Пионер. Том I — страница 15 из 48

— Привет Вадим, как жизнь молодая? — поздоровался я.

— Отлищщно. Клучоом., и щеткоо… по голове. Машку помнишь? — едва выговаривая слова, выдавил из себя он.

— Ну. — кивнул я, хотя определенно не помнил никакую Машку.

— Поймал с хахалем ИК! — икнул он, — сучку трануююю, вот, топиться ИК! теперь пойду!

Что и требовалось доказать, нажрался в сопли, и на дно.

— Нахрена? Она того стоит? Баб этих, как блох на собаке, только помани, прибегут. Зачем топиться?

Вадик посмотрел на меня пьяными глазами, и тем же заплетающимся голосом объяснил что он продолжил бы пить, но водка кончилась, и деньги кончились, и жизнь тоже должна закончиться.

— Если денег дам, дальше пойдешь бухать?

— Ну конешшно! Чо я, дурак чо-ли топиться, когда смысл ИК! в шисни есть? А много денех? ИК!

Лезть в бандитский кулек не хотелось, но вариантов других не было, хоть и не друг он мне, но человек всё же, жалко.

— Стой где стоишь, щас вынесу. — сказал я Вадику, и прислонив его к стене, вернулся в квартиру.

Достал сумку, вытащил четвертной, потом подумал, и взял ещё один. Мало ли, может ещё по дороге кого спасти придётся.

Когда вышел, «утопленник» стоял там где я его оставил, желание выпить пересилило стремление к суициду.

— На вот, залей очи. А топиться брось, не стоит она того. Бывай.

В том что он не пойдет на реку, я был уверен. Даже при тотальном дефиците спиртного, четвертака ему хватит как минимум на литр, а скорее всего и больше. Ну а после такого количества, до речки он просто не дойдет.

В магазине же меня ждало разочарование в виде таблички «Закрыто на переучет»

— И что, надолго это, бабуль? — спросил я у торгующей семечками возле крыльца бабушки.

— Да хто ж яго знает, сыночек… — близоруко сощурившись, проскрипела она.

— А давно, закрылись-то?

— Да только што, прям перед твоим приходом…

Ну вот, досадно. Теперь придется топать в хлебный, хоть булочек каких-нибудь прикуплю, а если повезет, то ещё и пирожных. Как раз к чаю на вечер.

Идти не особо далеко, но минут десять прогулка заняла. Можно было быстрее, но я специально так, не спеша шел, по сторонам больше глядел. Где подъезд знакомый, где лавочка памятная. Воспоминания освежал потихонечку, всё ж не экскурсия в прошлое, мне жить здесь так-то.

Но, к моему глубочайшему сожалению, на двери хлебного красовалась точно такая же табличка про переучет.

— Ну вот какого хрена?.. — убедившись что рядом никого не было, громко возмутился я, понимая что теперь остаётся только овощной.

Ну а куда ещё? Три магазина на район, рынок по выходным, есть ещё коопторг, правда, но там мясо и ничего кроме мяса. Да и цены, насколько я знаю, сильно кусачие.

Хотя… А что если действительно туда прогуляться? Деньги есть, да и мясо не шмотки, сильно присматриваться никто не станет, не спалюсь.

Покрутившись ещё немного у хлебного, — вдруг откроют? Поплелся в коопторг. Не помню что там было раньше, но потом, до самого моего финиша, помещение это будут сдавать под разного рода отдельчики: Игрушки, посуда, фото услуги, канцелярия.

Ну а пока тут продают мясо.

Зашёл, осмотрелся. Ассортимент так себе, и народа почти нет. Дядечка какой-то ковыряется, и всё, только продавцы.

Даже странно, район на десять тысяч жителей, всего один мясной, и такой низкий спрос.

— Почём свининка? — подойдя к прилавку, спросил я у лениво поглядывающей в мою сторону щекастой продавщицы.

— По деньгам, мальчик… — высокомерно процедила та, всем своим видом демонстрируя разницу между мной, плебеем, и собой, столбовою дворянкой.

— И всё же? — гася поднимающуюся злость, повторил я.

— На кости куски по десятке, мякоть двадцать, сало пятак, костей нет. — недовольно огласила прайс продавщица.

В мясе я не особенно разбираюсь, но то что лежало на прилавке, мне не нравилось. Потемневшие, заверенные куски, шкура на сале толстая, в каких-то пятнах. В общем, ни разу не аппетитно.

— Понял. А говядина в какую цену?

— Плюс пять рублей.

Говядины было совсем мало, но хоть выглядела она посвежее. И я, слегка поковырявшись специальной вилкой, выбрал совсем небольшой кусок.

— Кило семьсот. — озвучила продавщица, небрежно швырнув мою покупку на весы, и пошелкав счетами, добавила — двадцать пять семьдесят, — явно прибавив рублик.

Делать не чего, назвался груздем, полезай значит. Достал купюру, и досыпав мелочью недостающее, попросил упаковать покупку в пакетик.

— Ага. Щас. — опять скривилась продавщица. — Только шнурки подтяну…

Мне было непонятно в чем проблема упаковать проданное мясо, но когда она достала из-под прилавка кусок коричневой бумаги, я вспомнил что с пакетами пока дефицит. Оно, вроде, и правильно, хоть природу не засирают, но с точки зрения удобства, конечно, такое себе.

Забрав покупку и не забыв поблагодарить некультурную даму, я сунул пакет подмышку, и не спеша направился к дому.

