В происходящем виновата та самая тварь, которая сейчас сидела внутри Генки. Паша не представлял, кем она являлась на самом деле: духом, зверем, призраком, демоном. Да без разницы! Главное, он тоже хотел обладать ее силой, хотел так же управлять людьми, как она: подчинять не одного, не двух, а сразу многих, чтобы они послушно творили то, что нужно ему.
И Паша догадался, что означало «там же». Именно туда он теперь и направлялся – на поляну с каменными глыбами, на которой все и началось. И конечно, не ошибся.
Он увидел Генку еще на подходе. Света огромной красной луны вполне хватало, чтобы видеть поляну. Он легко просачивался сквозь кроны деревьев, разгоняя темноту между стволами, озарял поляну. Воздух искрился, словно от разрядов электричества, и камни тоже искрились, вспыхивали крошечными алыми огоньками. Или это так проявились когда-то забрызгавшие их капельки крови?
Белянкин стоял, напряженно вытянувшись, спиной к глыбам, лицом к луне, неотрывно смотрел на нее и беззвучно бормотал, словно с ней разговаривал. Красноватое лунное сияние окружало его, подсвечивало, размывало четкие контуры, отчего сейчас Генка не слишком походил на себя обычного – мелкого ничтожного хиляка.
Он будто стал мощнее и выше, пусть и не внешне. Но живущая внутри него могучая сила явственно ощущалась даже на расстоянии. И теперь Паша точно знал, что был абсолютно прав.
Коля же рассказывал: здесь, рядом с лагерем, когда-то располагались древние капища, посвященные мрачным первородным тварям и богам. И они не исчезли, они остались и по-прежнему хранили свои тысячелетние тайны. И сейчас Паша находился на одном из них. Вместе с его жутким хозяином.
Тот оторвал взгляд от луны, перевел его на Пашу, уставился прямо в глаза.
– Пришел? – произнес шелестящим, отдающимся звоном в ушах голосом, ухмыльнулся кривовато.
Пришел, да. И как надо действовать, Паша тоже догадывался. Он прекрасно помнил, как несколько дней назад, сидя на этой же поляне и будто находясь в трансе, странная и загадочная Инга Малеева бормотала: «Надо избавиться от него. Надо убить. Я справлюсь. У меня хватит сил. Я смогу его подчинить».
Правда, сначала Паша предположил, что в нее тоже вселился дух, потому и взял за руку, чтобы проверить. Но та оказалась не ледяной, как у взбесившегося Моти – самой обычной, по-человечески теплой. А это значило, что за Ингу говорил кто-то другой. И что, скорее всего, она имела в виду не себя, а пыталась передать чье-то неведомое послание – ему, Паше.
Наверняка именно так и было. Она ведь всего лишь девчонка и ничего не понимала. А он понял: нужно убить Генку, чтобы подчинить и забрать себе вселившийся в него дух. Для того Паша и прихватил с собой отобранный у Моти нож, который не выкинул, а расчетливо спрятал под матрасом. Будто знал заранее, что тот еще пригодится. А может, и правда знал. Раз он избранный.
– А хватит смелости? – прошипел Белянкин.
Хватит. Паша ни капли в этом не сомневался.
Он достал нож, выдвинув лезвие, поудобнее пристроил в руке и без всяких колебаний сделал несколько последних отделяющих его от цели шагов.
Глава 37
Врачиха предложила остаться в медпункте до утра, скорее всего, просто потому что ей самой было скучно и страшновато ночевать здесь одной, но Инга отказалась. Хуже ей не стало, сотрясение не подтверждалось, боль утихла и почти не беспокоила, только подсохшие ссадины немного тянуло, а это – полная ерунда.
Зато внутри разрасталась какая-то непонятная, необъяснимая тревога, сжималась пружиной, закручивалась все туже и туже с каждой минутой, навязчиво возвращала к событиям недавнего сна, от воспоминаний о котором по коже пробегала волна мурашек.
Или все-таки это был не сон? До сих пор не получалось решить это для себя.
Ведь на самом деле произойти такого просто не могло. Однако бусина по-прежнему хранилась в кармане. Ее легко достать, положить на ладонь, покатать по ней. Или даже посмотреть на мир через отверстие.
Пока молоденькая врачиха что-то записывала в журнале, Инга так и сделала. Повернулась в сторону распахнутого окна, глянула сквозь неровную дырочку и… едва не вздрогнула.
Недалеко от медпункта на земле сидела собака – черная с бежевыми подпалинами на груди, лапах и животе и светлыми пятнами над глазами – та самая, которую Инга во сне угостила конфетой, и будто улыбалась, чуть приоткрыв пасть и вывалив розовый язык.
Сердце заколотилось, подступило к горлу, во рту разом пересохло. Инга резко убрала от глаза бусину, глянула в окно уже без нее – пусто. Высокая трава, белые головки ромашек и маленькие желтые солнышки цветов со смешным названием «кульбаба», чуть дальше кусты, белые стволы берез, и всё. А подняться и незаметно убежать за одно мгновение собака никак не могла. Или могла?
Инга снова посмотрела сквозь отверстие, но теперь ничего особенного не увидела. Правда, выдохнуть с облегчением не получилось – в первый раз-то что-то было.
– Не передумала? – подняв взгляд от исписанной страницы, с надеждой уточнила врачиха. – Может, здесь все-таки переночуешь?
