Быстро сдвинул штору, открыл щеколду, потом другую, и оглядевшись, спрыгнул вниз. Окно за собой прикрыл, сунув вместо уплотнителя край шторы. Времени в обрез, поэтому дальше бегом побежал, и не напрямую, а в обход, так чтобы выйти со стороны подстанции.
Как назло снег повалил стеной, видимость ухудшилась, но когда подходил уже к месту разборок, речь чужую услышал, и воспоминания «прорвало». Это были цыгане, здесь неподалеку у них «стойбище» в частном секторе, на огонек заехали, покуражиться решили. Убьют они кого-то из парней, а девчонок силком увезут, точно. И не накажут их никого, сначала, вроде как, не найдут, а потом вообще замнут дело.
Приглядевшись, увидел что двое уже лежат, и ещё одного парня скрутили, прямо при мне в снег лицом уложив. Гогочут, орут что-то не по нашему, а девок не видно, похоже в машины уже усадили.
Раздумывать не стал, наверняка цыгане не пустые, поэтому разговоры разговаривать никак нельзя. На ходу достав пистолет, накрутил глушитель, прицелился, и начав с тех что за рулем, спокойно добил остальных. Никто даже не дёрнулся.
Быстро заглянул в салон восьмёрки, убедился что девчонки живы, двое, сильно испуганы. В Ауди та же картина, две девушки на заднем сидении.
Не произнеся ни слова, нацарапал дулом пистолета стрелу на капоте восьмёрки, и ушел в обход через чердак девятиэтажки. В один подъезд зашел, из другого вышел, так чтобы следы скрыть. Хотя снег такой повалил, что можно было смело хоть напрямик идти.
Вернувшись домой тем же путем, через окно, тщательно протер подоконник, дубинку так же на антресоль сунул. Пистолет и шапку ещё по пути на чердаке спрятал, на всякий случай.
Умылся, и завалившись спать, продрых до прихода родителей.
Точнее даже не до прихода, а когда голоса чужие услышал.
— Нет, ничего не знаю, мы недавно пришли, отмечали всей семьей у друзей в седьмом микрорайоне. — говорил кому-то отец.
— Во сколько вернулись, точно можете сказать? — спросил кто-то незнакомый.
— Да вот, буквально часа полтора как.
— Понятно. Спасибо за содействие, не знаете, соседи ваши напротив, дома сейчас?
— Они у родителей на «втором участке», каждый год уезжают дня на три.
— Ясно, ещё раз спасибо, всего хорошего, и с наступившим! — сказал незнакомец, дверь хлопнула и наступила тишина.
Полежав минут десять, я поднялся, натянул трико, майку, после чего пошел в ванную. Там умылся, глянул на себя в зеркало, — нормально. Пацан как пацан, в жизни не подумаешь что убил кого-то, тем более такую толпу. Сколько их было? Семь, или восемь?
А родители молча сидели на кухне.
— Привет. Что такие хмурые? — встал я в дверях.
— Да есть от чего… — задумчиво протянул отец, мама же только вздохнула.
— Я тут поел чуток, ругать не будете?
— Понравилось? — с тем же скорбным выражением лица поинтересовалась мама.
— Ну конечно, такой вкусноты давно не ел, всё просто отлично. Вы-то чего такие грустные? Случилось что-то?
Родители переглянулись.
— Точно не знаю, но говорят во дворе у нас ночью несколько человек убили… — задумчиво глядя в окно, ответил отец, а я, словно случайно проследив за его взглядом, увидел кучу милицейских машин, и целую толпу милицейского же народа.
— Нифига себе! Кого убили?
— Цыган, вроде, каких-то, и нашего паренька… Но это не точно, сам понимаешь, слухи…
Значит всё-таки не успел я, обидно. Надо было раньше вспомнить, может и предотвратил бы гибель пацана. Цыган мне не жаль, в наших краях цыганская группировка держит в страхе целые районы; никто не работает, мужики воруют, бабы людей дурят, и все поголовно, включая детей, наркотой торгуют.
Дальше разговор не задался, родители сидели нахмурившись, и положив хорошую порцию салата, я отправился к себе в комнату. Хотел ещё про телевизор сказать, но не стал их совсем расстраивать. Нет, так-то я понимаю, не каждый день людей пачками кладут, тем более прямо во дворе. Как минимум повод задуматься, а для советского человека ещё и чужое горе, которому надо обязательно посочувствовать.
С удовольствием доев оливье, я оделся, и ничего не сказав родителям, вышел во двор.
Милицейских машин поубавилось, самих ментов тоже, увеличилось только количество зевак. Знакомые и незнакомые, люди стояли у подъездов, под козырьками занесённых снегом детских песочниц, и просто посреди двора. Все чего-то ждали.
— Здорово. — подошёл я к знакомому парнишке из третьего подъезда. Имени его я не знал, он был года на три младше, и в дворовую братву не входил, занимаясь музыкой и рисованием. Эдакий домашний мальчик.
— Привет. — настороженно ответил он.
— Что тут случилось-то?
— Цыган убили, сразу десяток. Вроде как те с кем-то из местных зацепились.
— А с кем?
— Не знаю, про это ничего не говорят.
— А кто убил, известно? Свидетели есть?
На этот вопрос «домашний мальчик» ответить тоже не смог, и просто пожал плечами.
