Что ещё? — Конкуренты? Кладбищенский бизнес, он насквозь криминальный, мне это отлично известно, но такое там не принято. Мало того что гробы не тот случай, их и так не хватает, и цены мы не «роняем», так ещё и сходу, без предъявы. Смысл? Насколько мне известно, никто не приходил, и крышу не предлагал чтобы поджог можно было считать местью за несговорчивость.
Погрузившись в недобрые размышления, сам не заметил как дошёл до станции скорой помощи. Заходить внутрь не стал, а подойдя к одному из водил, узнал что всех кого забрали с пожара, увезли в третью городскую, что на «втором участке».
Не теряя времени побежал на «пятак», и зафрахтовав зелёную копейку с дедком-водилой, погнал на второй участок.
— Про пожар слышал чего, дед? — спросил я наугад.
— А как же, спалили кооператора одного, слыхал… — не отрываясь от дороги, ответил дедуля.
— И что думаешь?
— Да что тут думать, так ему и надо, моя бы воля, я б их всех посжигал к чертям собачьим…
— Лихо. А чем тебе кооператор не угодил-то?
— А потому что! — гордо выпятив впалую грудь, «объяснил» дед.
Я же, глядя на его такое возмущение, продолжать диалог не стал. Идиотов во все времена хватает, что сейчас, что потом. Кого-то жизнь таким делает, кто-то изначально без мозгов рождается. И их много, очень много. Как минимум половина дееспособного населения, а то и две трети. Причем это не зависит от страны, — что у нас, что в той же Америке, или Европе, пропорции дегенератов примерно одинаковы.
Зато дедок ездит быстро и очень аккуратно. Довёз меня без задержек, цену залупил, правда, не по-детски, но тут уж не поспоришь, такое оно, отсутствие конкуренции.
Больница номер три располагалась в здании пятидесятых годов, но внешне выглядела так, словно только построенная. Стены гладенькие, красиво покрашенные, окна все один к одному, рамы беленькие, стекла чистенькие, крыльцо плиткой облицовано, ступеньки ровненькие, в общем, в идеальном состоянии больница. Внутри, правда, не так красиво, но тут красота и не нужна, минимум отделки, главное стерильность.
Ткнулся в приемный покой, заперто. Сбоку график: посещение и прием передач с десяти до одиннадцати, и с пяти до семи. Обошел с другой стороны, думаю может через центральный прорвусь, но внезапно встретил Борисыча.
— Не переживай, с батей твоим всё в порядке, выпустили его, он уж дома наверное. — предупреждая мой вопрос, с ходу успокоил тот.
— А что, как вообще получилось? Что с пацанами? Где мама?
— Она с отцом уехала, пацаны в больнице пока, но обещают выпустить через пару дней, надышались они прилично.
— Все что-ли?
— Угу. Данила только пропал куда-то…
— Что за Данила? Из новеньких? — Борисыч обещал привести двоих, но лично я никого не видел.
— Ага, хороший парнишка, я отца его знал, работали вместе в вагонном депо, он ещё тогда…
— Ладно с Данилой, — перебил я Борисыча, — найдётся, ты скажи лучше как так вышло что пожар начался?
— Поджог, однозначно. Бензина прям с порога плеснули, и двери снаружи подпёрли. Что в центрального, что с заднего хода. Мы тушить вроде, да какое там, полыхнуло так, что не подойти. Хорошо подвал был, бомбоубежище, туда «нырнули», вход законопатили, да отсиделись, пока пожарные не приехали, не достали нас.
— Всё сгорело? — зачем-то спросил я очевидное.
— Угу. Хорошо хоть гробы вывезли вечером, место под доски готовили.
— Лес привезли что-ли?
— Нет, должны сегодня, но сам видишь…
— Понятно. А менты что говорят?
— Да ничего пока не говорят, нас же сразу оттуда и в больничку, завтра, думаю, начнут шевелиться…
Больше ничего интересного Борисыч не сказал, и пока мы шли на остановку, только и делал, что сыпал проклятиями в адрес неизвестных поджигателей. Сели на трамвай, он вышел на остановку раньше, я же, как обычно, на «тысяче мелочей».
Шёл и рассуждал.
Четыре станка, суммарно тысяч пять, материалов тысяч на восемь, готовой продукции — образцы моек, шкафчики, столы, стулья — пусть пара тысяч. Инструмент, чертежи, клиентская база в большой общей тетради. Всё псу под хвост. Ладно доски не завезли, хоть что-то есть позитивное. Нет, главное, конечно, что все живы остались, но ведь не окажись под мастерской бомбоубежища, всё было бы куда как печальнее. С огнём я знаком не понаслышке, — и сам горел, и тушить помогал, всякое бывало, и знаю совершенно точно что при заблокированных дверях и таком количестве сухого дерева, шансы на выживание равны нулю. Тут ведь не огонь даже, тут дым самое страшное. Один вдох, — человек закашливается, второй — теряет ориентацию, ну и всё, вуаля, каюк.
— Димон! — окликнули меня сзади. Обернулся, — Виталик.
— Привет, ты как здесь?
— Да вот, привез деньги за заказ, Иваныч передать просил, а у вас там капец полный! Что случилось-то?
Глядя в лицо бывшего одноклассника и друга, я видел что он реально переживает. Встревожен, где-то даже испуган, но не при делах.
— Пожар, сам же видел. Пока непонятно из-за чего, но, думаю, менты разберутся.
— Жесть! И чего теперь? Там же станки, материалы, у вас же там всё было?