– Нет, я пойду, – убежденно проговорила Инга.
– Ладно, – вздохнув, согласилась врачиха и сразу добавила: – Но если что, возвращайся.
Инга кивнула, чисто из вежливости. Медпункт располагался на отшибе, до него почти не долетали звуки кипучей лагерной жизни, и, если честно, сидеть в нем было довольно скучно и уныло. Начинаешь чувствовать себя Робинзоном на необитаемом острове.
Конечно, иногда это даже неплохо, но не сейчас. Потому что от царящего здесь покоя, тишины и безлюдья тревога внутри только усиливалась. Думать-то больше не о чем, и дел тоже никаких. А в отряде суетливо и шумно, есть с кем поболтать, на что отвлечься.
Сегодня еще и кино по плану, и вроде обещали какой-то японский мультфильм. То ли «Принцессу подводного царства», то ли «Джека в стране чудес». Мультики, само собой, больше для детей, и Инга уже видела оба, в кинотеатре, но это было давно, и они ей понравились. Так почему бы не посмотреть еще раз?
Когда возвращались из клуба в отряд, уже сгущались сумерки. На небе висела огромная красная луна, окрашивая мир в непривычные глазу оттенки.
После заунывного пения горна, давшего сигнал к отбою, сразу засыпать, как обычно, никто даже не старался. Для вида, естественно, немного полежали в кроватях, чтобы Людмила Леонидовна заглянула, убедилась, что все в порядке, и с ощущением выполненного долга отбыла в холл или в свою комнатку. А потом, тоже как обычно, начались разговоры.
– Может, теперь-то расскажешь, куда ты пропала утром и что с тобой случилось? – насели на Ингу сестры Быстровы и Галя.
– Вы правда с Корневым не подрались? – выдала Неля.
– А ты правда думаешь, что могли? – возмущенно выдохнула Инга. – Я же сказала, что с крыльца упала.
– С какого? – тут же поинтересовалась Римма.
– Да с нашего, – буркнула Инга. Врать она не слишком-то любила. – Пошла утром в туалет и оступилась. Вот как ты на «Зарнице».
– А потом?
– Что потом?
– Ну, после того как упала…
– Встала и пошла в медпункт. Потому что коленку и лоб разбила, и кровь текла.
Быстровых подобное объяснение не устроило, потому что выглядело каким-то чересчур будничным и неинтересным. Они даже поморщились разочарованно. Но тут вмешалась Галя.
– А Лёшка тогда как… – начала она, но договорить не успела.
Где-то рядом грохнуло, послышался звон разбитого стекла. Девчонки почти все разом застыли, озадаченные и ошеломленные.
– Где это? – обеспокоенно прошептала Неля.
– По-моему, в соседнем корпусе, где третий отряд, – предположила Галя.
Грохот и звон повторились, потом к ним присоединились громкие крики и визги. Оля Корзун подскочила с кровати, напряженно замерла, вцепившись в спинку. Впечатление такое, что вот-вот сорвется с места и убежит.
– А пойдемте посмотрим, – предложила Римма, хотя и поежилась боязливо. – На веранду. А то в холле Людмила.
Любопытство, как всегда, легко взяло верх над разумностью и страхом. Они вчетвером, торопливо натянув одежду, приблизились к двери, открыли защелку, выбрались наружу, но совсем уж выскакивать на улицу не стали, приникли к оконным переплетам, сквозь которые открывался вид на противоположную сторону, на тот самый корпус третьего отряда. К ним присоединились еще несколько самых смелых девчонок.
– Обалдеть, девки, – пораженно протянула Неля, широко распахнутыми глазами наблюдая за происходящим. – Чего это с ними?
– Совсем сбрендили, – заключила Римма.
– Девочки! – внезапно раздался голос Людмилы Леонидовны. – Вы что тут делаете? Ну-ка вернитесь в палату.
– Людмила Леонидовна, а что там происходит-то? – обернувшись, спросила Галя. – В третьем отряде.
Но воспитательница не ответила, а строго напомнила:
– Девочки, я что сказала? Вернитесь в спальню, – добавила с нажимом: – Быстро.
Девчонки нехотя поплелись в палату.
– Людмила Леонидовна, ну правда, – заканючила Неля. – Ну что там?
– Да я сама толком не знаю, – доверительно проговорила воспитательница, вздохнула. – Но очень надеюсь, что вы не последуете их примеру.
Инга подошла к своей кровати, хотела сесть, но не смогла, на самом деле физически не смогла. Тревога впивалась остыми когтями, терзала, не позволяла оставаться на месте, грозя перерасти в неподконтрольную панику.
А вдруг с ней происходило то же самое, что с ребятами из третьего отряда? Или с Корзун. Судя по виду, Оле тоже нестерпимо хотелось кинуться прочь из палаты, нагнать сбежавших. И она не удержалась.
– Корзун! Оля! – раздались громкие восклицания Людмилы Леонидовны. – Ты куда?
Обернувшись, Инга увидела, как воспитательница устремилась за все-таки сорвавшейся с места Олей. Но та уже вылетела в холл, не обращая внимания на окрики:
– Корзун, стой!
И Инга не стала упускать возможность, пока все остальные отвлеклись, опять выскользнула на веранду, сбежала по ступенькам на дорожку, огляделась по сторонам и просто каким-то чудом успела рассмотреть – скрывшегося за поворотом Пашу.