Шел не так как вперёд, а сменив немного маршрут. Возможно потом, позже, я перестану обращать внимание на окружающее, но пока так, хожу и удивляюсь, периодически не забывая «просыпаться», больно щипая себя за руку.

Вообще, когда доживаешь до полтинника, мировосприятие неизбежно меняется. Да, оно и так не постоянно, но вот в пятьдесят это особенно заметно. Твои вчерашние товарищи по детским играм, внезапно оказываются либо на кладбище, либо превращаются в лысых дедов с кучей внуков, геморроем, кредитами и выпирающим на пол метра животом. Подруги, из юных барышень, трансформируются в томных дам с манерами колхозных доярок, да и сам ты, глядя в зеркало, все чаще не понимаешь что оно не телевизор и показывает исключительно твою пожившую физиономию.

И тут вдруг бац, в один момент всё встаёт на свои места, — друзья снова живы и молоды, подруги юны и очаровательны, а сам ты красивый, не по годам мудрый, и очень перспективный юноша.

Согласитесь, есть от чего крыше поехать, поэтому и проверяю постоянно, не сон ли. А проверив, насмотреться не могу, воздухом вкусным надышаться.

Уже подходя к дому, почуял что-то неладное. Напротив первого подъезда стояла скорая, пара милицейских бобиков, черная Волга, и вокруг толпа народа. Стараясь не мельтешить, подошёл ближе.

— Тёть Галь, здравствуйте, что тут случилось-то? — спросил одну из зевак, мать моего одноклассника.

— Ох Димочка!.. Беда! — переключившись на меня, запричитала женщина. — Вадька-то, дурак окаянный, невесту свою зарезал, Машку, а вместе с ней и отца ее! Напился ирод, глаза залил, и вот, на тебе… горе-то какое…

— Дела… — произнес кто-то сбоку, а мне как-то резко не по себе стало, из подъезда как раз выводили перемазанного в крови, веселящегося Вадима. Он громко орал матерные частушки, а прерываясь, грозился всех убить.

* * *

ИЗ ПОЧТЫ «АиФ» (16.07.1990) (фрагмент)

«Я узнал что в Москве подписано соглашение между Советским Союзом и американской компанией "Пепсико» на долгосрочную поставку популярного напитка в нашу страну стоимостью более 3 миллиардов долларов.

Как и раньше, более 30 лет назад, мы будем рассчитываться бартерными поставками в США «Столичной». Чтобы не ударить лицом в грязь, разработали специально два новых высококачественных сорта водки: «Столичная-кристалл» и «Привет». Оказывается, наша водка пользуется там высоким спросом. Значит, за нее можно было бы получить и другие, более полезные нам продукты питания? Наконец, медицинское оборудование, препараты, одноразовые шприцы?"

* * *

Глава 10

* * *

Три месяца спустя.

О том что исправлять начертанное опасно, я догадывался и раньше, теперь же получил тому вполне конкретное подтверждение. Да, план был хороший, но одарив Вадика четвертаком, думал что он пойдет дальше квасить, а он оказался романтиком, и вместо бутылки купил подарок своей невесте. Какую-то вазу вроде, или что-то подобное. Припёрся домой к ней, а там отец тоже под этим делом. Слово за слово — понеслась душа в рай. Вместо одного, трое на тот свет отправились. Вадика долго не держали на казённых харчах, следствие провели, да и в суд дело направили. А там разговор короткий, высшая мера. Не знаю, правда, привели в исполнение, или нет, но по-любому исполнят.

В жизни тоже многое поменялось, почти сразу после этого случая, отца с работы поперли, поругался с кем-то из начальства. Потом маме ставку в школе порезали. Денег нет, за машину долг висит, отдавать не чем. Вот отец и решил продать её, с долгами рассчитаться, да своё что-нибудь попробовать. Со мной не обсуждал, считает что мал я ещё для таких дел, а сам задумал мастерскую столярную открыть, да не один, а с компаньонами из таких же энтузиастов. Дядя Слава, — Вячеслав Игоревич, одноклассник отцовский, и Борисыч, мужичок постарше, тоже какой-то там друг из детства. Скинулись они деньгами, помещение нашли в мастерских ПТУ соседнего, станки закупили, материалы, да стали мебель разную клепать: стулья, столы, мойки кухонные. Работы не прямо много, но потихоньку идёт, люди узнают, сарафанное радио разносит, заказывают. Я тоже при делах, подрабатываю. На полную ставку меня не берут, дел столько нету, да и учеба много времени отнимает. Так что работаю в плавающем графике, в основном на подмене, но и тому рад. Сегодня вот дядя Слава за материалом поехал на большой заказ, я вместо него с утра стулья проклеивал, сейчас фурнитурой занимаюсь. Работа не сложная, разобрать по комплектам, да в бумагу оберточную упаковать. Платят вроде и немного, но мне на всякие свои движняки хватает, в копилку не лезу. Ну и бывает ещё с пацанами где-то на подработку пристраиваюсь, те же вагоны, мойка грузовиков, да и так, по мелочи. Не скажу что в восторге от такой жизни, очарование первых недель спадает, но ничего, стараюсь обвыкнуться, и, вроде бы, даже получается.

— Кто главный? — с таким вопросом в цех зашел «конкретный» мужик, поперек себя шире, судя по поведению и прикиду, типичный начинающий «браток», а за ним ещё трое, все как близнецы братья, раскачаны, короткострижены, и с надменными рожами.