Жак Бойер был прав. Действительно, Пьер Фуке зашел к полковнику Кассе и положил перед ним папку, где были описаны последние сообщения о беглых разведчиках. Кассе внимательно посмотрел на него, взял папку на руку, взвесил, как бы оценивая, стоит ли ввязываться в эту историю. Очевидно, папка показалась слишком легкой — не раскрывая, он вернул ее обратно.
— Я думаю, хватит. Мы уже влезли в эту историю и что получили? Гийом, Робер, Гальяно и Жаккар арестованы, Шерро признан персоной нон грата и с позором выслан из Новой Зеландии! Тебе просто повезло, что ты сумел унести ноги! И мы не знаем, что расскажут наши парни в подвалах для допросов и потом в суде!
— Это да, — кивнул майор, который представлял, какими могут быть допросы с пристрастием. — Смотря как за них возьмутся…
— Вот то-то! Поэтому продолжать я не хочу. Ничего кроме неприятностей на этом пути мы не найдем. По крайней мере, сейчас. Когда все уляжется, к этому вопросу можно будет вернуться!
Пьер Фуке почтительно кивнул:
— Как скажете, господин полковник!
А в Мумбаи произошло еще одно событие, которое само по себе не могло вызвать изменений в окружающем мире. С точки зрения любого жителя Индии это было даже не событие, а самый заурядный бытовой факт, на который не принято обращать внимания, и о котором даже не стоит упоминать.
Идя между кустов к морю, «Сьюзен» встретилась с полутораметровой коброй, которая медленно переползала асфальтированную дорожку. Она замерла, будто превратившись в соляной столб, но змея не обратила на нее ни малейшего внимания и даже не пыталась спрятаться, наоборот — спокойно преодолев асфальт, свернулась на краю дорожки и, подняв страшную треугольную голову на уровень человеческого пояса, принялась рассматривать то ли идущую женщину, то ли расположенный за ней двенадцатиэтажный гостиничный корпус. Время остановилось. Наконец, «Сьюзен» вышла из оцепенения, попятилась назад и, отойдя на достаточное расстояние, развернулась и бегом бросилась к стеклянным дверям отеля, ворвалась в прохладный холл, прыгнула в бесшумный лифт и через минуту ворвалась в свой номер.
— Там змея! — закричала она с порога. — Огромная кобра!
— Ну и что? — невозмутимо проговорил «Виктор». — Что ты шумишь?
— Я чуть не наступила на нее! Между нами был метр, не больше! Один выпад — и мне бы пришел конец! И она угрожающе рассматривала меня, я еле убежала и чувствовала, как она смотрит мне в спину!
— Кобра никогда не нападает, а в случае опасности делает пугающий выпад, без цели укусить. Это гюрза сразу бьет насмерть…
— Вместо того чтобы успокоить меня, ты рассказываешь, что кобра благородней гюрзы! — Она немного успокоилась, но говорила на повышенных тонах.
— Дело не в благородстве, просто у кобры яда на один укус. И восстанавливается он долго. Так что она просто прагматична и старается зря его не тратить. И рассматривать она никого не может — зрение слабое, видит только то, что перед носом. И никогда не преследует. Ты же проходила подготовку по курсу «Опасные животные»! К тому же мы жили в Австралии, а там их десятки видов!
— Когда это было! И потом, я всю жизнь имела дело только с одним видом опасных животных — из рода homo sapiens! А в Новой Зеландии вообще нет этих тварей, я даже отвыкла думать о них!
— Ну, что делать… Мы ведь уже в Индии! А здесь много змей и есть специальный слуга — двенадцатилетний мальчик, который рогулькой ловит их, относит в джунгли и выпускает… И без всякого шума и паники!
— Теперь ты меня успокоил! — с нескрываемым сарказмом ответила она. — А твоя бывшая тоже встречается с кобрами и спокойно их воспринимает?
— В экспедиции в джунглях были и обычные змеи, и огромная анаконда, и крокодилы… А сейчас она живет там, где их нет.
— И я так хочу! Поэтому решила отсюда уезжать. И мы поедем куда бы то ни было, но через аукцион «Кристи»! Пусть теперь она научит меня, как жить так удачливо!
«Виктор» пожал плечами:
— Смотри, чтобы потом об этом не пожалеть…
— Ничего, нам много раз в жизни приходилось делать такое, после чего об этом надо было жалеть, — ответила «Сьюзен». — Сделаем еще раз!
И они стали готовиться к поездке в Лондон.
Глава 16Аукцион: жизнь, смерть — продано!
Если что-то может пойти не так, оно обязательно пойдет не так. И из всех возможных худших ситуаций произойдет именно самая худшая…
Без малого двести лет главный офис «Кристис» располагается в Лондоне, на Кинг-стрит, в престижном районе Сент-Джеймс, всего в ста метрах от Сент-Джеймского дворца — действующей резиденции королевской семьи. Этот факт говорит сам за себя, подтверждая значимость самого крупного и знаменитого аукционного дома в мире. Респектабельное пятиэтажное здание в стиле строгого классицизма, с флагом «Ярмарка искусства» над входом, несколько раз в году привлекает любителей антиквариата и коллекционеров выдающихся произведений искусства со всего мира. Вот и сейчас «Астон Мартин» Флетчера не смог запарковаться среди вереницы «Роллс-Ройсов», «Бентли», «Бугатти», «Майбахов» и других авто премиум-класса. Кира с Роджером вышли у входа, и он отпустил водителя, приказав ожидать вызова на дистанции пятиминутного подскока.
