И не успели они отъехать, как я тут же, потеряв равновесие, свалилась на лёд, больно ударившись при этом правым боком.
Позор вместо триумфа
– Этим и должно было всё закончиться! – раздался сверху сердитый голос физрука. – Ведь сто раз предупреждал тебя, Смирнова, что не стоит сегодня выходить на лёд! И что же? И сама опозорилась, и меня опозорила! Вставай, а то простудишься!
Но сколько я не пыталась подняться – в конечном счёте снова оказывалась на льду, даже несмотря на помощь со стороны Павла Фёдоровича.
– Чувствую, всё бесполезно, Смирнова, – вздохнул физрук. – Ладно, жди, я сейчас.
Спустя минуту он вернулся в сопровождении бородача, Серёги и всех наших.
– Пришли тебя поднимать, талантище ты наше, – сказал Стрельцов-Удальцов.
– Значит, действуем, как договаривались, – распорядился Павел Фёдорович. – Позиции распределены и… Давайте скорее, а то она простудится.
Я почувствовала, как множество рук поднимают меня и чуть ли не несут туда, где заканчивается кромка льда и начинается снег.
– Нет, не туда! – сказал Павел Фёдорович. – Идём к трибунам, это ближе. Ну вот, наконец-то. Садись, Смирнова!
Я плюхнулась на скамейку. Тело гудело.
– Где твой номерок? – спросил физрук.
– Вот…
– Стрельцов, быстро в раздевалку, принеси сапоги Смирновой.
– Ещё и ухаживай за ней…
– Кому сказал! – рассердился Павел Фёдорович и начал быстро расшнуровывать мне ботинки.
– Зин, я тебе чай принесла, – послышался голос Ирки Ильиной, – горяченький! Попей!
– Ну всё, Смирнова, – сказал физрук, когда на мне уже были сапоги и я твёрдо стояла на ногах. – Сеанс окончен. Сама доберёшься? А то, может, такси вызвать? Я заплачу.
– Дойду, – сказала я и увидела, как просветлело его лицо. То ли от того, что я отказалась от такси, то ли от того, что я наконец-то освобожу его от своего присутствия.
…Совершенно обессиленная, я возвращалась домой. Ноги гудели, тело болело, особенно правый бок. Со стадиона доносилась весёлая музыка, но я почти не слышала её: в ушах была настоящая многоголосица. Вот голос Павла Фёдоровича:
– В общем, Смирнова, твоя ошибка только в том, что коньки были на два размера больше. И ведь как я тебя отговаривал! Упёртая ты, Смирнова!
А это – Сыромятниковой:
– Ну ты даёшь, Зинка! Выйти на лёд на коньках не по ноге – на это только ты можешь решиться.
И, наконец, голос Стрельцова-Удальцова:
– Талантище ты наше! С тобой, Смирнова, не соскучишься!
…Чем ближе я подходила к дому, тем больше портилось настроение. Слишком уж отличалось от моего воображаемого фурора то, что было на самом деле.
…Придя домой, я рухнула на кровать. Я так устала, что мне казалось, что я буду лежать всю оставшуюся жизнь. Да ещё и пережитый перед всем классом позор не давал покоя.
Стыдоба, да ещё какая! Ну почему, почему я не послушалась Павла Фёдоровича?
Вдруг вспомнился восторженный взгляд замминистра, его слова о том, что он ещё раз хотел бы посмотреть на моё мастерство. Я так и не поняла, что он имел в виду?
В комнату вошёл папа.
– Ну что, Зинаида, как успехи?
Я молчала. А что я могла сказать?
– Ну что ты прицепился? Видишь, ребёнок так устал, что говорить не может? – вступилась за меня мама.
– Ладно, отдыхай, Зинаида, – сказал папа и закрыл дверь.
Но спустя несколько минут он снова появился в моей комнате. Точнее сказать – вбежал.
– Скорей, Зинаида! – закричал он. – Вставай, иди сюда!
Я встала и нехотя поплелась за ним.
Папа подвёл меня к компьютеру.
Я взглянула на экран монитора и остолбенела. Оттуда, с экрана, на меня смотрела… я сама.
Фантастические совпадения
– Фантастика! – воскликнул папа. – Бывает же такое! Почти точь-в-точь!
– Да нет, – сказала подбежавшая мама. – Похожи, конечно, но не так, чтобы уж.
И правда, девочка, смотревшая на нас с экрана монитора, была очень на меня похожа, но только на первый взгляд. Глаза у неё были круглее, нос – длиннее, губы – пухлее. И, самое главное, ростом она была ниже!
– Я где-то читала, кажется, у Паустовского, что у каждого человека есть двойник. Но редко кому выпадает счастье его увидеть. Сам Паустовский однажды увидел своего двойника, но не успел с ним поговорить, – продолжала мама.
– Паустовский не успел, а вот у Зинаиды есть шанс! – Папа вгляделся в фото моей двойницы, а потом начал просматривать остальные фотографии.
И всё, что произошло на катке с замминистром, стало понятно!
Вот моя двойница стремительно несётся по льду, опережая соперниц, вот стоит на пьедестале почёта, вот к ней подходит…этот спортивный чиновник, поздравляет, жмёт руку. И всё это было сегодня утром!
Под фотографиями была подпись: новая звезда конькобежного спорта Алевтина Смирнова. (Ну и имечко, подумала я. В сто раз хуже, чем Зинаида!)
