Зато почтовые служащие свободно говорили по-французски, а некоторые даже по-русски. Федор быстро отправил свое послание, а Кондрат тем временем поинтересовался, где тут можно купить приличную лошадь. Служащий озадаченно почесал в затылке.
— Раньше не было бы ничего проще, сударь, — ответствовал он. — Конюшни Брога через площадь налево, но сейчас всё раскупили приезжие.
У него «приезжие» прозвучало с отчетливой интонацией «понаехавшие». Кондрату тотчас вспомнили косые взгляды последних, когда они проходили мимо русского офицера.
— А, кстати, кто они? — в небрежной манере графа спросил он.
Мол, так, любопытствую.
— Сторонники принца Альберта, — ответил служащий.
Кондрат обратился к графской памяти, но безуспешно. Заметив недоумение на его лице, служащий пояснил:
— Это старший принц.
Тут уже Кондрат сообразил, что речь идет о наследнике Рулитании.
— А разве ему что-то угрожает? — спросил он. — Вроде Великие державы тут между собой дерутся.
— Великие державы, — служащий произнес это с едва заметным сарказмом. — Даже не в курсе, что он существует. Им нужны только наши травки, а на троне хоть Папа Римский, хоть султан турецкий — вам всё едино.
— Ну-у, в общем, да, — миролюбивым тоном отозвался Кондрат; ему показалось, что кое-кто из окружающих стал прислушиваться к разговору. — Это же ваше дело. В смысле, рулитанцев.
— Это верно, — уже спокойнее согласился служащий. — А мы хотим, чтобы всё было по нашим старым законам.
— А что, кто-то не хочет?
Служащий в ответ пожал плечами.
— Да в том-то и загвоздка, сударь. Вроде как нет таких. По закону наследовать должен принц Альберт, и никто с этим не спорит. Вам так и вовсе плевать. Ну и зачем, скажите мне на милость, в нашем бахе собирается дворянское ополчение?
На это у Кондрата ответа не было. У служащего тоже. Выглядело так, будто бы дело затевалось темное.
«Не о нём ли говорила баронесса?» — мысленно сам себя спросил Кондрат.
Кондрат-граф столь же мысленно пожал плечами. Баронесса наверняка участвовала в здешних политических играх, но если она собиралась поддержать фаворита, что, в принципе логично, то Кондрат-пионер ей никак не мешал. Кондрат-студент так и вовсе посоветовал валить отсюда. Косых взглядов на себе он в этом бахштадте словил куда больше, чем в самом неблагополучном районе своего мира. Возможно, баронесса была не так уж не права, рекомендуя не лезть в это дело.
Махнув рукой Федору, Кондрат покинул почту и отправился на поиски Брога. Митинг на площади продолжался. Проходя мимо, Кондрат уже поглядывал целенаправленно и приметил у половины собравшихся хоть что-то огнестрельное. Большей частью, по оценке графа, убогое старьё, но на круг только на площади было порядка двухсот стволов. Кондрат непроизвольно ускорил шаг, и только графское хладнокровие не позволило сорваться на бег.
Ворота конюшни были распахнуты настежь. Внутри было пусто и тихо, но стоило Кондрату с Федором зайти, как им навстречу вышел прилично одетый господин.
— Господин Брог? — спросил Кондрат.
— Он самый, господин офицер, — отозвался тот. — Торговец Брог к вашим услугам. Чем могу служить?
— Мне нужна лошадь, — сказал Кондрат и, оглянувшись на своего спутника, добавил: — Пожалуй, даже две.
— Тогда вы пришли по адресу, — ответил торговец. — Прошу за мной. У меня как раз осталась пара.
И не удивительно, что она осталась. Когда Кондрат вошел вслед за торговцем под крышу конюшни, он увидел пару старых серых кляч. Кондрат-граф тотчас заявил, что на таких «скакунах» можно ехать только на похороны, причем на ихние. Кондрат озвучил эту мысль Брогу, на что услышал, что лошадки еще послужат. Если, конечно, господин офицер готов выложить за каждого по пять тысяч талеров.
Это была местная валюта. Впрочем, рубли здесь тоже принимали и едва ли не охотнее, чем талеры, считая каждый рубль за местную десятку. Лошадки, стало быть, стоили по пятьсот рублей. Кондрат-граф тотчас сообщил, что торгаш просто рехнулся от жадности. Даже приличная лошадь стоила от восьмидесяти до полтораста рублей, а эти клячи не стоили и червонца.
— Даю двадцать рублей, — сказал Кондрат. — За обеих.
Торговец покачал головой.
— Я не торгуюсь, господин офицер. Хотите — берите, хотите — нет. Лучших вы во всём бахе не найдете.
— Я не найду лучше только если тут вообще больше ни одной лошади в продаже, — парировал Кондрат.
— И вот тут вы совершенно правы, господин офицер, — заверил его торговец. — И не только в нашем бахе, но и во всех соседних. Скупили всех. Сами видите, ополчение собирается. Вояки голоштанные, — последнее прозвучало с откровенной издевкой. — Своего скакуна и у четверти не нашлось, вот и скупили всех в округе.
— И, как я понимаю, далеко не за пятьсот рублей, — сказал Кондрат.
Торговец возвел глаза к потолку, видимо, пересчитывая по курсу, и едва заметно кивнул.
— Верно говорите, господин офицер, но чем меньше предложение, тем выше цена. Последних я уже отдавал за четыре тысячи. Это на ваши деньги четыреста рублей.
