НИКИ ХОРН: Ты с нетерпением ждешь гастроли?
РОДЖЕР УОТЕРС: Гм…
НИКИ ХОРН: Ведь последнее турне, как ты говорил, было не…
РОДЖЕР УОТЕРС: Нет, ничего подобного, последнее турне было потрясающим. А это будет еще лучше. Да, я с нетерпением жду… Я очень взволнован. Разумеется, я волнуюсь за первые десять дней; не знаю, как насчет остальных. Но между концертами довольно большие перерывы. Мы не работаем без перерывов. Плохо дело, когда вас ждут в пятидесяти городах — даже в течение длительного промежутка времени, — и после первых десяти обычно говоришь (зевает): О боже!» Понимаешь? «Больше не могу!» Но, думаю, концерт будет достаточно хорошим, с новым фильмом, очень хорошим, будет здорово…
НИКИ ХОРН: Фильм Джеральда Скарфа?
РОДЖЕР УОТЕРС: Да. И… время от времени будет появляться надувная свинья. Неплохое развлечение.
Фэнзины «The Amazing Pudding» № 36, апрель 1989 г.
и «Brain Damage» № 18, февраль — апрель 1989 г.
ИНТЕРВЬЮ ОБ АЛЬБОМЕ «THE WALL» НА «RADIO ONE» 30 НОЯБРЯ 1979 г.
ТОММИ ВЭНС, английский диск-жокей: В этом месяце я летал в Голливуд на два дня, чтобы послушать двойной альбом «Pink Floyd» и поговорить с Роджером Уотерсом о его произведении. Мы встретились в номере гостиницы «Беверли Хиллз». Мы заказали немного пива, уселись с магнитофоном и говорили о двойном альбоме. Первый вопрос, который я задал Роджеру, был связан с возникновением концепции альбома «The Wall» («Стена»). Откуда пришла идея?
РОДЖЕР УОТЕРС: Идея «The Wall» возникла из десятилетних гастрольных поездок и рок-концертов. Когда в 75-м и в 77-м мы играли перед большими аудиториями, некоторые приходили послушать то, что мы играем, но многие собирались там, на больших стадионах, только из-за пива. В результате давать концерты стало тяжеловато и я стал ощущать стену отчуждения между нами и нашей публикой. Концепция нового альбома возникла как выражение этих чувств.
ТОММИ ВЭНС: Но эта концепция явно стала глубже в процессе работы, поскольку альбом, как мне кажется, отражает человеческую жизнь вообще.
РОДЖЕР УОТЕРС: Сюжет создавался еще два года назад. Теперь он лишь частично связан с рок-концертами — фактически альбом начинается «живым» выступлением, затем оно прерывается и начинается история человека, самого Пинка, кто бы он ни был. Но первоначально сюжет возник из выступлений, которые были ужасными.
ТОММИ ВЭНС: Ты имеешь в виду, что не чувствовал контакта с аудиторией?
РОДЖЕР УОТЕРС: Да. Частично потому, что люди, с которыми ты больше всего контактируешь на рок-концерте, — это первые двадцать-тридцать рядов, и в большинстве случаев там, где находятся так называемые фестивальные места, люди сбиваются в кучу. Очень трудно выступать, когда слушатели свистят, кричат, орут, кидают на сцену предметы, толкают друг друга, грохочут и пускают фейерверки, понимаешь?
ТОММИ ВЭНС: Гм.
РОДЖЕР УОТЕРС: Я имею в виду, что мне нравится выступать, но совсем не нравится, когда все это происходит. И в то же самое время я чувствовал, что эту ситуацию создали мы сами из-за нашей собственной жадности, понимаешь? Если вы играете перед очень большими аудиториями, единственная причина, по которой вы это делаете, — вы хотите денег.
ТОММИ ВЭНС: Но в вашем случае не было бы выгоднее и удобнее играть перед маленькой аудиторией?