Я не могла удержаться от смеха. Выходит, замминистра утром поздравил её с победой, а после обеда увидел на катке меня! И принял меня за неё! Да ещё и фамилии одинаковые! Он же сказал:
– А вот и Смирнова!
И я согласилась. И он убедился, что это – одна и та же Смирнова!
Что уж тут говорить: фамилия-то не очень редкая.
– А вот интервью с твоей двойницей и однофамилицей, – сказал папа. – Бывают же такие совпадения! – и нажал на видео.
Но, как выяснилось минуту спустя, совпадения у нас не только во внешности и в фамилии, но и…
– Всегда страшно боялась льда… – начала Алевтина. Голос у неё был… не очень. Писклявый, как у трёхлетнего ребёнка. Мой-то куда лучше!
Папа нажал на паузу.
– Нет, всё-таки вы похожи, – сказал он. – Даже очень. Только она пониже, конечно же. Ладно, давайте слушать дальше.
– Да и вообще с физкультурой всегда были нелады. Даже канат не могла осилить, не то что другие снаряды – брусья, бревно… Коня и козла всегда жутко боялась, никак не могла перепрыгнуть. Ну а потом всё это просто надоело, и я начала…
Я впитывала каждое слово Алевтины Смирновой. Ведь то, о чём она говорила, точь-в-точь совпадало с тем, что происходит со мной!
– Тогда я решила перебороть себя, – продолжала однофамилица и она же двойница. – Я сказала себе: терпение и труд – всё перетрут. И дала себе слово доказать всем, что я всё могу. И по канату лазать. И прыгать через козла и коня. И кататься на коньках. И, как видите, всё получилось.
«Если всё это получилось у Алевтины, то почему не получится у меня», – подумала я.
У меня вдруг появились силы (а ведь ещё полчаса назад их совсем не было) и уверенность в том, что я сумею чёрные дни недели превратить в белые. И начинать надо немедленно – ведь правило 72 часов никто не отменял.
Всё под силу
Я вернулась в свою комнату. С чего же начать? Конечно, хотелось научиться всему и сразу, но ведь понятно, что так не бывает.
Я вспомнила, что завтра по расписанию урок физкультуры, а значит, скорее всего, будем опять лазать по канату. Я включила ютуб и стала мысленно повторять движения, которые показывали в роликах. Так вместе с ведущим я «добралась» по этой мохнатой гусенице до самого потолка и спустилась обратно (я где-то читала, что при таком повторении мышцы как бы запоминают, что им нужно делать). Я проделала это раз, наверное, пятьдесят и поняла, что не усну, пока не сделаю это на самом деле.
Я быстро оделась и рванула в школу.
С трудом уговорив охранника пустить меня в спортзал, я подбежала к канату, набрала в лёгкие побольше воздуха, ухватилась за него, подтянулась, оттолкнулась ногами, подтянулась руками, оттолкнулась ногами…
Я и не заметила, как достигла потолка. Вот он, совсем рядом. Я не удержалась и погладила его. «Привет, привет, – мысленно сказала я, – оказывается, это не так уж и сложно!» И начала медленно спускаться.
И всё-таки перед уроком физкультуры я очень волновалась. Получится ли? Ведь одно дело – лезть по канату, когда никого нет, и совсем другое – под обстрелом глаз одноклассников. Один Стрельцов-Удальцов чего стоит!
– Гимнастический снаряд сегодня тот же, что и на прошлом занятии, – сказал Павел Фёдорович и бросил в мою сторону беспокойный взгляд. – Он касается в основном тех, кто недостаточно освоил технику.
Скворцов-Удальцов посмотрел на меня и по обыкновению хохотнул.
Время шло, а физрук всё-то не вызывал меня к канату. Я поняла: тянет время, чтобы я не успела опозориться в очередной раз. Видимо, после вчерашнего дня у него появилось чувство вины передо мной.
Наконец, уже перед самым звонком, Стрельцов-Удальцов выкрикнул:
– Смирнова пусть полезет! Талантище наше!
Павел Фёдорович вздохнул:
– Давай, Смирнова.
Я подошла к канату. В зале повисла тишина. Даже Стерельцов-Удальцов молчал. Мне казалось, что я чувствую взгляд каждого. И вдруг руки словно сами обхватили эту толстую гусеницу, ноги упёрлись в неё, я подтянулась, упёрлась ногами, снова подтянулась… И вот я уже под потолком!
Я услышала, как внизу все начали хлопать и кричать:
– Молодец, Зинка!
– Зинка, ты – супер!
– Талантище, что скажешь! – это, конечно же, Стрельцов-Удальцов.
– Молодец, Зина, – сказал Павел Фёдорович, и я чуть было не разжала руки и не грохнулась на пол: первый раз за всё время он назвал меня по имени.
Секрет Пети Круглова
Круглый новичок
За завтраком я, как всегда, пролила кофе. Выходит, лекарства от моих проблем с мозжечком просто не существует. Я научилась кататься на коньках, лазать по канату, с лёгкостью перепрыгивать через коня и козла, но по-прежнему всё роняю, разливаю, спотыкаюсь на ровном месте и даже иногда падаю.
– Баскетбол, Зинаида, только баскетбол поможет тебе стать гармоничным ребёнком! – как всегда загудел папа.
Но я-то знаю, что мне уже ничего не поможет! Что всю оставшуюся жизнь я буду спотыкаться, падать, ударяться и быть посмешищем в глазах у Стрельцова-Удальцова. Да и не только.