ДЭВИД ГИЛМОР: Мы бы хотели, да. Мы сделали там много подготовительной работы для последнего альбома. Если мне нужно добавить вокалы, я могу сделать все гитарные партии на судне. Вещи, подобные соло в конце «Sorrow», были сделаны там, звук моей гитары был пропущен через маленький усилитель «Gallien-Krueger».
МЭТТ РЕСНИКОФФ: Тауншенд написал стихи к двум песням на твоем сольном альбоме «About Face». Ты и он чередовали запись своих собственных дисков с участием в очень успешных группах.
ДЭВИД ГИЛМОР: Думаю, Пит чувствует некоторую несвободу в том, чем он хочет заниматься, будучи в «The Who». Как я полагаю, мы все чувствуем несвободу в том, что мы пытаемся делать, просто в силу разных индивидуальностей и тех ролей, которые создаем для самих себя. Я знаю, он ощущал дискомфорт в отношении некоторых вещей — вещей, которые он мог бы выразить в соло-материале. Что касается меня, несвободой был тот высочайший уровень, на который вышел «Pink Floyd». Приятно уйти и делать что-нибудь на несколько ином уровне; уйти и выступать в театрах, что на самом деле невозможно, будучи в «Pink Floyd», до тех пор пока мы не станем менее популярными.
МЭТТ РЕСНИКОФФ: Насколько уровень, на который вышел «Pink Floyd», важен для тебя?
ДЭВИД ГИЛМОР: Мне нравится нынешний уровень «Pink Floyd». Множество людей хотят купить билеты, чтобы посмотреть на нас. И я несу гораздо большую ответственность, когда выступаю сольно. Но это приятно.
МЭТТ РЕСНИКОФФ: Ты сделал большую часть работы по созданию «A Momentary Lapse». Ник Мейсон согласился быть на вторых ролях в группе, а Рик Райт, по существу, был уволен еще в 1980 году. Последний флойдовский альбом стал проектом, подготовленным и осуществленным тобой при помощи сессионных музыкантов и приглашенного сочинителя текстов песен. За исключением названия «Pink Floyd» это был сольный альбом Дэвида Гилмора.
ДЭВИД ГИЛМОР: Ну, я на самом деле работал над этим альбомом, как если бы я работал над альбомом «Pink Floyd». Разница заключается в процессе мышления, в способе подхода к песням. Но да, в некотором смысле ты прав. И кто-нибудь мог бы сказать, что на моем последнем сольном альбоме я был ближе к «Pink Floyd» по звучанию, чем ранее. Может быть, именно это несколько увеличило его продажу, кто знает?
МЭТТ РЕСНИКОФФ: В песне «Murder» («Убийца») с альбома «About Face», несомненно, присутствовали флойдовские нотки.
ДЭВИД ГИЛМОР: Я ушел от флойдовского звучания на этом альбоме, потому что… не знаю почему. Я просто почувствовал тогда, как нужно сделать песни. Однако я не подстраиваюсь под флойдовское звучание, делая альбом «Pink Floyd». И мы никогда не говорим: «Господи, песня звучит не совсем по-флойдовски — давайте сделаем вот так, чтобы она звучала более по-флойдовски».
МЭТТ РЕСНИКОФФ: Если бы существовала формула «Pink Floyd», «Murder» соответствовала бы ей стопроцентно: печальная акустическая секция, помпезная мелодия, неожиданное вступление оркестра, гитарное соло и снова пышная тема, основанная на мелодии вначале. Определенно, эта формула не присутствовала на «A Momentary Lapse». Пытался ли ты, создавая этот альбом, добиться фирменного звучания «Pink Floyd»?
