Памятник Павлику Морозову в селе Герасимовка. Здесь же похоронен сам пионер-герой и его брат Федор
Но с годами в окрестностях Герасимовки и Тавды стали появляться и другие паломники. Не только просто любопытствующие, но и те, кто испытывал странную тягу к месту трагедии. Возникла традиция, не исчезнувшая до нашего времени: на месте убитого пионера паломники оставляют записки с самыми разнообразными просьбами. Одни хотят, чтобы им купили велосипед, другие мечтают благополучно сдать экзамены, третьи подумывают об удачной женитьбе… Они верят, что призрак пионера может помочь.
Суеверия родились раньше Павлика, оставляют же в лесах ягоды и пастилу «для леших». А тут такая одиозная история, печальный обелиск на опушке. Так и веет мистикой!
В 1955 году Павлику присвоили звание героя-пионера Советского Союза и занесли его имя в Книгу почета, учрежденную по решению XII съезда ВЛКСМ. Но это звание символическое, а к тому времени уже появились пионеры, которых посмертно наградили настоящей «Золотой Звездой» – за подвиги в Великой Отечественной. Они во многом затмили Павлика. Но и его звезда не угасла. Всю классическую советскую эпоху Морозова не забывали. В 1963-м на экраны вышел телеспектакль режиссера Льва Дурасова «Павлик Морозов». Еще позже появилась песня на стихи Михаила Пляцковского, в которой речь шла о преемственности пионерских поколений:
Здравствуй, Морозов!
Дай руку, Павлуша!
Время совсем не помеха для нас.
Громко сердца наши бьются, послушай!
Знаем и верим, ты с нами сейчас!
С нами ты в школе, в труде, на параде,
Прям и открыт твой решительный взгляд.
Правофланговый ты в каждом отряде,
Видишь, друзья твои рядом стоят!
Ты не боялся кулацких обрезов,
Смертью грозящих в неравном бою.
Ставил ты выше любых интересов
Честь пионера и совесть свою!
Был ты героем, бесстрашным героем!
В песне остался навек молодым!
Мы подрастём, новый город построим,
Площади имя твоё мы дадим!
Здравствуй, Морозов!
Дай руку, Павлуша!
Время совсем не помеха для нас.
Громко сердца наши бьются, послушай!
Знаем и верим, ты с нами сейчас!
Эти строки, ценности, на которых основан жертвенный подвиг Морозова, были понятны всем. Хотя, возможно, не все их почитали: единомыслия в СССР не было даже в годы наивысшей популярности коммунистических идей. Захватывающие и жутковатые книги о нем школьники читали с удовольствием. Давным-давно погиб босоногий пионер, а его фамилию и спустя полвека знала вся страна.
В вольнодумных кругах (достаточно узких) Морозов превратился в трагикомического фольклорного персонажа, о котором сочиняли не только благонадежные пионерские песни, но и народные (а точнее – интеллигентские) припевки:
На стене висит топор, и простынка розовая.
Мы с папашею играли в Павлика Морозова.
Так бывает: погибший пионер стал объектом развеселого глумления. Но совсем не повсеместного! А настоящее, широкое и несправедливое разоблачение началось, как известно, в годы перестройки.
Горбачевские преобразования еще не перешли в свою антикоммунистическую фазу, а журналисты уже затеяли атаку на Павлика. В те годы мало кто руководствовался резонным советом Гюстава Флобера: «Никогда не прикасайтесь к идолам, их золотая пыль остается у вас на пальцах».
Клеймили его с огоньком, в бранных определениях себя не сдерживали. Стукач, дегенеративный подросток, маленький бес… Называли Павлика и отцеубийцей, хотя Трофим надолго пережил своего сына… Для недавних комсомольцев и коммунистов это был легкий способ рассчитаться с собственным прошлым: освистать зарезанного мальчишку.
Неудивительно, что в 1991 году «свергли могучей рукою» московский памятник пионеру. Стыдно! Как любили эту скульптуру московские пионеры, школьники… Это был их памятник! Правда, устояли морозовские скульптуры в Герасимовке, Свердловске, Ухте, Острове…
Моралисты атаковали Павлика с горних высот социальной этики: «Что ж мы за народ, если у нас стукача объявляют героем и образцом для подражания?» Культ убиенного пионера и впрямь из нашего времени выглядит диковато. Правда, социология подсказывает, что, например, в Соединенных Штатах к доносительству относятся куда уважительнее, чем у нас. И как-то забылось, что конфликт семейных уз и долга перед государством – это один из основополагающих мифологических сюжетов мировой культуры.
Филолог, знаток античности Михаил Гаспаров замечал: «Не забывайте, что в Древнем Риме ему тоже поставили бы памятник. И что Христос тоже велел не иметь ни матери, ни братьев. Часто вспоминают «не мир, но меч», но редко вспоминают зачем».
Памятник Павлику Морозову в Москве
Со времен Антигоны в разных цивилизациях это считалось подвигом. «Отдавая салют, вы поднимаете руку выше головы. Это значит, что общественные интересы пионер ставит выше своих личных», – говорит учительница в диафильме о Павлике Морозове. Нечто похожее можно вычитать и у Эсхила, и у Корнеля.
