ядя Родя. В руках у лагерного умельца наблюдался огнетушитель.
— Константин Викторович… — Позвал я Прилизанного, который в этот момент собрал вокруг себя главные действующие лица.
То есть пятерых парней из старшего отряда, Селедку, Мишина и Ряскина. Вожатый читал им лекцию о недопустимости столь возмутительного поведения. Мол, пионеры должны дружить. Пионеры должны вместе стремиться к идеалу. А никак не бить друг другу ногами, руками и различными вспомогательными предметами. На фразе про вспомогательные предметы Костик многозначительно посмотрел на Селёдку.
Она, кстати, ухитрилась сломать метлу о кого-то из пацанов. Так что еще предстояло объяснение с нашей дворничихой. А это тоже, скажу я вам, не совсем безопасное мероприятие. Остальные подростки толпились рядом, с интересом слушая сольное выступление Константина Викторовича. Разошелся он нормально. Прямо вжился в роль лидера, призванного под своими знамёнами объединить пионеров.
Приближающейся угрозы в лице директора, Элеоноры, Бегемота, дяди Роди и огнетушителя никто, естественно ее замечал. Стоял, к тому же приличный шум и гам. Костик доказывал свои выкладки о дружбе, о правильном поведении, а Лапин пытался доказать, мол, они лично вообще не при чем.
Опасность увидели только я и Фокина. Мы по-прежнему, находились чуть в стороне, и к этой дорожке, по которой двигался педсостав, стояли лицом.
— Константин Викторович… — Снова позвал я вожатого. Если что, хотел нормально, по-человечески предупредить.
— Чего тебе, Ванечкин?! — Костик раздраженно накинулся на меня. Его, видимо, нервировало, что пришлось прервать столь шикарное выступление. Дети только-только начали проникаться словами.
— Да вообще ничего. Просто… — Договорить я не успел.
— Что происходит?! Где пожар?! Что горит?! — С ходу накинулась на Костика Элеонора.
— Мы горим? — Искренне удивился Прилизанный.
— Разойдись! — дядя Родя обошел на финише руководство, а потом, не разбираясь, что к чему, рванул пломбу на огнетушителе.
Причем, выглядел огнетушитель так, будто его собирают под вражеским огнём. Металлический цилиндр с необработанными сварочными швами, закрашенными красной краской, и каплями застывшего на корпусе металла смотрелся, прямо скажем, убого.
И все-таки, день у Серёги точно не задался… Струя из раструба ударила четко в его сторону, тогда, как остальные успели разбежаться.
— Вы чего? — Ошалев от происходящего, Константин Викторович уставился на Родиона Васильевича, который безуспешно пытался справиться с ожившим в его руках огнетушителем. — Совсем чокнулись?
— Да где горит-то? — Продолжала истерить Элеонора. — Пожарных вызвали. Они скоро будут. Нужно срочно тушить своими силами! Эвакуировать детей!
— Ничего не горит! — Константин тщетно пытался переорать заместителя директора. — У нас тут просто…
Он резко заткнулся, соображая, как назвать все, что произошло.
— Ну, все…Точно прокляли нас. Весь лагерь. Белая дама прокляла. — Выдал загробным голосом Мишин, стоявший ближе всех к дяде Роде, который, понял свою ошибку, успокоился и оставил, наконец, огнетушитель в покое. Правда, Репин, похожий теперь на человека, которого вытащили прямо из ванной, наполненной пеной, счастливее от этого не стал.
— Нина Васильевна… — Элеонора вместе с директором, одновременно обернулись к воспитателю. — Вы сказали, пожар… В лагере произошло возгорание…
— Так… Мальчик из нашего отряда прибежал. Кричал, размахивал руками. Говорил, сейчас полыхнёт. — Бегемот растерянно покрутила головой. — О! Вот он!
Все присутствующие развернулись в сторону, куда указывала Нина Васильевна.
Из-за дерева, стоявшего неподалеку, выглядывала настороженная физиономия Богомола. Видимо, когда началась паника, организованная Селедкой, он решил сообщить о происходящем Бегемоту. Уж не знаю, по какой причине кандидатура воспитателя показалась ему наиболее для этого подходящей. Та, в свою очередь, не разобравшись, после слова «полыхнёт» сделала то, что и должна сделать. Поставила в известность начальство. Те сразу вызвали пожарных и бросились к месту, где теоретически произошло возгорание. Направление указал Богомол. Нужно было понять, насколько все серьёзно и что делать с детьми. Эвакуировать их сразу или дождаться спецов.
Богомол, заметив столь пристальное внимание со стороны нескольких десятков глаз, медленно вышел из-за дерева, помахал рукой, а потом повернулся и двинулся в противоположную сторону. Судя по прямой спине и доносившемуся до нас бормотанию, он лихорадочно планировал тактическое отступление, потому что сейчас все шишки полетят на него. Буквально через два шага пацан резко сорвался с места и рванул вперед. Видимо, даже будучи полностью неадекватным, с моей точки зрения, этот придурок понял, что явился причиной, мягко говоря, небольшого недопонимания.
— Вы… — Элеонора уставилась сначала на Константина, испепеляя его глазами. Бвло такое ощущение, что из ее глаз сейчас выстрелят лазерные лучи. При этом сам Костик старался собственным телом закрыть от сурового взгляда начальства Мишина, Лапина и остальных. Естественно, хрен у него что вышло.
