«Ну да», — мысленно ответил Кондрат-студент. — «Ты ожидала, что я сдохну на каторге, расплачиваясь за выходку твоего босса». Вопрос про Беллендорфа он и вовсе пропустил мимо ушей, хотя позднее и сообразил, что тот был задан не просто так. Даже, пожалуй, он и был главным во всём сказанном баронессой. Однако в тот момент остатки осторожности поднялись в контратаку и задавили опасный вопрос.
Вслух Кондрат произнес лишь:
— Мне приятно, что удалось вас удивить. Полагаю, это не всем удается.
— Я бы сказала, очень немногим, — уточнила баронесса.
Выражение ее лица так и вовсе говорило: «ты — мой чемпион!» С акцентом правда, на слове «мой». Ее нежная улыбка напалмом выжигала последнюю линию обороны. Кондрату подумалось, что дело тут, пожалуй, не только во внешних данных баронессы, хотя чертовка и была на редкость хороша собой, но и в магическом даре. Как дворянка, она наверняка была одаренной.
— Что ж, баронесса, — произнес Кондрат. — Пока я еще не пал окончательно жертвой ваших неотразимых чар и способен соображать, может быть, поговорим о цели вашего визита?
Баронесса усмехнулась. Похоже, на этот раз вполне искренне.
— А что, если это и есть моя цель? — вкрадчиво спросила она.
— Тогда я весь к вашим услугам.
— Отлично! — произнесла баронесса, после чего с легким вздохом добавила: — Но вы правы, граф, вначале — дело.
Это «вначале» она ненавязчиво подчеркнула, намекая, что может быть и какое-то «потом». Если, конечно, они договорятся.
— И что же я должен для вас сделать? — спросил Кондрат.
Баронесса снова отхлебнула чаю, глядя на своего собеседника уже с внимательным прищуром.
— Думаю, вы уже сделали достаточно, — сказала она. — Даже более чем. Фламербах теперь на коротком поводке у Беллендорфа и вряд ли когда с него сорвется. Можете считать, что вы избавились от него.
— Он сам виноват, — тотчас ответил Кондрат. — И не могу не отметить, что вы ему в этом помогали. Это, знаете ли, ранило меня в самое сердце.
— Ох, прошу меня простить, — баронесса тотчас напустила на себя виноватый вид, подарив Кондрату такую улыбку, что он тотчас ей всё простил. — Клянусь вам, у меня и в мыслях не было убийства. Предполагалось, что вы лишь ненадолго задержите на себе внимание Беллендорфа, пока Фламербах не покинул бы Россию.
— За это время меня вполне могли казнить!
— Ну что вы, граф! Беллендорф — превосходный сыщик и никогда не отправил бы на казнь невиновного. Уже через неделю вы были бы свободны как ветер и вновь крутили бы романы со своими глупыми девицами.
Крошечная нотка ревности в ее голосе как бы намекала, что у баронессы были основания сердится на Кондрата-графа за недостаток внимания, однако Кондрат-студент всерьез подозревал, что это не более чем ее игра. Хотя чары баронессы действовали и на него. Пока что сказывалась студенческая закалка. Красоток в институте было много, но когда ты не богатый граф, приходится сдерживать порывы души, ибо бюджета всё равно на всех не хватит.
— Но вы выкрутились быстрее, и последовали за ним, — продолжала тем временем баронесса. — Фламербах перепугался, — тут баронесса криво усмехнулась. — Тоже мне охотничек. Вот тогда он и решил избавиться от вас. В итоге попался сам. Болван!
Она в раздражении стукнула кулачком по столу и это показалось Кондрату уже не наигранным.
— Надеюсь, вы не рассчитываете, что я займу его место? — сказал он.
— Благодарю, граф, я сама справлюсь. А к вам у меня одна просьба. Вы, пожалуйста, просто занимайтесь своим делом, и не лезьте не в свое дело. И тогда, поверьте, моя благодарность к вам будет безгранична.
— В пределах разумного? — с улыбкой уточнил Кондрат.
— И за его пределами тоже, — пообещала баронесса, проникновенно глядя ему в глаза. — И чтобы вам было легче принять правильное решение, добавлю, что я играю за союзную вам команду, а вовсе не за Францию, как вы, возможно, могли подумать. У нас общий враг, так стоит ли толкаться локтями?
— Наверное, не стоит, — согласился Кондрат.
— Умничка, — прошептала баронесса ему на ухо.
Кондрат и не заметил, как она оказалась рядом. Зато он не мог не заметить, как она с жаром прижалась к нему. Кожное зрение без команды стерло всю ее одежду, отобразив красотку в первозданной красоте, а воображение и вовсе нарисовало такое, что Кондрат-студент никогда бы не решился озвучить вслух. Кондрат-граф решился бы, но предварительно выпив для храбрости.
— Так я очень рассчитываю на вас, граф, — прошептала баронесса.
И выскользнула из сада, оставив после себя легкий аромат духов и невысказанное обещание. Разум очистился от него лишь через несколько минут. Баронесса проскакала мимо уже верхом на своем коне, помахав рукой на прощание.
— Так ваша барышня, стало быть, не задержится? — негромко спросил Федор.
Кондрат оглянулся. Федор стоял у дерева с полотенцем на руке, как заправский официант.
