Вымпел действительно нашелся на той стороне – выглядывал из расщелины красным язычком застывшего пламени. Паша вытянул его, но подсказку читать не стал, проговорил удовлетворенно:
– Теперь можно возвращаться к остальным.
Он был уверен, что Инга отправится с ним, но та неожиданно отказалась, выдав очередное «нет».
– Я девочкам обещала, что тоже приду в госпиталь. А потом мы попробуем найти еще один вымпел.
Паша чуть нахмурился, но согласился.
– Ну-у, ладно. Я тогда побежал.
– Ага.
Инга кивнула, но, если честно, ей на самом деле хотелось пойти вместе с ним, и она до сих пор ощущала его прикосновение. Она невольно вздохнула. Да что с ней творилось? И дело не только в Паше. Во всем остальном гораздо больше.
До этого Инга хотя бы во сне разговаривала, а сегодня отключилась чуть ли не на ходу и несла еще большую чушь. Если Паша, конечно, не соврал. Но зачем ему врать? Да она и сама помнила, пусть и смутно.
Мысли в голове еще сильнее перемешались, выстраивая в общую картину видения и сны. Монстр, томившийся за заколоченной дверью, ритмичный бой барабанов, туманы и тени, голоса, внушающие странные вещи, вожатая Таня, внезапно уехавшая из лагеря и назвавшая имя «Гена».
Случайное совпадение или она имела в виду кого-то конкретного? Например, Белянкина из их отряда. Но он-то тут при чем? Все его странности только в том, что порой он держался робко и скромно, а порой становился наглым и дерзким. Но подобное не только с ним случалось. А то, как вел себя Паша, запутывало еще сильнее.
Неужели Инга ему тоже нравилась? Иначе зачем он коснулся ее ладони, зачем держал за руку? Но при этом взгляд его по-прежнему не выражал ничего особенного, кроме непонятного внимания и любопытства. Или она просто плохо разбиралась в чувствах?
Как же все сложно!
Прежде чем двинуться, как собиралась, в сторону полевого госпиталя, Инга направилась к озеру. Присела у кромки воды, опустила в нее горячие ладони, зачерпнула немного, умыла раскрасневшееся лицо, и тут услышала позади то ли тихие шаги, то ли шорох, но не испугалась.
Почему-то сразу возникла мысль, что это Паша – передумал, вернулся. Инга оглянулась, но увидела стоящего у нее за спиной Лёшку с сучковатой корягой в руке. Удивилась, выпрямилась, спросила:
– Лёш, ты чего?
Но он не ответил, только вперился в нее каким-то чужим, немигающим, стеклянным взглядом.
Глава 28
Плавучий остров до сих пор держался вплотную к берегу, словно специально поджидал ее. До него без труда можно было добраться по выступающим из воды валунам, главное, не поскользнуться и не сорваться. Хотя тут не глубоко, но как бы это ужасно выглядело со стороны, если бы начальница лагеря бултыхнулась в воду. Однако терять зря время и отступать Авия Аркадьевна по-прежнему не собиралась.
Ее словно магнитом тянуло вперед, поэтому, тщательно выверяя каждый следующий шаг и действуя крайне аккуратно, она перебралась на остров. В первую очередь Карманова перешла на его дальний край и сразу увидела лодку с завхозом, замахала руками, закричала:
– Федор Дмитрич! Федор Дмитрич! Плывите сюда! – А убедившись, что тот услышал и погрёб в нужную сторону, направилась в хижину.
Войдя, она осмотрелась. М-да!
Разведчики из третьего отряда, видимо надеясь отыскать заветное знамя, перевернули все вверх дном. Поэтому неудивительно, что они нашли, но не дурацкий флажок, а то, что за много лет не смогли найти другие. И наверное, это даже к лучшему, что физрук Володя оказался настолько упрямым, безмозглым ослом и, вопреки запретам, пустил детишек сюда. Хотя благодарить его Авия Аркадьевна все равно бы не стала.
– Что-то случилось? – озабоченно поинтересовался объявившийся завхоз.
– Ну, как сказать? – пространно откликнулась Карманова. – В принципе, ничего уж такого. Просто ребятишки странную вещичку нашли, по-моему, весьма ценную. Вот и надо ее отсюда перевезти, убрать в сейф. Для сохранности. Не оставлять же.
Федор Дмитриевич с любопытством уставился на небольшой, окованный металлом деревянный короб, отчего у Авии Аркадьевны все внутри напряженно сжалось, и даже мысль возникла: зря она попросила чужой помощи, уж как-нибудь сама бы обошлась.
Правда, несмотря на скромный размер, короб оказался довольно тяжеленьким. Завхоз подхватил его, деловито покряхтывая, дотащил до лодки, а когда доплыли до спрятавшегося среди зарослей тростника причала, донес и до лагерного штаба.
Войдя в кабинет начальницы, Федор Дмитриевич водрузил короб на стол.
– Надо же, – вздохнул он с улыбкой, в очередной раз оглядывая сокровище, – нашел-таки. Собрал и перепрятал.
– Кто? – неприязненно поинтересовалась Авия Аркадьевна.
В действительности знать какие-то ненужные подробности ей не очень хотелось, но она чувствовала: если завхоз не выговорится сейчас, непременно пойдет трепаться с другими. А слухи и так наверняка уже растеклись ручейками по всему лагерю. Не хватало еще, чтоб и дальше вышли.