ДЭВИД ГИЛМОР: Нет. Вовсе нет. Я просто спрашивал себя: «Хороши ли эти песни?» — и продолжал работать, стараясь составить пластинку из тех песен, которые я считал хорошими. Как бы то ни было, пластинка не начинает автоматически звучать как флойдовская, если на ней мой голос и моя гитара. Я действительно не знаю, почему мой второй сольный альбом и первый постуотерсовский альбом имеют разные звучания. Думаю, это просто из-за моего подхода к ним. На сольном альбоме я фактически ушел в сторону, то была чисто рок-н-ролльная пластинка.
МЭТТ РЕСНИКОФФ: Начало песни «Short And Sweet» («Маленький и милый») с твоего первого сольника звучит как черновик «Run Like Hell».
ДЭВИД ГИЛМОР: Да, гитара с нижней струной, перенастроенной на ноту ре, и игра на ней получается в ре-тональности. Это слышно и там и там. (Смеется.) Это часть моего музыкального репертуара, да.
МЭТТ РЕСНИКОФФ: Для прогрессивного рокера ты играешь слишком правильно; единственный раз я заметил атональность в конце вещи «You Know I'm Right» («Знаешь, я в порядке»). Ты редко бываешь анархичен.
ДЭВИД ГИЛМОР: Я обладаю обостренным чувством мелодии. Не хочу экспериментировать, исполняя песни, которые мне нравятся. Я занимаюсь экспериментами в студии, когда слоняюсь из угла в угол; ты просто не слышишь их, когда я в поиске. К тому времени, когда мелодии звучат на концерте, я уже придал им ту форму, какая мне нравится.
«New Machine» имеет звучание, которое, насколько я знаю, никто до меня не делал. Шумовые импульсы, вокодеры вносили что-то новенькое. Но экспериментируя вживую, перед зрителями, как мы это делали в шестидесятых и в самом начале семидесятых, делаешь очень много ошибок. Большинство тех экспериментов были ужасными, и я не собираюсь их повторять.
МЭТТ РЕСНИКОФФ: Когда ты играл в ритм-энд-блюзовых кавер-груп-пах, приводили ли тебя в замешательство дикие импровизации на концертах «Pink Floyd» или ты наслаждался ими?
ДЭВИД ГИЛМОР: У меня большой опыт импровизации, но я не считал, что «Pink Floyd» движется в правильном направлении. У меня ушло некоторое время, чтобы разобраться в музыке группы и начать оказывать на нее влияние. Это был обоюдный процесс: я пытал изменить группу, группа пыталась изменить меня.
МЭТТ РЕСНИКОФФ: Ты изобрел новый саунд; это была новая, очень насыщенная английская музыка конца шестидесятых годов.
ДЭВИД ГИЛМОР: Группа поняла, что мы чего-то достигли, когда мы сочинили заглавную вещь диска «A Saucerful Of Secrets». He могу сказать, что я до конца осознал, что произошло, когда мы делали ее с Роджером, который сидел рядом и рисовал маленькие диаграммы на кусочках бумаги. Но в течение последующего периода я старался добавить в музыку все, что знал о гармонии, и сделать ее несколько более «мейнстримной», если хочешь. Мы с ребятами обменивались идеями, техническими приемами и знаниями.
МЭТТ РЕСНИКОФФ: Был ли Роджер хорошим басистом в ту пору?
ДЭВИД ГИЛМОР: Он играл в своем собственном, довольно простом стиле. Он никогда не стремился к самосовершенствованию как бас-гитарист, и в половине случаев на альбомах играл на басу я, поскольку делал это быстрее, чем он. Я имею в виду ранние диски.
МЭТТ РЕСНИКОФФ: Это малоизвестный факт.
ДЭВИД ГИЛМОР: Ну, я думаю, об этом нужно было сказать, хотя, конечно, мы это не афишировали. Родж время от времени приходил и говорил мне: «Большое спасибо», когда его признавали лучшим бас-гитаристом.
МЭТТ РЕСНИКОФФ: Это ты играл на басу в песне «Hey You»?
ДЭВИД ГИЛМОР: Да.