— Было, Виталя, было. Теперь нету. Ты, кстати, не в курсе, могли нас из-за гробов сжечь?
— Из-за гробов? Кто?
— Ну не знаю, бандиты например. Из тех кто кладбища крышуют?
Виталя поджал губы и покрутил головой.
— А смысл? На гробах много не заработаешь, они с земли хорошо имеют, с памятников тоже неплохо, думаю гробы и прочая мелочевка им особо не интересна. Да если б и интересна была, на кой-ляд сжигать? Смысл? Тем более по кладбищенской теме серьёзные люди работают, не гопота какая!
Тут я на все сто согласен с Виталиком, не сходилось одно с другим. Но поджёг-то был, это факт, с ним не поспоришь.
— А конкуренты? Может мы кому-то дорогу перешли? — выдвинул очередное предположение я.
— Нет. Здесь точно нет. Гробы это муниципалитет, а их предприятия ещё до вас подразвалились. Сейчас же как поставили, сдельщина кругом, сделал, продай, продал, получи. И не по палочкам итоги рисуют, а по финансам. Это у вас на троих столяров сотня изделий получается, а у муниципалитета на ту же сотню одного начальства человек десять, плюс бухгалтерия, отдел кадров, дворники, уборщицы, ну и работяги канеш. Как прокормить? Вот они и того, гикнулись.
— Что, вообще никого нет?
— Почему же, так-то есть, только мелочь, они со своими-то объёмами не справляются, зачем им жечь кого-то?
— Ясно. Ну ладно Виталь, ты своим скажи там что заминка у нас вышла, но в течении недели, думаю, наладим производство, пусть не дергаются. Договорились?
— Ага. Ты только это, деньги вот передай, здесь за последние десять штук, ровно четыреста пятьдесят.
Сунув стопочку купюр в карман и распрощавшись с Виталием, я пошёл дальше, и вскоре уже открывал дверь в квартиру.
На вопрос отца где был, ответил как есть. Мама же даже из спальни не вышла, видимо поплохело ей.
— Как думаешь, из-за чего пожар? — поставив на плиту чайник, спросил я.
— Поджог, однозначно.
— Это понятно, я про причины. Никто не угрожал? Крышу там предлагал поставить, или конкуренты?
— Нет, не было такого.
— Борисыч говорил про какого-то Данилу, что потерялся он. Это правда?
— Правда.
— Может он раньше ушел?
— Нет, точно нет. Ему чтобы выйти, надо было через цех пройти, он в дальней комнате, под вытяжкой лак для крестов разводил.
— Так может он того, сгорел? — осторожно предположил я, но отец покачал головой.
— Не похоже, пожарные там всё облазили, человек не иголка, нашёлся бы…
Если не мог выйти незамеченным, — мысленно рассуждал я, — значит остался внутри, но не спрятался вместе со всеми в бомбоубежище. В таком случае вывод один; парнишка сгорел, а труп не нашли потому что плохо искали. Мог забиться куда-нибудь в угол, а сверху и привалило. Ну или всё же вышел каким-то образом.
— А второй кто новенький?
— Олег Иванченко, ты его знаешь, он раньше в твоей школе учился, на год младше, вроде… — устало облокотившись о стол, ответил отец.
Иванченко я знал, но так, здрасьте-досвиданья. Если и были какие-то детали, за прошедшие после школы годы подтерлись.
— Ясно. Милиция что говорит?
— Да ничего пока, сказали ждать, вызовут. Глядя на почерневшего от расстройства и недосыпа отца, расспрашивать дальше я не стал. В любом случае толку от этого мало, всё что знал, он уже сказал. Теперь действовать надо самостоятельно.
В дверь позвонили.
Сказав что открою, я поднялся со стула, подошёл к двери, заглянул в глазок, за дверью стоял Сафрон.
— Здорова, сбежал я, не люблю больничные харчи, да и дело есть, прояснить кое-что надо. — скороговоркой выпалил он.
— Ясно. Погодь секунду, накину что-нибудь.
Прикрыв дверь, я натянул шапку, влез в ботинки и надел «дежурную» куртку.
— Пошли выше поднимемся, чтобы тут не маячить. — дождавшись когда я выйду в подъезд, предложил Сафрон.
Мы поднялись на площадку второго этажа.
— Я чё пришел-то, ментам не говорил ничего, хотел сначала с тобой, да с батей твоим побазарить. У вас с цыганами тёрок никаких не было?
— С цыганами?
— Ну да.
— Нет, вообще ничего. А что такое?
— Я когда покурить отходил к окошку, видел двоих, стояли, вроде поджидая кого-то. — по обыкновению сохраняя олимпийское спокойствие, Сафрон перешёл на шёпот.
— Ну мало ли, может на самом деле ждали? — возразил я, хотя и понимал что Леха прав.
— В степи? Кого там ждать? Сусликов?
— Думаешь цыгане подожгли?
— Уверен. Я сначала значения не придал, потом только вспомнил, нервничали они, курили одну за одной, и сумка большая была, в такую вполне можно канистру спрятать.
Наверное из всех неожиданностей, эта неожиданность была самой неожиданной. Узнать кто стоит за расстрелом отморозков, цыгане не могли, ибо сработал я чисто. Да если бы и накосячил, менты давно повязали бы. Но тогда что? Как ни крути, вариант напрашивается только один, — убить хотели кого-то из тех кто был в мастерской. Причём не просто убить, а сделать это показательно, с помпой. Ну или чтобы в «толпе» не заметили настоящую цель.