– Так мы и для вас найдем, – невозмутимо откликнулась Галя, и остальные опять охотно подтвердили.
Предложения так и посыпались, но воспитательница, к общему разочарованию, выбрала обычные черные резинки. Да и хвостики в ее кучерявых, не слишком длинных волосах получились почти незаметными.
Мальчишки, разумеется, треуголки делать себе не стали. Только Коля умело сложил одну из красной бумаги и лихо нацепил чуть набекрень.
– А если еще глаз завязать, будете как Кутузов, – прикольнулся Серега Горельников.
На этот раз он зубоскалил один, без Моти. Тот после случая на стадионе все больше отмалчивался, держался в стороне и фотографироваться наотрез отказался. Его поуговаривали немножко, но быстро отстали – бесполезно.
В конце концов, если человек чего-то не хочет, это его право. Особенно если речь идет всего лишь о самой обычной фотографии на память.
Глава 19
Дождь начался еще во время тихого часа, не слишком сильный, но упертый и нудный. Не меняя ритма, он чуть слышно постукивал в окна, словно несчастный сиротка, просивший пустить его внутрь. Но подобному гостю никто не был рад, он вызывал только досаду и ленивую зевоту.
Единственное, что могло более-менее примирить с ним – это особый запах мокрой листвы и земли, ни на что другое не похожий, чистый и освежающий, который хотелось вдыхать и вдыхать полной грудью, и все равно казалось мало. А вот сырости всем уже вполне хватило – она насквозь пропитала мир и даже пыталась пробраться в корпуса, а заодно подпортить настроение.
Летом торчать в домике, да еще под завязку набитом людьми – самое неудачное и нежеланное времяпрепровождение. Но дождь не собирался прекращаться, и намеченные на после полдника общелагерные соревнования по пионерболу, конечно же, отменили. А чем их заменить, быстро не придумали, поэтому первый отряд почти в полном составе собрался на веранде и мысленно благодарил вселенную за то, что у них-то на подобные случаи под боком всегда имелся вожатый с гитарой и бесконечным запасом самых разных историй.
– Коль, а расскажи про духов! – неожиданно попросил Паша, пользуясь моментом, пока Людмила Леонидовна ушла то ли по делам, то ли в десятый отряд навестить своего Юрасика.
– Это про каких? – озадаченно уточнил вожатый.
– Так ты же сам недавно говорил, что мир состоит из трех слоев и что в верхнем и нижнем живут духи, которые иногда приходят и в наш, серединный.
– Ну, во‑первых, не состоит, – улыбнулся Коля, – а так наши предки в древности считали. А во‑вторых, вроде же все и без объяснений ясно. Вы же читали сказки и легенды. – Он обвел взглядом ребят. Те смотрели на него с заинтересованным ожиданием, некоторые кивнули, подтверждая, и он продолжил: – А в них часто встречаются всякие загадочные и волшебные существа. Добрые и злые, светлые и темные. Добрые защищают и поддерживают. Ну, вот как золотая рыбка у Пушкина, или Царевна Лебедь. Как Баба-яга во многих сказках, которая доброго молодца накормит, в баньке попарит и спать уложит, а на прощание еще и клубочек путеводный подарит.
– А злые? Они что делают?
– Ну как что? Всячески пакостят и вредят. Вот взять хотя бы один из мифов о сотворении человека. Светлый бог слепил его из земли, положил подсушиться на солнышке, а сам отправился к себе на небо, чтобы принести для него душу. А тут как раз мимо проходил зловредный дух. Увидел, обиделся, что в таком важном деле без него решили обойтись, и тоже поучаствовал как мог. Насыпал на заготовку всякого мусора, поплевал и, успокоенный, пошел дальше. Вернулся светлый бог, расстроился, конечно, но потом просто взял и вывернул человека наизнанку, чтобы грязь было не видно. Вот потому и попадаются иногда двуличные люди. Внешне вполне приятные и симпатичные, но с грязными мыслями и чувствами внутри.
– И всё?
– Нет, конечно, – возразил Коля. – Вот как вы думаете, зачем наши древние предки создавали свои легенды и мифы? Да затем, что в упорядоченном и более-менее понятном мире жить гораздо проще. Вот они и пытались как-то объяснить себе, что и почему вокруг происходит. Но не только почему сменяются день и ночь или откуда взялись луна, звезды, горы, животные, растения, но и отчего люди болеют. Они же не знали ни про бактерий, ни про вирусы. Вот и решили, что это все проделки злых духов, которые поднимаются из нижнего мира и охотятся за людьми, как те охотятся на зверей, птиц и рыб. Вселяются в них, сводят с ума и вызывают эти самые болезни. А еще панику, несчастья, неудачи и даже плохое настроение. И если от обычных болезней не защищен никто, то подчинить себе и свести с ума злобному темному духу гораздо легче того, у кого и так живут в душе злость и темнота. Такой человек для него, как щедрый лакомый кусочек для оголодавшего путника. А у хорошего человека злому духу и поживиться особо нечем, обессилеет и зачахнет.
