В доме у нас чудесно. Мужественная, толковая, любящая, ласковая, прелестная Наташа Степун. Но почти половину времени уже отжила. Осталось меньше двух недель. Но я им еще очень радуюсь. Скоро кончаются 6 недель перерыва, но у меня нет сил пока возобновить лечение у Манух<ина>. Думаю, он рассердится.
Он, напр<имер>, против лечения Haut
Раввин мне не нужен. Во-первых, они здесь все под католич<еских> священников. Мне и священник не нужен, но он так давно хотел ко мне прийти, и очень приятен. Разговаривать я ни с кем не могу, т. к. голоса у меня нет. У нас тоже весна, хотя 4 дня тому назад была зима настоящая. Hautant рад, что Ваше ухо в порядке. Только больше его не запускайте. Спасибо за привет из Ерусалима. Ваш привет отовсюду мне приносит здоровье и радость.
Все так же очаровательна Верочка и все так же вкусно готовит. Она огорчается, когда ее еда не проходит. Я стараюсь.
Часто вспоминает Вас Илья Ис<идорович>. Вспоминает, что с Вами было все ясно и просто.
Кругом много советов, и хотя стараешься делать то, что надо, но все же ко всему прислушиваешься. Яша был49, и так легко кажется ему прекратить лечение, но легко и продолжить, и все кругом так.
Простите за дурацкое письмо, и, чтобы Вас повеселить, посылаю Вам письмо Тэффи.
Будьте здоровы, дорогой Петр Моисеевич, и будьте благополучны. Как Ваше ухо? Хотела бы знать, что письма мои получаете.
Еще про азалии50. Знаете ли Вы, что все три в будущем году опять будут цвести. Если будут цвести, буду очень радоваться. Желаний, увы, новых никаких больше нет.
Ваша Амалия Фондаминская
<На полях первой страницы> Если у Вас есть в голове гениальный проект, продайте его за 1 ф<ранк> и 1 милл<он> для меня, пожалуйста. Мне необходимо, чтобы Вы Ваше обещание сдержали, пока я жива. Я же его Вам завещаю, и он будет лежать на Ваше имя.
<Далее рукой И.И. Фондаминского>
Дорогой Петр Моисеевич, А<малия> О<сиповна> изображает положение пессимистичнее, чем оно есть: эта неделя прошла лучше, чем предыдущая. I. Горловик нашел известное улучшение и что тоже важно: А<малия> Ос<иповна> сама видела горло и убедилась, что Азимур
Целую Вас.
Ваш И. Ф<ондаминский>
Фондаминский – Рутенбергу
3 IV 1935
Дорогой Петр Моисеевич,
Эта неделя прошла без больших перемен. Попробовали дать маленькую дозу лекарств против кашля (А<малия> О<сиповна> об этом не знает!) – спала несколько ночей, но снова началась рвота. Приходится прекратить – значит, опять бессонные ночи. Ест как когда. С удовольствием ест «осетрину по-русски» от Корнилова. Стала худенькой-худенькой. Когда ей очень плохо, говорит, что хочет только одного – умереть (только мне!). Но когда я предлагаю к<акое>-н<ибудь> лечение новое, очень охотно идет на него – значит, допускает спасение. Объективно на него никаких надежд нет – сегодня мне умный доктор, лечащий ее, сказал: 1/1000 шанса. Погода уже весенняя, но я не спешу с переездом в Serves. Думаю раньше июня не тронемся и только в том случае, если не будет резкого ухудшения. Письму Вашему очень обрадовалась. Пишите ей аккуратно. В доме у нас тишина и порядок. Я держусь совсем крепко.
Целую Вас.
Ваш И. Ф<ондаминский>
Фондаминская – Рутенбергу
Париж, 12 avril 1935
130 av. de Versailles
Милый дорогой Друг,
Наконец-то я прозрела, и хотя мне запрещено писать и читать, решила Вам написать и думаю, хуже не станет. Ухо Ваше не от толщенья болит, а от болезни, и лечить его необходимо, а Ваши 4 1/2 кило Вы должны мне по почте послать52. Берите пример с Мильерана53. Даже во время войны вставал, легко завтракал и целый час гулял. А какие мысли хорошие приходят по утрам и сколько энергии дают на весь день. Ему 77 лет, а фигура на 35. Вот и Вы чтобы были такой.
В<ладимир> М<ихайлович Зензинов> и Ил<ья> Ис<идорович> пишут Вам обо мне. Хочу только сказать, что, повернутая во мрак, я стала впадать в меланхолию, и мне стало казаться, что и маленькие, и большие муки надоедают. Ну, довольно о болезнях. Желаю говорить о фрейлехере54 денег. Мне пришла вот уж целый месяц блестящая мысль: если мне что-нибудь захочется, то просто покупать на Ваши деньги, т. е в баловствах перейти на Ваше иждивение. Уже давно мне понадобилось одеяло. Я его заказала, сказала, что деньги есть. Мне его купили, стоит оно 275 fr., а я до сих пор их уверяю, что деньги будут. От покрышки я пока отказалась. Стала уверять, что мне ни за что ее не надо. В слишком большую авантюру без Вашего согласия пускаться не решилась. Если Вам мой план нравится, пришлите одобрение и денежки, но на мое имя, и я им всем нос утру55. Пишу об этом я Вам с очень легким сердцем. Думаю, что Вы переехали в Ваш новый дом. Дай Бог Вам в нем здоровья, счастья и всего, всего хорошего.