Они вошли в просторный холл и по довольно крутой лестнице, покрытой темно-серой ковровой дорожкой, с деревянными резными перилами, поднялись к демонстрационным залам. С Роджером многие здоровались: это было одно из мест, где встречаются представители высшего света.
Вначале осмотрели выставку мебели: удобные диваны, кушетки и глубокие кресла, обтянутые как будто не подвластной времени красивой тканью и усыпанные разнокалиберными подушками, огромная кровать под балдахином, множество не утративших блеска полировки старинных столов: круглых, квадратных, овальных, восьмиугольных — журнальных, кофейных, обеденных, ломберных, для игры в трик-трак… Затейливые шкафчики с тонкой резьбой, сервант и бюро из красного дерева, отделанное перламутром трюмо с венецианским зеркалом, помутневшим от многочисленных изображений прошедших веков, под ногами приятно пружинил толстый персидский ковер. Стены было плотно увешаны картинами, хотя для живописи существовал специальный зал. Но, очевидно, места не хватало…
Пахло роскошью старины, казалось, они попали в музей, но там нельзя близко подходить к экспонатам и тем более к ним прикасаться, а тут на на диванах и креслах сидят люди, что-то подсчитывают, записывают в блокноты, рассматривают каталоги сегодняшних торгов, разговаривают по телефонам… А ведь на креслах ярлычки с номером лота и ценой, значит, это предметы торга! И ковер, по которому топчутся посетители, тоже продается!
— А что, разве можно сидеть на экспонатах? — спросила она.
— Конечно, — уверенно кивнул Флетчер. — Они же будут выставлены на торги, а значит, все могут детально познакомиться с ассортиментом. Если ты хочешь купить кресло семнадцатого века, так почему бы тебе не посидеть на нем, чтобы убедиться — удобно будет или нет?
— Странно…
— Ничего странного, может, тебе это просто непривычно. Обычное изучение товара. Тем более, как ты сама понимаешь, он стоит не очень дешево…
— Я заметила, — кивнула Кира. — Кресло — как небольшой домик в Йоркшире.
— Ну, не такой уж небольшой… Пойдем, продолжим осмотр…
Они прошлись по другим залам, на стенах которых висели даже на вид дорогие картины и необыкновенной красоты гобелены, вышитые еще невольницами мавров в эпоху крестовых походов. Здесь все было необычным, и не только экспонаты. Кира долго рассматривала явно антикварную бронзовую ручку на потертой двери, которая вполне могла быть выставлена на аукцион за большие деньги: она изображала голову какой-то греческой богини с тонкими чертами красивого лица и сдвинутым на затылок шлемом, искусно проработанным в деталях. В коридорах тоже висели картины, в любом свободном углу или на лестничных площадках, на подставках стояли бронзовые, мраморные, каменные головы и бюсты героев прошедших веков и давно состарившихся красавиц.
В залах толклось довольно много людей, как правило, леди и джентльмены в возрасте. Впрочем, Кира заметила и немало совсем молодых дам, которые, при вычислении среднего арифметического возраста пары, могли бы значительно омолодить своего спутника. Одеты они были как на официальный прием в королевском дворце: очень строго, сдержанно, респектабельно и дорого. Джентльмены в костюмах, некоторые даже в смокингах. Женщины в закрытых, достаточно длинных платьях открытые плечи прикрывали меховыми горжетками или отвлекали от них сверкающими бриллиантовыми ожерельями. Впрочем, мужчины помоложе выглядели более демократично, без особого пиетета к аукциону — словно пришли на скачки или на футбол.
Кира определила, что наиболее претенциозно одевались участники аукциона, в то время, как зрители позволяли себе повседневные наряды. Сама она надела черные лаковые балетки «Шанель», деловой брючный костюм — серый, в едва угадываемую темную полоску, и безупречно выглаженную белую рубашку с рюшами на груди, которые несколько смягчали официальность и придавали офисному наряду праздничность выходного дня. В таком виде она чувствовала себя вполне естественно, хотя и входила в некоторый диссонанс со спутником — Роджер, как участник торгов, был в смокинге с бордовой бабочкой в цвет камербанда,[16] правда, черные туфли из тонкой лаковой кожи их объединяли…
Больше всего посетителей находилось возле картин. Они рассматривали полотна, переговаривались о чем-то, медленно переходили от одной к другой, некоторые делали какие-то пометки в блокнотах. Кире нравилась обстановка, нравился дух старины и аристократизма, витающий в этих стенах. Нравилась тишина, порядок и наличие внимательных гидов, которые, заметив замешательство гостя, немедленно подходили, подсказывали, куда пройти, если хочешь посмотреть ту или иную вещь. В каждом зале стояли живые цветы, везде разные: розы, пионы, гвоздики, лилии, иногда пальмы в кадках или огромных глиняных горшках.