О том, что получилось из этой «помощи» Петербурга, написал К. Т. Хлебников: «Мысль снабдить ремесленниками новую колонию была прекрасна, но люди из преступников не были к тому способны, и из 20 двое или трое с пользою исправляли свое дело, остальные же по дурному поведению и худой нравственности были отяготительны и вредны для местного начальства». Нетрудно представить, как «обрадовался» их прибытию управляющий на Кадьяке — таких «умельцев» под его началом и без того хватало; но это уже была забота не Деларова, а сменившего его Баранова, чье управление открывает новую страницу в освоении Америки.
По подсчетам Хлебникова, Шелихов приезжал из Иркутска в Охотск и на Камчатку не меньше двадцати раз. В августе 1794 года он отправил два новых, построенных в Охотске судна — «Три иерарха» и «Святая великомученица Екатерина», — на которых плыли члены духовной миссии во главе с архимандритом Иоасафом и 30 семей хлебопашцев.
С этой оказией Шелихов отослал Баранову письмо — свое последнее наставление. Он распорядился перенести поселение с Кадьяка на материк — потому что там «лутчее растворение воздуха, нежели на Кадьяке», зима короткая и не холодная, снега немного, весна ранняя, а лето длинное и жаркое; но главное — есть земли «удобные к посеянию хлебов» и лиственный лес, необходимый для строительства домов и судов. К тому же в случае опасности — если придут иностранные корабли — на материке укрыться проще. Были и другие причины — «политические», как выразился Шелихов, намекая на своих торговых конкурентов.
Место для нового поселения и верфи он уже выбрал — за островом Святого Илии (напомним, что его тогда считали мысом). Где именно — должен будет определить сам Баранов, лучше вместе с архимандритом, «мужем ученым», и монахами Ювеналием и Стефаном, в миру служившими «в горных заводах». Найдя место, следует воздвигнуть там герб и большой крест, которые будут обозначать: «Сия земля суть владения Российской империи».
Крепость, которую выстроят на новом месте, должно назвать именем Святой Екатерины, а будущие редуты — по именам членов императорской фамилии. Шелихов явно хотел потрафить императрице и расположить к себе семью наследника. План крепости он приказал начертить и прислать «для предоставления правительству». В новом поселении распорядился поставить дома и обязательно церковь, проложить улицы и назвать его «в честь российской славы Славороссиею». Шелихов подробно описал, как должно выглядеть поселение. Место для церкви следует избрать, посоветовавшись с отцами Ювеналием и Стефаном — «яко люди сведущие геодезию и архитектуру», и расположить ее так, чтобы одна половина была обращена к домам, а вторая оставалась за «крепким и высоким оплотом, столь пространно, скол[ь]ко могут поместитца кельи для священно-архимандрита и других монашествующих, с потребными службами, огородом и школою для малолетних американцев».
Об устройстве домов он тоже побеспокоился: «Белая изба, сени с чуланом и холодная горница или кладовая в одной связи». Остальные строения — амбары, хлева и погреб — должны быть поставлены таким образом, «чтобы с наружной стороны не были гнусны и придавали бы хороший вид в улицах». Шелихов просил управляющего, когда направления улиц и расположение храма и домов будут спланированы, оставить «приличных три или четыре места, на коих бы со временем можно было воздвигнуть обелиски в честь российских патриотов».
Кто же будет всё это делать? Местные жители, которых следовало нанимать за плату — «кадьяцких мужиков лутчих, кои по-русски говорят, или других американцов, или алеут». В остальном он полагался на Баранова: «На вашу расторопность, искус[с]тво, радение и чувствование, что вы первым будете основателем благоустроенного жилища на земле, от начала мира онаго не имевшей».
Будущей весной приказчик Поломошный должен был озаботиться посевами, для чего Шелихов не забыл послать семена ржи, овса, ячменя, конопли, гречихи, пшеницы, гороха, а для огородов — редьки, моркови, репы, брюквы, свеклы, «разных капуст и огурцов», салатов, шпината, портулака, петрушки, сельдерея, пастернака, лука и даже дынь и арбузов. Его рачительность и хозяйственность проявились и в этом, казалось бы, далеком от коммерции деле. «И все сии семена, — советовал он, — разделите на две половины, ис которой одну употребите в первый посев, а другую оставите на случай первого неурожая на второй посев».
Всё, что поселяне вырастят и добудут охотой, будет принадлежать им, а «излишнее могут продать в компанию». Чтобы Славороссия пополнялась жителями, следовало привлекать в нее американцев, кто приедет добровольно и кого удастся выкупить из плена. Приплывших на судах переселенцев Шелихов советует женить на «хороших американских девках»; для такого случая он шлет подарки — «будущим женам разных вещей, к одежде нужных, коими при свадьбе каждого женившегося и снабдите».