РОДЖЕР УОТЕРС: Ну нет, мы рассчитываем на большую аудиторию, когда готовим выступление, иначе мы теряем деньги. В этих турне, о которых я говорю, европейском и английском турне 75-го года и европейском турне 77-го года, мы делали деньги, мы зарабатывали много денег на этих гастролях, потому что играли перед большими аудиториями.
ТОММИ ВЭНС: Чего бы ты хотел от публики? Как бы ты хотел, чтобы публика реагировала на твою музыку?
РОДЖЕР УОТЕРС: Я счастлив, что бы она ни делала, но необходимо понимание. Когда тебя не понимают, выступления неприятны.
ТОММИ ВЭНС: Гм.
РОДЖЕР УОТЕРС: Предполагалось, что наши выступления будут удивительными приключениями, облагораживающими духовно, что установится крепкий контакт между публикой и выступающими на сцене, но у нас ничего не вышло. Думаю, в большинстве случаев это был лишь опыт отчуждения.
ТОММИ ВЭНС: Для публики?
РОДЖЕР УОТЕРС: Для всех.
ТОММИ ВЭНС: Два с половиной года назад у тебя возник замысел альбома «The Wall». Думаю, людям было бы интересно узнать, как создавался этот альбом.
РОДЖЕР УОТЕРС: Мы совершали турне, которое закончилось, я думаю, в июле или августе 77-го, и, когда мы завершили его, я начал работу над альбомом. Это заняло год, почти до следующего июля я работал самостоятельно, после чего сделал демонстрационную запись, что-то около девяноста минут материала, которую исполнил на гитаре остальным парням, и потом мы все вместе начали работать над альбомом в октябре или ноябре 1978 года.
ТОММИ ВЭНС: И фактически вы закончили запись в ноябре этого года. РОДЖЕР УОТЕРС: Да. Мы не начали запись сразу, мы не начинали записываться вплоть до апреля этого года. Но мы много репетировали и играли и много переделывали. Поэтому работа над альбомом отняла столько времени, но мы всегда работаем очень медленно, поскольку это трудно.
ТОММИ ВЭНС: Первая песня называется «In The Flesh» («Во плоти»). РОДЖЕР УОТЕРС: Да.
ТОММИ ВЭНС: Она о том, каким в конце концов стал главный герой? РОДЖЕР УОТЕРС: Именно. Она возвращает нас к гастролям 1977 года, которые назывались «Pink Floyd — In The Flesh».
ТОММИ ВЭНС: И потом идет песня под названием «The Thin Ice» («Тонкий лед»).
РОДЖЕР УОТЕРС: Да.
ТОММИ ВЭНС: Она, я думаю, о самом начале становления вашего героя, Пинка.
РОДЖЕР УОТЕРС: Правильно.
ТОММИ ВЭНС: О самом начале жизни Пинка.
РОДЖЕР УОТЕРС: Да, конечно. В конце «In The Flesh» слышно, как кто-то кричит «Врубай звуковые эффекты», и ты слышишь вой бомбардировщиков, это заставляет тебя почувствовать то, что происходит, — на концерте это будет гораздо сильнее. Затем пауза, и мы начинаем рассказывать историю моего поколения. ТОММИ ВЭНС: Военного.
РОДЖЕР УОТЕРС: Да, детей войны. Но если хочешь знать, это могло бы быть о ком угодно, кто пережил потерю близких.
ТОММИ ВЭНС: Такое случилось с тобой?
РОДЖЕР УОТЕРС: Да, мой отец был убит на войне.
(Звучат композиции «In The Flesh» и «The Thin Ice».)
ТОММИ ВЭНС: И затем идет «Another Brick In The Wall. Part 1» («Еще один кирпич в стене. Часть 1»).
РОДЖЕР УОТЕРС: Гм.
ТОММИ ВЭНС: Об отце, который погиб.
РОДЖЕР УОТЕРС: Да.
ТОММИ ВЭНС: Хотя отец в предыдущей песне только перелетел через океан.
