, прибыть и освободить нас от исполнения роли читателей.
«Турки соорудили даже осадную башню — нелепая затея в век артиллерии. Первая башня была разбита пушечными выстрелами, вторую рыцари захватили в неожиданной вылазке и превратили в свой форпост… Губернатор Читты 1) собрал на стены все население, включая женщин, так что гарнизон казался огромным, 2) открыл огонь из всех орудий на самой дальней дистанции».
— Губернатор Читты… — бормочу я себе под нос. — О, Читта-нарочита, Нотабиле в суфле… А давайте внесем предложение: объявить Читту Нотабиле и российскую Читу городами-побратимами.
— Я вижу, у вас игривое настроение, — хмурится он.
— А в «Тарзане» обезьянку звали Чита — помните?
Нет, он не помнит и не желает помнить. Он не допустит, чтобы в его тексты вплетали всякие посторонние пошлости и глупости! Но и я не собираюсь сдаваться — у меня своя тема. Свои переживания. Дядя Петя достал мне билет на «Тарзана», а я умудрилась опоздать на сеанс. Невероятно — люди по десять часов выстаивали на морозе, лишь бы получить заветный билетик, а я умудрилась опоздать! Никогда в жизни — ни до и ни после — я так не досадовала и не убивалась. Если бы я могла, я бы растерзала себя на части! Вот что кажется нам поистине важным…
Не глядит более в мою сторону. Насупился и молчит. Обижен и разочарован. Но чем проигранное сражение на Мальте важнее упущенного «Тарзана»? Не может оно быть важнее слезы ребенка, опоздавшего на сеанс… Впрочем, это некоторое преувеличение — во-первых, я уже не была ребенком, а во-вторых, хоть и готова была треснуть от злости, не проливала все же по этому поводу слез.
«За время операций на Мальте турки потеряли 20 тыс. чел. из 30 тысяч, в то время как рыцари — 300 чел. из шестисот».
— Значит, у турок осталось десять тысяч человек, а у рыцарей — всего-навсего триста воинов, — подсчитываю я.
— Вы про что это?
— Про то, что все относительно. Как говорится, с какой стороны поглядеть.
— Да один рыцарь стоил полсотни турок!
— Согласно приведенным данным, один рыцарь стоил шестьдесят шесть и шесть в периоде турок, — уточняю я.
Раздосадован. Не одобряет моего легкомыслия.
«На 1566 г. Филипп II послал 15 тысяч солдат для обороны острова, но на 1566 г. турки нанесли удар по Венгрии. Все время стоят страшные холода, до +5 градусов и меньше (особенно ночью), сутками сижу дома, в магазин и то выбираться тошно».
Вот так — вдруг и без всякого перехода «страшные холода» (плюс 5 градусов!). Недоволен, что я вспомнила про «Тарзана», однако и сам не чужд мещанского эгоизма: «страшные холода». Выходит, и историческому обозревателю своя рубашка ближе к телу.
— Ваш друг давно в Америке? — интересуюсь я.
— Не особенно.
«Все эмиграции похожи одна на другую: заманивают доверчивых честных людей сказочными обещаниями рая и оставляют сдыхать. Вспомни, пожалуйста, „Тартарена из Тараскона“ и историю Тихого океана».
Невероятно! В одном и том же сочинении (письме!) и битва в Квебеке, и борьба за Мальту, и история Тихого океана, и еще все эмиграции! Энциклопедия какая-то. Для детей и юношества.
«Шарль ди Брейль, маркиз де Рэ, из обедневшего бретонского дворянства, 1832 г. рожд., пытаясь разбогатеть, занимался мелкой спекуляцией в Калифорнии, Сенегале и Сайгоне, но неизменно прогорал. Вернувшись в свою полуразвалившуюся усадьбу и листая старые книги, маркиз наткнулся на описание путешествия капитана Дюпрэ и, в частности, некой бухты на южной оконечности о. Новая Ирландия (берег которой тот видел лишь в подзорную трубу)…»
Что ж, молодец маркиз де Рэ — не отчаялся от неудач, не пустил себе пулю в лоб, а стал искать помощи в старых книгах. И нашел — по совету капитана Дюпрэ поворотил свою подзорную трубку в сторону острова Новая Ирландия.
А ведь это идея! Почему бы и Пятиведерникову не почерпнуть какую-нибудь спасительную подсказку в пожелтевших текстах — если уж он все равно штудирует их в таких количествах. Люди, жившие до нас, были не глупее нас.
«…Летом 1877 года маркиз опубликовал объявление в газетах: 1) устраивается колония Новая Франция в райском месте; 2) земельные участки продаются по неск. франков гектар. Распродав часть не принадлежащих ему земель, маркиз стал печатать брошюры с картинками в духе „Голоса Америки“: махни рукой и негры принесут тебе что хочешь и бесплатно. Именно так 99 % эмигрантов представляют себе Запад. Всю работу делают китайские кули».
На этом месте какое-то движение, вернее, легкое смещение воздушных масс заставило меня приподнять голову: двери читального зала приоткрылись и в них просочились три соломенно-степенные дамы безразмерного возраста — долгожданная муниципальная комиссия. Паулина разволновалась и поспешила приветствовать их подобающим библиотечному месту театральным шепотом.
— Конторские крысы! — изрек Пятиведерников достаточно громко.
Паулина в отчаянии бросила умоляющий взгляд, что, разумеется, только подбодрило ее капризного супруга на дальнейшие высказывания:
— Нет, вообще-то, если бы удавить на этой Западной сторонке всех чинуш и толстосумов…
— Почему же только чинуш и толстосумов?
— С остальными можно было бы попытаться наладить мирное сосуществование.
Тут я заметила, что в отодвинутом в сторону «Дюке Степановиче», на листе, оборотном титульному, имеется крупный овальный экслибрис: «Из собрания Анны М. Баргузиной, Менло-парк, Филадельфия». «Эй, Баргузин, пошевеливай вал!..» Выходит, по дивной прихоти судьбы «Былины Печоры» переместились вначале из России в Филадельфию, а затем обратно в Европу, в нашу муниципальную библиотеку.
«Недра полны сказочных и удивительных сокровищ. Кто не хочет сам ехать в Новую Францию, достаточно купить плантацию. За скромную дополнительную плату администрация наймет рабочих и будет аккуратно пересылать доходы прямо на дом, в Старую Францию. В несколько месяцев маркиз собрал неск. миллионов долларов (золотых рублей) и в 1879 году купил корабль для первой партии эмигрантов. Но поскольку правительство Франции (как и ныне некоторые хорошо известные нам страны) отказалось отпустить своих граждан в капиталистический рай, корабль отплыл из демократической Голландии под прогрессивным американским флагом.
1) Никаких следов ни порта, ни поселения, ни дорог, ни троп на острове не было; 2) не было никакой земли — сплошная стена джунглей и бездонных болот; 3) жуткие инфекции, включая слоновью болезнь и т. п.; 4) тропический ливень 30 дней в месяц до 300 мм в день. „Борцы за права человека“, угрожая пистолетами, высадили эмигрантов на узкую полоску пляжа, где на них тотчас накинулись местные людоеды. И корабль ушел. Через несколько месяцев к острову пристало судно миссионеров, до которых дошел слух, что остров обитаем. Миссионеры эвакуировали нескольких еще оставшихся в живых французов — все были больны, безумны и еле живы от голода».