Особое поручение — отыскивать «руды железныя или медныя, или серебро содержащие», о чем не раз говорила императрица. В поиске полезных ископаемых Баранову должны помочь монахи Ювеналий и Стефан. О них Шелихов заботится особо — просит обеспечить им «полное изобилие и в жизненных тамошних припасах довольствие». Всем необходимым для путешествия он уже снабдил их за счет компании: «Кажется, что достанет им с лишком года на три». Шелихов просил, пока нет храма, построить «молитвенный домик», где они могли бы служить литургию.
Он извещал о создании новой Северной Американской компании, по образцу Северо-Восточной, которой управлял Баранов. Кажется, обо всём позаботился Григорий Шелихов, а напоследок пожелал своему управляющему доброго здоровья, счастья и «благополучия во всех ваших подвигах».
В этом послании и в рапорте генерал-губернатору Шелихов, по сути, изложил целую программу освоения Сибири, Дальнего Востока и Америки. Так, он предложил снарядить экспедицию по «гриве того… хребта, который от самого Байкала простираетца на восток и оканчиваетца на берегу Охотского моря». Этот торговый путь к устью Амура предвосхищал будущую Байкало-Амурскую магистраль. У Шелихова был план построить новый, более удобный порт вместо Охотского и проложить к нему дорогу по суше, что будет сделано уже в середине XIX века благодаря трудам адмирала Василия Степановича Завойко и святителя Иннокентия; этим портом станет Аян. Он мечтал исследовать материковую Аляску севернее 60 градуса — в следующем веке этим будет заниматься экспедиция Загоскина. Он настойчиво повторял, что одного открытия земель и собирания «мягкой рухляди» мало — нужно расширять тихоокеанскую торговлю и заселять Курильские острова, чтобы оттуда отправлять суда в Китай.
Можно не сомневаться: проживи Шелихов чуть дольше, благодаря его энергии и деловой хватке многие планы начали бы воплощаться. Но 20 июля 1795 года он внезапно скончался в Иркутске на 48-м году жизни. Его ранняя и внезапная смерть породила множество домыслов и стала еще одной загадкой биографии этого незаурядного человека.
Его похоронили возле алтаря церкви Знамения Пресвятой Богородицы в Знаменском монастыре Иркутска. Вдова и наследники поставили на могиле мраморный памятник, украшенный медным компасом, якорями, картами и шпагой. На одной его стороне высекли стихи Гаврилы Романовича Державина, посвященные Шелихову:
Колумб здесь росский погребен,
Проплыл моря, открыл страны безвестны…
И зря, что всё на свете тлен,
Направил парус свой
Во океан небесный
Искать сокровищ горних, не земных…
Сокровище благих,
Его ты, Боже, душу упокой.
На другой стороне обелиска — стихи Ивана Ивановича Дмитриева:
Как царства падали к стопам Екатерины,
Росс Шелихов, без войск, без громоносных сил,
Притек в Америку чрез бурные пучины
И нову область ей и Богу покорил.
Не забывай, потомок,
Что росс — твой предок был и на востоке громок.
Александр БарановПервый правитель
Ранним летним утром 1809 года к Новоархангельску подходил шлюп «Диана». Путь в гавань преграждали многочисленные островки и торчащие из воды россыпи камней, точно намеренно положенные обитателями крепости для непрошеных гостей. Командир шлюпа лейтенант В. М. Головнин, опасаясь посадить корабль на мель, ждал, когда из крепости вышлют буксир и лоцмана. Было тихо и безветренно, залив Аляска спал, окутанный предрассветной мглой, и в этой сонной немоте морякам казалось, что в столице Русской Америки их никто не ждет.
Но вот в пятом часу утра потянул свежий северо-западный ветерок, туман рассеялся и, словно из небытия, возник остров Ситха с его деревянной крепостью на холме и качающимися на волнах в гавани свежевыстроенными и еще неоснащенными судами под флагами компании. В тот же миг, словно сговорившись с ветром, невидимый режиссер дал команду и загрохотали крепостные пушки. Один, два, три залпа… всего 11 раз. Едва замолчали пушки, как от острова, что назовут именем Баранова, медленно отвалил шлюп, на палубе которого в сюртуке и с орденом Святой Анны на шее стоял сам главный правитель колоний — коллежский советник Александр Андреевич Баранов.
Когда шлюп подошел к борту «Дианы», стало видно, что знаменитый правитель роста невысокого, плотный, в движениях энергичен, но не суетлив. Баранов неторопливо поднялся на палубу, подчеркнуто вежливо раскланялся с командиром и потребовал объяснений: пушки салютовали в честь императорского флага, развевавшегося на «Диане», и командир по морской традиции был обязан произвести ответный салют в честь флагов компании.