МЭТТ РЕСНИКОФФ: Не думаешь ли ты, что всевозможные аберрации в стихах Роджера были попыткой нащупать гениальное безумие, утраченное вместе с Сидом Барреттом?
ДЭВИД ГИЛМОР: Думаю, что-то в этом есть. Не знаю, как далеко он заходил в этом вопросе, но да, думаю, безусловно, что-то в этом есть.
МЭТТ РЕСНИКОФФ: Не тошнило ли тебя от всех этих странных стихов?
ДЭВИД ГИЛМОР: Ну, чуть-чуть. Как-то раз я столкнулся кое с чем, что мне трудно было спеть. Первый вариант стихов, написанных Роджером к песне «Dogs», когда она еще называлась «You've Gotta Be Crazy», содержал слишком большое количество слов. Но большинство его текстов были стихами, к которым я хорошо относился, и к тому же они содержали мысли, сходные с моими. Я часто говорил себе: вот бы мне научиться так хорошо сочинять стихи, как это делает Роджер!
МЭТТ РЕСНИКОФФ: Сила вашего творческого содружества наводит постороннего наблюдателя на мысль, что, может быть, то обстоятельство, что Роджер не хотел, чтобы вы продолжали выступать под именем «Pink Floyd», объясняется просто его нежеланием видеть группу вне тандема Роджер Уотерс/Дэвид Гилмор, а не только потому, что он считал, будто группа не должна продолжать выступать без него.
ДЭВИД ГИЛМОР: Он не хотел, чтобы группа продолжала свою деятельность, основываясь на тандеме Уотерс/Гилмор; он хотел, чтобы группа продолжала работать, основываясь только на Роджере Уотерсе — единственной творческой силе. Он не хотел, чтобы я был ее частью, вот почему мне было так тяжело перед тем, как он ушел. И причина его нежелания, чтобы мы продолжали, состояла в том, что он хотел уйти под именем «Роджер Уотерс из «Pink Floyd», написанным большими буквами на его знаменах, и тем самым совершив что-то вроде кражи названия группы.
МЭТТ РЕСНИКОФФ: Однако на своих сольных альбомах он не выглядит самовлюбленным маньяком. Он не вербует приверженцев, на обложках нет ни одной его фотографии.
ДЭВИД ГИЛМОР: Он — самовлюбленный маньяк, каким бы специфическим образом это ни выражалось.
МЭТТ РЕСНИКОФФ: Но он в конце концов смягчился и позволил вам работать под именем «Pink Floyd».
ДЭВИД ГИЛМОР: Полагаю, его адвокаты убедили его, что у него нет шансов на победу, и, как бы то ни было, в конечном счете мы выплатили ему все долги. Это было судебное дело, в котором у него не было никаких шансов выиграть. На каком основании ты покидаешь предприятие, которое успешно работало длительное время, и затем заявляешь тем, кто остался, что они не имеют на это права?
МЭТТ РЕСНИКОФФ: Как говорится, сила группы — в ее участниках.
ДЭВИД ГИЛМОР: Что означает — если группа продолжает жить, то это хорошо. Никто из нас в действительности не спорит по этому поводу. Дело в том, что я не устал от группы, это моя профессия. Нику группа тоже пока не надоела. Почему же мы не должны работать в ней больше? Хороша она или плоха — это к делу не относится, я так думаю.
МЭТТ РЕСНИКОФФ: В самом деле?
ДЭВИД ГИЛМОР: Да. Хороша ли она, многим ли людям она нравится — это другой вопрос. Если они ее так уж не любят, пусть не покупают новые диски и билеты на концерты. Но никто не смеет приказывать мне прекратить в ней работать. Я делаю все возможное, чтобы группа была хорошей, чтобы выходили альбомы и мы выступали с концертами. До сих пор не понимаю, почему меня уговаривают отказаться от того, чему я отдал много лет своей жизни, только потому, что какой-то парень больше не желает этим заниматься.