– Отшельник же, – охотно пояснил Федор Дмитриевич. – Вы разве не слышали? Говорят, жил он на острове еще до революции, копал чего-то. Мы думали, сказки это все, легенды местные. А вон оно как оказалось. На самом деле правда.
– И что? – жестко отрезала Авия Аркадьевна. – Клад принадлежит не какому-то отшельнику. Не вам и не мне! – заявила она веско. – А советскому государству. А мы – его граждане. Поэтому обязаны обеспечить безопасность находки и доложить в соответствующие органы. И уже они будут решать, как поступить дальше.
– Да, конечно, конечно, – забормотал Федор Дмитриевич, стянув с головы и смяв в руках летнюю кепку с пластиковым козырьком и выгоревшей надписью «Евпатория» над голубыми зигзагами волн. – Так мне позвонить в милицию?
– Я и сама позвонить могу, – осадила его Авия Аркадьевна. – Вы что, мне не доверяете?
Завхоз смутился еще сильнее, и никто из них двоих не заметил, как из кустов, растущих под окном, прыснули, будто кузнечики, те самые разведчики из третьего отряда, которые нашли клад.
«Зарница»-то «Зарницей», а исторические ценности – дело практически государственной важности. Разве сама начальница не так сказала?
Когда Федор Дмитриевич ушел – игра ведь еще не закончилась, и его по-прежнему у причала ждала лодка со спасательными кругами, – Авия Аркадьевна медленно, как никогда чувствуя свои почти сорок, добрела до телефона, плюхнулась на стул, но, едва прикоснувшись к трубке, сразу отдернула руку, будто обожглась.
Если звонить, то куда? Кому? На самом деле в милицию? Или Валентину Григорьевичу? Он же велел докладывать лично. Но «если случится ЧП». А найденный клад – это ведь совсем не ЧП.
Карманова посмотрела на короб. Ее просто распирало любопытство и нестерпимо тянуло выяснить – что там? Древние побрякушки, интересные только историкам и археологам? Или настоящие ценности? Золото, камни, фигурки, вроде той, что сейчас лежала в ящике рабочего стола?
Нет, позвонить она всегда успеет. В конце концов, сколько этот клад в земле пролежал? Может и не век, и даже не два. Значит, и не к спеху, подождет еще немного.
Карманова отодвинула подальше телефон, поднялась со стула, прошла к другому краю стола, подцепила тугую заржавевшую скобу на коробе, приподняла крышку.
От внезапного громкого стука оконной рамы Авия Аркадьевна буквально подпрыгнула. Обернулась с бешено колотившимся сердцем, но ничего подозрительного не обнаружила. И все равно метнулась к окну, выглянула наружу, убедилась, что в пределах видимости никого, затем плотно прикрыла раму, повернула ручку. А когда возвратилась к столу, обнаружила один из его ящиков выдвинутым.
Это как? Что еще за дела? Она его точно не выдвигала. Зачем?
Ключ от сейфа, в который Карманова планировала убрать короб с кладом, находился в дальнем углу самого нижнего, а в этот… Именно в этот она не так давно бросила золотую фигурку, найденную мальчишками на берегу, разочаровавшись в ней как в приносящем удачу талисмане. Но теперь получалось, она поспешила с выводами, и фигурка все же сработала. Да еще как!
Мыслить здраво и не поддаваться панике оказалось не так-то легко, но Авия Аркадьевна собралась. Она могла сама выдвинуть ящик на автомате, пока, задумавшись, сидела над телефоном, и не заметить. Хотя вполне допустима и другая причина – воровство. Но как это произошло и когда?
Неужели кому-то хватило нескольких секунд, чтобы украсть, пока она находилась у окна? Чтобы заскочить в комнату, подобраться к столу, открыть ящик и опять удрать. Да еще так тихо, что Авия Аркадьевна не услышала ни звука.
Однако фигурка оказалась на месте. Спокойно лежала и, выпучив глаза, пялилась на начальницу, словно усмехаясь: «Что, опасаешься? А за клад?»
Карманова резким толчком задвинула ящик, потом торопливо прошагала к двери, заперла изнутри на ключ, опять вернулась к столу и, теперь уже до конца откинув крышку короба, заглянула внутрь.
Наверняка что-то из содержимого имело и просто историческую ценность, но камушки-самоцветы и потускневшие со временем золотые украшения определенно стоили немалых денег. И даже двадцать пять процентов, положенные от государства тому, кто отыскал клад, обернулись бы весьма приятной суммой. А уж если представить, сколько можно выручить за находку целиком, продавая по отдельности каждую вещичку…
Авия Аркадьевна прекрасно понимала, что, скорее всего, после этой смены ее погонят не только из начальников лагеря, но и из профкома, и с завода. Да еще с такой характеристикой, что приличного места ей больше не видать как своих ушей. Уж слишком хорошо она изучила за годы совместной работы Валентина Григорьевича.
И что ей тогда делать? Идти в уборщицы? Санитаркой в больницу? Прислугой к обкомовским работникам? Перебиваться с хлеба на воду? И это после того, как привыкла одеваться у знакомой портнихи, шившей одежду по последним моделям из Burda Moden, или покупать модные вещи у фарцовщиков, не экономить на такси, отдыхать в престижных санаториях не только за счет профсоюза?