Вообще, искать правдивую информацию в толпе зевак последнее дело. Но мне сам факт, для легенды, вдруг менты рыть начнут, будут тут всех подряд опрашивать, и мой интерес, в отличии от его отсутствия, в этом случае будет вполне уместен.
Ну а так, хорошо вышло. Следов нет, пушка левая, мотива нет, свидетелей нет. Выстрелов никто не слышал, парни мордами в снег лежали, меня не видели. Из окон домов вообще обзора не было, с неба так повалило, что пока я туда шел, сам едва не потерялся. Девки вряд-ли вообще что-то вспомнят, напугались, да и когда в салон заглядывал, на меня они не смотрели. Ну а если и видели, вдруг, так только человека в маске. Ни примет, ни описания. Идеальное преступление.
Еженедельник «Аргументы и Факты» № 1. 3.01.1991
Цыганское счастье (фрагмент)
'Цыганский народ на сегодня, пожалуй, единственный из многих, над чьей головой не висит, как дамоклов меч, национальный вопрос. Не оттого ли, что чуждые оседлости, политике, да и самому социуму, оказались они нынче свободнее всех: чуть что не так — подхватились и айда счастья искать. Так уж повелось: и власти, и мы сами всегда смотрели на них сквозь пальцы, вроде есть они, а в то же время их нет — не озоруют, и ладно. А между тем цыгане давно присутствуют в нашей жизни. Правда, романтики в ней значительно поубавилось, а проблем и невзгод — не меньше, чем у других.
— Как живете-кочуете? — спросила я главу семейного бизнеса цыгана Артура, чей «пост» — возле станции метро «Рижская».
— Да нет, прошли те времена. Маленький был — кочевал с родителями. Сейчас мне 27, уже 5 лет живу своим домом с женой и, четырьмя детьми под Астраханью. А вообще — семья наша большая. Нас, детей, у отца с матерью 12, у каждого теперь — свои дети. Так что близких родственников человек 50, я точно не подсчитывал. Зачем в Москву приехали? Чтобы заработать хорошо: кто торгует, кто гадает, кто так деньги просит.
— А просить не стыдно?
— Нет. Когда люди сами подают, что же здесь плохого?
— Разве ваша семья бедная?
— Ну нет! Какой же я бедный: дом есть, машина есть. В Москву из семьи нас только несколько человек приехало, а имеем в день по 500 рублей. Одно плохо: если рэкетир подойдет, надо платить по пятерке с человека в день. Я честно деньги зарабатываю, сигареты продаю.
— Где же вы их берете?
— Мне их приносят, по рублю за пачку «Явы», а я вам по два продаю.
— И это называется «честно»?
— А то нет? Я тут целый день стою, и когда холодно, и когда дождик. Все деньги потом отдам родителям — у нас старших почитают. Это у нас традиция.
— А еще какие у вас традиции?
— Мы все друг другу помогаем, цыган цыгана в беде не бросит. Нас мало, и вот, чтобы сохранить свои обычаи, в мужья и жены берем только цыган. Бывает, конечно, что вступают в брак с русскими, но от таких отрекается весь род. Еще какие традиции? Да вот, хотя бы юбка цыганская, — какую моя жена носит, такую и ее бабка и прабабка носили.
— Значит, вам ваша жизнь нравится?
— Жить можно. Гитару вот только хорошую нигде не купишь.'
Глава 2
Вопреки моим опасениям, менты не пошли по домам, не вызывали людей к себе, и вообще повели себя так, словно массовое убийство обычное в наших краях дело.
Зато во дворе только и говорили что народном мстителе, причем по три раза за день выдавая диаметрально противоречивые варианты.
«Милиционер у которого цыгане дочку на наркотики подсадили»
«Вор в законе, цыгане его сына зарезали»
«Киллер из КГБ мстит за своего брата»
«Военный в карты им проигрался, денег задолжал, вот и устроил расправу.»
«Сумасшедший афганец объявил войну наркотрафику»
И таких версий за последние дни я выслушал вагон и маленькую тележку, но что удивительно, про стрелу никто не упоминал. Может капот машины снегом засыпало и не заметили? Вариант с секретностью отпадал сразу, при таком количестве правоохранителей это просто нереально, если начальствующий состав ещё как-то блюдет, то у чинов пожиже такие новости как вода в одном месте держатся, то есть никак.
Когда вышел на работу в мастерскую, там тоже версии выдвигались, отец больше молчал, а вот Борисыч с помощником во всю упражнялись.
— Да бросьте, Николай Борисыч, какие менты, вы чего? Наркота же там, не поделили меж собой, вот и пострелялись. — возражал новый работник, невзрачного вида паренёк лет двадцати, со странным именем Вилен, сокращением от Владимир Ильич Ленин. Странность для меня была не в самом имени, а в том что так всё ещё продолжали называть детей.
— Нет, цыгане стрелять не станут, тем более так. Нож по горлу, или из обреза, поверю, а чтобы таким образом, быть не может! — в ответ возмущался Борисыч.
— Хорош болтать, следствие разберется, а нам до завтра надо новую партию сдать! — прервал дискус отец.
Партия гробов в количестве сорока штук была заказана ещё до нового года, но я был уверен что последуют ещё заказы. Трест где работает Виталик, не один такой, в городе их несколько, как и кладбищ, а поставщики «хромают» повсюду. Узнают кто делает хорошо и недорого, обязательно придут договариваться. Хоронить-то людей нужно, тут уж как ни крути.