– Так что вот, решайте, какими вам быть, – в заключение назидательно вывел вожатый, но сразу спохватился, что вроде бы переборщил с моралью, не с малышами же разговаривал, добавил: – Хотя, я уверен, хороших людей на земле намного больше. – И сразу потянулся за прислоненной к стене гитарой. – Вот послушайте. У этой песни, как мне кажется, даже название особенное. «Огромное небо»[9]. Звучит?
– Звучит.
– Знаете такую?
Никто не знал, но название и правда всем понравилось. А Коля провел по струнам, проверяя, как они отзываются, немного покрутил один колок, настраивая, а потом заиграл и запел, и все слушали, затаив дыхание. Потому что песня и правда оказалась необыкновенной. В ней рассказывалось про двух летчиков-друзей, которые пожертвовали собой, направив не выдержавший испытания самолет в лес. Они легко могли бы спасти себя, катапультировавшись, но тогда бы неуправляемый самолет рухнул на жилые дома.
Когда Коля допел, сестренки Быстровы чуть ли не одновременно шмыгнули носами.
– А про лошадей в океане[10] знаете? – спросила Инга.
Коля не ответил, зато протянул ей гитару и предложил:
– Может, ты сама и споешь?
– Сама? – растерялась Инга.
– Ну да, – подтвердил вожатый.
– Ты же умеешь, – подхватил Лёшка, а потом и Галя подключилась:
– Инга, спой.
– Ой, ну чего вы? – не удержалась Оля Корзун, ввернула ехидно: – Дайте человеку поломаться. Некоторым очень нравится, когда их уговаривают. Неужели не понимаете?
– Я не ломаюсь, – возмутилась Инга.
– Ну-ну. – Корзун часто закивала, приподняв брови и отведя взгляд.
И что оставалось делать? Оправдываться дальше, что просто побаивалась и стеснялась, дав Оле новый повод для подколок? Но и Лёшка, и Галя, и даже вожатый Коля смотрели на Ингу так, будто ни капли не сомневались в том, что она споет.
Она взяла протянутую ей гитару, но сначала только немножко поиграла, осваиваясь и приноравливаясь – все-таки инструмент-то чужой. Да и волнительно было по-прежнему. Потом, стараясь не смотреть по сторонам, а наблюдая исключительно за собственными пальцами, зажимавшими струны в нужном порядке, запела. Про лошадей с подорвавшегося на мине корабля, которых люди не смогли спасти, даже если бы очень захотели. Их ведь не посадишь в шлюпки, а до берега оказалось слишком далеко, и все лошади утонули.
– Да вы нарочно, что ли? – всхлипнув, с упреком проговорила Неля Быстрова, а Галя спросила:
– Это ты сама сочинила?
Она уже видела блокнот Инги. Но ведь в нем были в основном чужие стихи. Так с чего она взяла?
– Нет. Ты что? – торопливо возразила Инга. – Это Борис Слуцкий. По крайней мере слова его. А музыка я не знаю чья.
– Споешь что-нибудь еще? – неожиданно попросил Коля.
– Только не такое грустное, – умоляюще протянула Римма.
– И лучше про любовь, – поддержала сестру Неля. – Чтобы все хорошо было.
Инга смутилась, хотела сказать, что про любовь не станет – зачем еще? – но, заметив, что никто не посмеялся над Нелиной просьбой, не захихикал и глаз не закатил, даже среди мальчишек, вдруг решилась. Тем более не обязательно честно говорить, что вот это уже действительно ее стихи. Да она не призналась бы, даже если б спросили.
Правда, на первых строчках голос неуверенно подрагивал, но потом ничего – окреп и выровнялся.
Я все тебе отдам за быстрый взгляд,
За легкое, как сон, прикосновенье.
Не нужно мне подарков и наград.
Идти по жизни рядом – вот спасенье.
Я огражу от боли и потерь,
Я буду парусом твоим в коварном море.
Мне стал ты всех других важней людей,
С тобой навечно в радости и в горе.
Инга по-прежнему старалась смотреть на собственные пальцы, но в какой-то момент слишком увлеклась, вскинулась и… сразу встретилась взглядом. Нет, не с Галей, не с Лёшкой и не с кем-то еще.
Она ведь прекрасно знала, где сидел Паша, вот и выбрала машинально, подсознательно – само так получилось. И едва не задохнулась, почувствовав, как щеки вспыхнули ярким пожаром.
Слова начисто вылетели из головы. Хорошо хоть руки не подвели, продолжили работать на автомате, но тоже, наверное, исключительно от испуга. И вроде бы создалось спасительное впечатление, что это был не провал, а вполне запланированный проигрыш.
Инга опять опустила взгляд, даже зажмурилась на несколько секунд, и не стала останавливаться, допела:
Ловлю твои движения души,
Любовь к тебе не может быть напрасной!
Я доведу тебя до всех вершин
И все отдам – то знаю я прекрасно!
– О! Вот и замечательно! – стоило ей закончить, многозначительно вывела Оля. – И никакие таланты больше искать не надо. Один уже сам нашелся. Пусть Малеева на смотре самодеятельности и выступает.
Она явно рассчитывала, что остальные примут ее слова за шутку, точнее за язвительную насмешку, но Коля воодушевленно воскликнул:
– А это мысль! Отлично придумано, Ольга!