— И вы даже не задались вопросом, откуда у голодранцев такие деньги?
— Никогда не задавался, — честно признался торговец. — Но если вас беспокоит, не мародерствовали ли они, то нет. За них платит господин Икорман.
Он машинально махнул рукой в сторону ворот. Кондрат оглянулся. За воротами виднелась часть площади с оратором.
— Это вон тот выступающий? — спросил Кондрат.
— Он самый. Говорят, вернулся из Англии с кучей денег, и теперь горой стоит за принца Альберта.
— Так за него же вроде все стоят.
— Эх, господин офицер, — торговец вздохнул, как вздыхает старик, объясняя молодежи прописные истины. — Когда все горы в один ряд, надо полыхать вулканом, чтобы выделиться… Так будете брать лошадок?
— Нет. Но буду благодарен, если подскажете где можно нанять экипаж попроще и по разумной цене.
— У меня, — без тени смущения отозвался торговец. — Вам куда?
Кондрат объяснил. Торговец кивнул.
— Всего пятьдесят талеров, — сказал он.
Тоже грабеж, но солнце уже клонилось к закату.
— Договорились, — сказал Кондрат. — Рубли принимаете?
— Конечно.
Меньше чем через десять минут к воротам была подана четырехместная коляска с открытым верхом, запряженная, к слову сказать, парой вполне приличных лошадей. Немолодой возница на козлах кутался в широкий плащ с меховым воротником. Кондрат устроился на заднем сидении. Федор сел спереди, лицом к своему офицеру и назад по ходу движения. Кондрат никогда не любил так ездить. Возница тронул поводья, и коляска довольно резво покатила по улице. Домики с красными крышами быстро сменились серо-зелеными скалами с заснеженными вершинами. Откинувшись на сидении, Кондрат любовался видами и лишь только немного сожалел, что здешняя цивилизация еще не доросла до фотоаппаратов. Он бы тут нащелкал кадров.
— Ваше сиятельство, — негромко сказал Федор, наклонившись вперед. — По-моему, это за нами.
Он кивком указал назад. Кондрат оглянулся. По дороге скакала дюжина всадников. По виду они ничем не отличались от наводнивших городок приезжих. Включая огнестрельное оружие в руках.
Глава 18
Дорога в ущелье была одна. Кроме того, ружья в руках — дело обычное, хотя в походе их всё же чаще принято носить на ремне за спиной, но вот пистолеты — это уже прямой намёк, что всадники собираются в кого-нибудь немного пострелять. А других путников на этой дороге не наблюдалось.
— А ну-ка, любезный, прибавь шагу, — негромко велел Кондрат.
Возница оглянулся, громко хмыкнул и взмахнул кнутом. Лошадки побежали резвее. Всадники, подбадривая себя криками, тоже наддали.
— Это точно за нами, — констатировал Кондрат. — Гони!
Возница уже и сам поторапливал лошадок. Какие бы счеты у тех разбойников не были к его пассажирам, а он всяко был бы лишним свидетелем. Это всегда и везде вредно для здоровья. Словно бы подтверждая это, всадник в шляпе с пером пальнул из пистолета по повозке. Особо не целился, так что мог попасть в кого угодно. Не попал, правда, ни в кого. Кондрат машинально схватился за свой пистолет.
— Стреляйте, ваше сиятельство, — подбодрил его Федор. — Закон на нашей стороне.
— Патронов нет, — чуть не простонал в ответ Кондрат.
И собирался ведь пополнить боезапас, да всякий раз было не до того! Опять же, после поимки Фламербаха казалось, будто бы больше не обязательно постоянно быть начеку. Федор тотчас вытащил из кармана матерчатый кисет. Торопливо развязав его, денщик протянул кисет Кондрату. Внутри лежали три бумажных патрона.
— Спасибо, Федор.
— Так на то и денщик, ваше сиятельство, — отозвался тот.
Кондрату тотчас захотелось спросить, нет ли у того в заначке пулемета. Ну или хотя бы картечницы. Здесь так называли массивный, но эффективный дробовик. Пальцы тем временем с привычной для графа легкостью заряжали пистолет. Снова грохнул выстрел. На этот раз — ружейный. Кондрат-граф различал их на слух. За ним — еще один.
Кондрат пальнул в ответ, в последний момент с подачи студента взяв прицел повыше. Не хотелось бы кого-то убить. Пуля сбила шляпу с пером. Ее владелец гневно потряс в воздухе кулаком и, вероятно, пообещал Кондрату суровое возмездие, но ветер отнес его слова в сторону. Группа преследователей тотчас рассеялась, чтобы не представлять из себя одну большую мишень, однако те, кто теперь скакали не по дороге, а рядом с ней, начали отставать. Всё-таки здешние каменистые ущелья — не российские луга.
Однако отставшие вовсю палили по повозке. Пули-то всяко быстрее. Они так и свистели над головой. Укрывшись за откидным верхом, Кондрат торопливо перезаряжал пистолет. Повозка подскочила на ухабе и он просыпал порох. Здешние патроны заряжались по частям: бумажный патрон надлежало порвать — солдаты зачастую его попросту скусывали, но патрон был отвратный на вкус, да и неизвестно где валялся, поэтому граф приноровился распарывать его ногтем большого пальца — и далее высыпать часть пороха на специальную полку и остальное в ствол, куда позднее шомполом загонялась и пуля. Вот Кондрат всё мимо ствола и просыпал.