Затем взгляд заместителя директора перескочил на меня. Я и Фокина все так же находились на небольшом расстоянии от главного действа. Поэтому смотрелось все так, будто мы заварили какую-то хрень, а теперь наблюдаем за плодами своих трудов.
— Ванечкин… — Протянула Элеонора с весьма настораживающей интонацией. Затем внимательно изучила всех по очереди. Фокину, Селедку, Ряскина, Мишина, парней из старшего отряда. — Все, кто причастен к случившемуся, бегом в административное здание! В кабинет директора…
Она развернулась к Гоблину который, соглашаясь, кивал головой в такт словам своего зама. Удивительно, между прочим, молчаливый тип. По идее, это он должен раздавать указания. Но почему-то все время выступает Элеонора. Начальство, не сговариваясь, двинулось в сторону администрации лагеря. Через пару шагов Элеонора обернулась, посмотрела на Константина, застывшего с несчастным видом на месте, а потом рявкнула так, что с ближайших деревьев отсыпалась листва.
— Бегом!
Глава 17
— Это — конец! Это — конец! Это — конец!!!
Мишин бегал вокруг нас, медленно, но верно погружаясь в состояние, близкое к истерике. Хотя, нет. Не медленно. Он погружался в состояние истерики со скоростью поедания котлет. А котлеты, как и все остальное, Мишин поедает очень быстро.
— Перестань! У меня сейчас морская болезнь начнётся от твоих мельтешений. — Ряскин схватил шишку с земли и швырнул ее в Толстяка.
Естественно, промахнулся. Шишка прилетела Богомолу в плечо. Богомол удивленно посмотрел на Антона с выражением во взгляде, будто хотел спросить: «Кто здесь?». У него реально физиономия выглядела сильно обалдевшей. Он не мог понять, откуда вообще все эти люди взялись. В итоге Богомол всё же ничего не сказал. Просто отвернулся.
Мы сидели возле корпуса. На улице начало смеркаться, но заходить внутрь здания почему-то не хотелось.
Ужин прошел без нашего участия. Правда, Елена Сергеевна позаботилась и оставила шесть порций своим подопечным. Мне, Ряскину, Васе, Богомолу, Селедке и Фокиной. О придурках из старшего отряда она, кстати, тоже не забыла. Все-таки Леночка — исключение из правил. Вожатая не только красива, но и умна, добра… Короче, просто идеал какой-то.
Вожатая вообще очень сильно переживала за всю ситуацию. Но ругать, в отличие от Константина, который, кажется, готов был нас убить, и если бы его не сдерживал уголовный кодекс, непременно убил бы, не стала. Только посмотрела на меня грустным взглядом и покачала головой. Опять почему-то на меня…
После того, как Элеонора пропесочила всех участников драки, нас отвели в столовую, где не очень довольная вынужденной задержкой повариха махнула рукой в сторону трех столов, сдвинутых друг к другу. И мы получили положенный ужин. Видимо, при всем том, что наша компания снова умудрилась отличиться, рисковать здоровьем детей и держать их на голодном пайке руководство лагеря не решилось.
Но аппетита не было ни у кого. Даже у Мишина. А это вообще нечто странное. Можно сказать, из ряда вон.
Все сидели, будто в воду опущенные. Кроме меня, Федьки и Маши. Мы втроем особо не веселились, конечно, но и драму не разыгрывали.
Ну, я и Маша — понятно. Мы еще не успели поговорить с девчонкой наедине, однако, судя по тому, что Фокина изначально вступила со мной в диалог, а не начала предпринимать решительные шаги, могу предположить, на данный момент нас интересует одно и то же. Как выбраться из этой чертовой ловушки.
А вот Лапин…
Причина всеобщего трагизма у подростков, на самом деле, была простая.
— В субботу — родительский день, товарищи пионеры. И с каждым из ваших пап и мам мы будем беседовать лично. — Сообщила перед тем, как выпустить нас из директорского кабинета, Элеонора. — Соответственно, вы понимаете, скорее всего, итог родительского дня — ваше позорное исключение и преждевременная дорога домой.
Прозвучало, прямо как «преждевременная кончина». Хотя, реакция товарищей на то и была похожа. Словно они узнали о смертельном диагнозе. Вот именно эти слова заместителя Гоблина и стали причиной всеобщего уныния.
А Лапин, я так понимаю, не переживал лишь по той причине, что был уверен, папочка точно будет на его стороне. Насколько я понял по словам той же Нины Васильевны, сказанных еще в день приезда, папаша у спортсмена — какой-то большой, важный человек. Об этом, кстати, помнила и сама Элеонора. Каждый раз, когда ее взгляд останавливался на Федьке, она хмурилась и кривилась, будто от зубной боли. Видимо, понимала, виновные в драке, может, действительно поедут домой, но и не факт, что следом за нами не поедут домой директор лагеря со своим замом. Если родитель Лапина настолько крут, то вполне возможно, он накажет не только прямых нарушителей, но и косвенных, которые были не в состоянии уследить за детьми. Однако, надо отдать должное Элеоноре, несмотря на вполне реальную перспективу проблем для администрации, она Федьку из числа нарушителей порядка и дисциплины не исключила. Даже из страха перед крутым папочкой не исключила. Видимо, решила быть честной в данном случае.