— Нет, — с явным сожалением в голосе произнес Кондрат, мысленно добавив: — «Это был мой очередной облом», — после чего уже вслух и уже командирским голосом распорядился: — Вот что, Федор, задействуй-ка свои связи и передай Беллендорфу, что Фламербах у него не на таком коротком поводке, как он, наверное, думает.
Глава 17
Буквально через полчаса у Федора был готов рапорт, и он попросил Кондрата отпустить его на полдня.
— Это еще зачем? — удивился тот.
— Так послание ваше передать, ваше сиятельство. Тут до ближайшей почты через два ущелья топать.
— Так ты что, просто отправишь его по почте?
— А как иначе? — Федор вздохнул. — Их сиятельство сейчас в Кронбахе. Это мне через полстраны идти надо.
— Ну я не знаю, — Кондрат покачал головой. — Я думал, ты хлебнешь волшебного зелья и пулей метнешься туда-обратно.
— Да полно вам смеяться, ваше сиятельство. Нет таких зелий, а и были бы, кто ж их простым исполнителям даст? Мы по старинке. Но вы не извольте беспокоиться, почта тут хорошая. У нас местами в глубинке куда хуже будет. Вот там пока депешу отправишь, семь потов сойдет.
Кондрат тотчас подумал, что он как приличный попаданец должен был бы наладить приличную систему связи, но светлые идеи как это сделать почему-то не спешили посетить его голову. За исключением одной.
— Нам нужна лошадь в отряде, — сказал он. — Верхом-то оно быстрее.
Опять же, ему будет комфортнее на марше ехать верхом, где будет таковая возможность.
— Так что идём вместе, — сказал Кондрат; скакуна себе он собирался выбирать сам. — Медведев!
Тот тотчас появился рядом.
— Что прикажете, вашсвет?
— Мы с Федором отлучимся на полдня, — сказал Кондрат. — Ты тут за старшего. Постарайтесь добить сегодня третью секцию, и… — тут он понизил голос. — Начните уже ремонт в доме, а то перед стариком неудобно.
— Будет сделано, вашсвет. Может, возьмете пару солдат для охраны?
Кондрат подумал и помотал головой.
— Люди здесь нужны. Да и тут вроде тихо. Авось, обойдется.
И поначалу казалось, будто бы так оно и будет. Кондрат с Федором без приключений прошагали по ущельям по ближайшего бахштадта. Разве что подустали малость, всё-таки почти четыре часа топали. Однако Федор догадался захватить в дорогу чего перекусить, да и погода радовала: весна, солнышко пригревало, а ветра, на которые так сетовала баронесса, напротив, стихли. Не поход, а загородная прогулка.
Сам же бахштадт оказался вполне приличным городишком. Провинциальным, конечно, но из тех чистеньких и уютных, которые так нравятся туристам. Маленькие домики с красными черепичными улицами, узенькие улочки и море зелени. Ну и приезжие, куда же без них. Их тут было и впрямь как в каком-нибудь туристическом центре. Они прогуливались по улочкам, поглядывая по сторонам, и, казалось, чего-то ждали. Многие, к слову сказать, были при оружии, и это были не только положенные каждому дворянину шпаги или сабли, но и пистолеты, и даже ружья.
— Не иначе, затевается что, ваше сиятельство, — с опаской шепнул Федор.
— Похоже на то, — отозвался Кондрат, оглядываясь по сторонам. — Давай-ка поспешим. У нас же вроде как секретная миссия. Где тут почта?
Федор честно пожал плечами. Кондрат остановил первого попавшегося прохожего, который шел слишком уверенно чтобы казаться местным, и, помогая себе выражением лица, спросил у того на французском о местонахождении почты. Абориген, тоже активно жестикулируя, поведал на немецком, что до почты прямо по улице до круглой площади, где надо повернуть направо.
На площади шел какой-то митинг. С деревянной сцены к собравшимся обращался худощавый мужчина с короткими усиками. Потрясая в воздухе кулачками, он призывал то ли к восстанию, то ли к погромам. Впрочем, собравшиеся слушали его без особого воодушевления, а местные жители, проходя мимо, так и вовсе поглядывали на крикуна неодобрительно.
Кондрат остановился. Ему показалось, будто бы крикун смотрел прямо на него, причем смотрел крайне недовольно, однако когда Кондрат повернул голову, тот вновь обращался к своей аудитории. А еще крикун показался Кондрату смутно знакомым. Разумеется, знакомым графу, а не студенту, но, к сожалению, граф уделял мало внимания окружающим, если это не были прекрасные дамы, и в памяти оставались лишь нечеткие образы.
Взгляд Кондрата тем временем, задержавшись на ораторе, начал достраивать его тепловой след. Кондрат торопливо моргнул, сбивая ему настройку. Видеть этого оратора без одежды он уж точно не хотел. В мозгу промелькнуло, что граф, похоже, не только из эгоизма одарял своим вниманием исключительно прекрасных дам, а по остальным лишь лениво скользил взглядом.
— Вон почта, ваше сиятельство, — сказал Федор, сбив с мысли.
Справа стояло одноэтажное каменное здание, больше похожее на сарай или склад. Над входом висела вывеска с почтовым рожком. Здесь он служил международным символом почты. Рожок был серебристого цвета, а вывеска — черной как смоль. Внутри здания ощущение сарая лишь усилилось. Дощатый пол, квадратные клетушки служащих, огороженные деревянными стойками-барьерами, и даже клочки соломы под ногами. Почтовая конюшня размещалась в том же здании, в соседней секции.