В этой максиме – суть извечного противостояния, в котором реальный школьник из Герасимовки с его трагедией потерялся. От него не осталось и картуза.
Правда, учительница Павлика Лариса Ивановна Исакова оставила такую характеристику своего самого знаменитого ученика: «Светлый он был человек. Хотел, чтобы никто чужую судьбу не заедал, за счет другого не наживался. За это его и убили».
Надо признать, что от своей оценки она не отказалась и в годы, когда мифы советской эпохи было принято ниспровергать.
А что в итоге? Жил-был честный мальчишка, который не доносил, но дал правдивые показания против отца, за что родственники жестоко убили его вместе с младшим братишкой. А преступный отец надолго пережил сына-героя. И, что бы ни говорили о Павлике злопыхатели, правда именно такова.
Арсений ЗамостьяновАркадий Гайдар
Аркадий Гайдар – один из основоположников советской детской литературы. Он был для советской цивилизации больше, чем писателем. Почти в каждой школе всея СССР можно было встретить пионерский отряд имени Гайдара, не говоря уж о книгах и портретах писателя… Существовало даже такое понятие – «гайдаровец». То есть настоящий советский патриот, готовый сражаться с буржуинами и помогать тем, кому трудно. Облик писателя, его папаху и гимнастерку, его роспись – «Арк. Гайдар» знал каждый школьник. И вовсе не по учительскому заданию. Это получалось само собой: Гайдар постоянно присутствовал в нашей жизни.
Дед автора «Тимура и его команды», Исидор Данилович, был крепостным князей Голицыных. Голик – это метла, голица – кожаная рукавица. Понятия не родственные, но фамилии вышли созвучные. Так часто бывало: крепостным присваивали прозвища, схожие с громкими фамилиями помещиков.
Другой дед – Аркадий Сальков – потомственный дворянин и офицер, состоявший в дальнем родстве (через прапрадедов) с самим Лермонтовым. Он не хотел отдавать дочь за безродного и небогатого учителя – и поженились они без отцовского благословения. Зато по любви. Сына, в знак примирения, назвали в честь старика – Аркадием. Петр и Наталья, родители писателя, были убежденными народниками, как и многие учителя того времени. В таком духе они воспитывали сына.
Ему досталась героическая юность. Аркадий Голиков искал бури и сражался с белыми. Он – в меру своего еще детского опыта – был искренним приверженцем революции и защищал ее идеалы с оружием в руках. Воевал в Красной Армии и отец писателя. Несправедливо, недобро рассуждал о Гайдаре Владимир Солоухин. Гайдар в его интерпретации оказался чуть ли не главным адептом красного террора. Это неправда. Ни палачом, ни карателем Гайдар не был. Он стрелял, и в него стреляли.
Потом настало время сомнений. Усталый солдат искал себя. Здоровье не позволяло продолжать военную службу. Сказывались ранения, цинга и перенесенное нервное истощение. Красного командира переполняли впечатления, воспоминания. «Я ушел в армию совсем еще мальчиком, когда у меня, кроме порыва, не было ничего твердого и определенного. И, уходя, я унес с собой частицу твоего миропонимания и старался приложить его к жизни, где мог», – писал Аркадий отцу. Его спасла литература. По легенде, сам наркомвоенмор Михаил Фрунзе посоветовал молодому отставнику заняться писательством: так изящно и убедительно был составлен служебный рапорт Голикова.
Первые книги Гайдара провалились. Зато повесть «Реввоенсовет» («РВС») стала классикой советской детской литературы. Он нашел своего читателя, собеседника и героя. В «РВС» мы видим Гражданскую войну глазами мальчишки, который помогает раненому красноармейцу. В каждой строке, даже меланхолической, а уныние иногда пробивалось в его прозу, есть энергия детства. Правда, писал он эту книгу, не помышляя о «детской литературе». Но таких случаев в истории литературы немало: плывешь в Индию – открываешь Америку.
Возникло новое литературное имя – Гайдар. Сам Аркадий Петрович никому и никогда не раскрывал тайну своего псевдонима. Но у русского детского писателя Николая Вагнера была «Сказка о принце Гайдаре», хорошо известная школьникам начала XX века. Философская история о том, как благородный юноша оставил королевские покои и комфорт, поскольку царевна Гудана попросила его узнать, что такое есть «великое». Он странствовал по свету один, встречал многих людей с их горестями и бедами и научился им сострадать. Образ, близкий автору «Военной тайны».
В 1929 году вышла в свет «Школа». Боец и командир Аркадий Голиков в Гражданскую войну повидал столько, что не поделиться опытом, эмоциями, сомнениями, страхами он не мог. Конечно, это не автобиография, и Борис Гориков не тождествен Аркадию Голикову. Возможно, он задумал эту книгу еще в армии. Первый отрывок из нее появился в литературном приложении к газете «Правда Севера», в которой Гайдар сотрудничал как журналист (весьма удачливый и плодовитый). Повесть о Гражданской войне принесла ему широкую известность. Школьная аудитория не ветрена. После «Школы» каждую новую повесть Гайдара ждали сотни тысяч читателей. Она хорошо подходила к тогдашней идеологии: Красная Армия сняла с героя шелуху и превратила его в настоящего коммуниста.