Пишите. Я надеюсь, что и я смогу писать.
Ваша нахальная дуреха Амалия Фондаминская
Фондаминский – Рутенбергу
15 IV 1935
Дорогой Петр Моисеевич.
Получил 200 ф<ранков>. От всей души благодарен Вам. Пусть Вас не удивляют мои финансовые трудности – приходится тратить громадные деньги. Каждый день бывают доктора – в иные дни по 3 доктора (горло, глаза и легкие). В марте ушло около 10 т<ысяч> фр<анков> на докторов… Что произошло за эту неделю? Одно явление положительное: анестезия горла продолжает действовать. Последний сеанс дал три дня анестезии (некоторая чувствительность остается, но терпимая). Если распространение болезни в горле (что находит Hautant) не парализует анестезии, то можно надеяться, что А<малия> О<сиповна> будет избавлена от горловых болей (чего мы боялись больше всего). Всю неделю болели глаза (вероятно, от ослабленного организма). Бедная А<малия> О<сиповна> днями лежит с завязанными глазами. Пробовали применить новое лечение легкого (вспрыскивание, вытяжки). Но оно дало такую страшную реакцию, что пришлось его оставить. Когда темпер<атура> высокая (до 39), А<малия> О<сиповна> лежит в полузабытьи. По утрам А<малия> О<сиповна> бывает бодра, т. е. с ней можно говорить несколько минут. Ухаживают за ней сестра56, Е.А.57, Любовь Серг<еевна Гавронская> и я (часа два сидит Марья Абр<амовна> Вишняк). Остальные видят ее только изредка и по несколько минут. Верит ли А<малия> О<сиповна> в выздоровление? Думаю, что нет. Но все-таки она очень хотела видеть священника из Брайтона, о кот<ором> много писали газеты и который лечит больных. Он случайно был в Париже, и нам удалось привести его к А<малии> О<сиповне>. Это посещение дало ей большое утешение, но улучшения здоровья пока не видно. Ваше последнее письмо доставило ей много радости – пишите ей. Сам я абсолютно не теряю головы, но надежды на спасение у меня нет. Держусь изо всех сил.
Крепко Вас целую.
Ваш И. Ф<ондаминский>
Фондаминская – Рутенбергу
Paris, 19 avril 193558
130 av. de Versailles
Дорогой Друг Петр Моисеевич,
постараюсь описать Вам свое времяпрепровождение. В 7 ч<асов> утра после последнего приступа кашля мы переходим ко дню. Если ночью приступы кашля каждый час и за этот час засыпаю – ночь считается хорошей; если к<аж последние ночи – в одну заснула в 5 час<ов>, а <в> другую – <в> 3 – это плохо. Утром весь туалет происходит в постели. Вставать больше нет сил. Уход за мной хороший. К 10–11 кончаю его. Сегодня был горловик-кудесник и заворожил горло еще дней на 12 на этот раз. Если приходят гости, то принимаю их по 5 минут и только по утрам. Весь день при мне неотлучно дежурит И<ван> И<ванович>, сестра, Ел<ена> Алекс<андровна? еевна?> или Любовь Сергеевна, которая за болезнь мою стала опять человеком. У меня прекрасный врач, который без лекарств сумел вызвать аппетит, но есть мне очень трудно и мало сил стараться. Доктора все довольны и надеются на улучшение, но все говорят, что надо потерпеть. Все говорят, что сейчас ник<аж нельзя при моей слабости проделывать лечение у Ив<ана> Ив<ановича>, а он хочет, чтобы просвечивание было в неделю 3, а потом 3 недели отдыхать. Он сердится на нас, что мы этого не делаем.
Вот, дорогой Петр Моисеевич, моя жизнь. Любви и ласки вижу вокруг себя без конца. Но жалуюсь, что мало еще. Глаза мои поправились. Попросила у Вас денежки, и совсем не стыдно, и жду их с нетерпением, конечно, если Вам не жалко будет их прислать.
Жду от Вас вестей о Вашем ухе и о Вашей новой квартире. Страшная Палестина, в которой для Петра Моисеевича нет прислуги. Пожалуйста, не поленитесь мне и напишите письмо длинное и хорошее, а я буду стараться поправиться и, правда, к будущему году попасть в Палестину.
Будьте здоровы. Всего хорошего.
Ваша Амалия Фондаминская
<На полях> Темп<ература> все держится выше 38.
Фондаминская – Рутенбергу
Париж, 26 avril 1935
130 av. de Versailles
Дорогой Петр Моисееич,
Спасибо Вам за шикарный подарок, а главное за свободу действий. Я, конечно, не буду злоупотреблять, но само чувство свободы очень приятно.