РОДЖЕР УОТЕРС: Да.
ТОММИ ВЭНС: Слушая, можно предположить, что он пропал где-нибудь еще.
РОДЖЕР УОТЕРС: Да, можно. Понимаешь? Данное произведение многозначно, это не только о войне. Я думаю, в действительности это применимо к любому поколению. С отцом так же, понимаешь? Я тоже отец, есть люди, которые покидают свои семьи, чтобы отправиться на заработки, — это не значит, что я покинул свою семью, чтобы уехать на заработки, но многие люди делали и делают это. Поэтому здесь не подразумевается только история о ком-то, чьего отца убили на войне, и о ком-то, кто вырастает и идет в школу, но о ком-то, кого покинули в широком смысле.
ТОММИ ВЭНС: «The Happiest Days Of Our Lives» («Самые счастливые дни нашей жизни») — это резкое осуждение, как мне представляется, профессии учителя.
РОДЖЕР УОТЕРС: Гм. Ну, моя школьная жизнь была очень похожа на эту, она была ужасной, она была действительно ужасной. Когда я сегодня слышу людей, скулящих насчет того, чтобы вернули старые средние школы, когда я слышу это, я делаюсь совсем больным, потому что я ходил в среднюю школу для мальчиков, хотя я хочу внести ясность, — некоторые из тех, кто был там учителем, были неплохими парнями, понимаешь? Это не полное осуждение всех учителей скопом, но злые учителя на самом деле могут превратить школу в ад, и в моей школе были такие, которые обращались с детьми предельно плохо. Только притесняли их, понимаешь? Все время. Никогда не поддерживали их веру в себя, не пытались заинтересовать их чем-то, только старались заставить их быть послушными и втискивали их в определенные рамки, чтобы они всегда ПОСТУПАЛИ ХОРОШО.
(Звучат композиции «Another Brick In The Wall. Part 1», «The Happiest Days Of Our Lives», «Another Brick In The Wall. Part 2.)
ТОММИ ВЭНС: Что ты скажешь о песне «Mother» («Мать»)? Что это за мама?
РОДЖЕР УОТЕРС: Сверхзаботливая, каковыми являются большинство мам. Единственное обвинение, которое можно выдвинуть против мам, это то, что они склонны слишком оберегать своих детей, слишком много и очень долго, это все. Это портрет не моей мамы, хотя есть и такие, понимаешь?
ТОММИ ВЭНС: Гм.
РОДЖЕР УОТЕРС: Женщина, с которой я недавно познакомился, позвонила мне и сказала, что, слушая эту песню, она чувствует себя очень виноватой перед своими тремя детьми. Мне это было интересно, понимаешь? Она — женщина моего возраста, и мне было интересно, что она позвонила мне, я был рад этому, понимаешь? К тому же если эта песня так много значит для людей, то это хорошо.
ТОММИ ВЭНС: И затем песня «Goodbye Blue Sky» («Прощай, голубое небо»).
РОДЖЕР УОТЕРС: Гм.
ТОММИ ВЭНС: Что, по-твоему, происходит в этот период жизни Пинка? РОДЖЕР УОТЕРС: Пока мы составляли альбом, я не задумывался о том, по какому принципу мы это делаем, но теперь вижу, что многое в развитии событий напутано. Думаю, лучшей иллюстрацией этому служит концовка первой стороны. Она фактически начинает вторую сторону, так что можешь считать песню «Goodbye Blue Sky» настоящим завершением первой стороны. Да, именно так. Она — воспоминание о детстве и о вступлении в жизнь.
(Звучат песни «Mother» и «Goodbye Blue Sky».)
ТОММИ ВЭНС: И потом идет песня «What Shall We Do Now?» («Чем бы нам теперь заняться?»). Полагаю, она о проявляющейся зрелости.
РОДЖЕР УОТЕРС: Ага. Но этой песни нет на альбоме.