Территория эта принадлежала тогда Испании и называлась Новая Испания. Она делилась на Верхнюю или Новую Калифорнию (ныне — штат Калифорния в США) и Нижнюю или Старую (ныне — часть Мексики). Резанов увидел у ее побережья немало морских зверей, оценил теплый климат и плодородные почвы — всё это делало Калифорнию очень привлекательной для России. К тому же земли к северу от Сан-Франциско, которые Фрэнсис Дрейк назвал Новым Альбионом, не были еще заселены ни испанцами, ни англичанами.
Резанов был первым русским дипломатом, прибывшим устанавливать отношения с испанскими колонистами. Он познакомился с губернатором Новой Калифорнии Хосе Арильягой, подружился с семьей коменданта крепости Сан-Франциско Хосе Дарио Аргуэльо, очаровал женщин благородными манерами, завоевал симпатии мужчин образованностью и умением разбираться в людях. Он даже успел обручиться с Марией Консепсьон, юной дочерью коменданта, которую родные звали Кончитой. В результате блестяще проведенной дипломатической операции Резанов увел от берегов Калифорнии нагруженную продовольствием «Юнону», которую так ждали в Новоархангельске.
Пока Резанов был в Америке, он воочию убедился в том, о чем много раз докладывал Баранов, — в настойчивых попытках американцев обосноваться в тех краях: «…подбирают права свои на берег сей». Его позиция в этом вопросе была жесткой — не вести никаких переговоров с правительством США о территориях и защитить русские поселения присутствием военных кораблей. «Усилите край здешний, они сами по себе оставят», — советовал он министру иностранных дел Румянцеву и добавлял: «Сожалеть буду, ежели министерство не вошло в ето».
И еще Резанов предлагал найти в Калифорнии земли, не занятые другими державами, чтобы основать там крепость, засеять поля, разбить огороды, посадить сады и снабжать продовольствием поселения на Аляске. Баранов вполне разделял эту идею и уже подыскивал подходящее место на побережье. В 1803 году он отправил на разведку приказчиков Афанасия Швецова и Тимофея Тараканова в сопровождении двадцати алеутов. Они дошли до 33 градуса северной широты, охотились в бухте Сан-Диего и вернулись на Кадьяк с богатой добычей. Вдохновленный первым удачным опытом, Баранов в 1806–1807 годах послал еще несколько отрядов к калифорнийскому побережью.
Однако непосредственная близость территорий, принадлежащих испанцам, энергичные попытки американских купцов обосноваться в тех краях, а также присутствие на рейде Сан-Франциско французских и английских судов осложняли будущую экспедицию. Задача была не только военной и торговой, но еще и дипломатической; ее решение, считал Баранов, требовало присутствия в Калифорнии человека «весьма благоразумного и тонкого». И потому он послал туда Ивана Кускова.
Первый отряд отправился к берегам Калифорнии на шхуне «Святой Николай» под командованием штурмана Николая Булыгина; второй — в октябре 1808 года — возглавил Кусков на «Кадьяке». Местом встречи назначили бухту Гравс у 47 градуса северной широты. Баранов дал своему верному помощнику наставление: «Осмотреть и описать весь берег тот от пролива де-Фука до Калифорнии во всей точности и положить на карту».
Осень — не лучшее время для выхода в море: ветры и штормы, сильные течения разбили не одно судно о россыпи камней вдоль побережья. Особенно опасны были, по мнению Кускова, «бурливые западные ветра и буруны у самого берега».
В ноябре «Кадьяк» добрался до острова Тринидад и встал на якорь. Участники экспедиции едва не погибли: «Судно находилось в великой опасности, ожидая ежеминутно несчастного приключения в разрушении онаго о камни». Потеряв оба якоря, решили поскорее оставить гиблое место. На берегу водрузили крест, рядом закопали сообщение для тех, кто плыл на «Святом Николае», что уходят южнее, в залив Бодега, не зная, что шхуна к тому времени уже разбилась.
Наступил декабрь. Судну требовался ремонт, и пока меняли такелаж и паруса, ждали «Святого Николая». Но он всё не приходил — и Кусков решил зазимовать.
В тех краях всего два времени года — зима и лето. Зима начиналась в ноябре — декабре проливными дождями, холодало, но температура не опускалась ниже нулевой, и снег ложился только на вершины гор. Лето приходило в марте — апреле. Вдоль всего побережья тянулся горный кряж, но если отъехать от берега всего на несколько верст вглубь и перевалить через горы, как будто оказываешься в раю: там не льют дожди и по утрам не опускаются холодные туманы, целый день сияет солнце и в окаймлении роскошных лиственных и хвойных лесов лежат просторные долины с сочной зеленой травой. Немудрено, что, пока чинили судно, несколько человек из команды Кускова сбежали в эти сказочные места. Сколько ни искали беглецов, так и не нашли.
Кусков особенно внимательно изучал побережье от мыса Мендосино до Сан-Франциско и в заливе Бодега, севернее Сан-Франциско, присмотрел удобное место, еще не занятое испанцами, о чем и сообщил Баранову, когда в октябре 1809 года вернулся в Новоархангельск. Василий Степанович Завойко, будущий военный губернатор Камчатки и герой обороны Петропавловска в Крымскую войну, побывав в тех местах, сравнил их с южнорусскими губерниями. «Залив Бодего (Бодега. — Н. П.) окружен горами. Едва я поднялся на высоту одной из них, как мне представилась великолепная, необозримая пустыня — похожая на степь херсонской или другой подобной губернии. Нигде ни кустика, ни жилья, ни признака существования человека, и никакого разнообразия, — писал он о своем посещении Калифорнии в 1838 году. — Бодего по-испански значит шинок или гостиница, а в гостинице только мы одни и гостили. Матросы умели его перекрестить гораздо лучше. Они говорили: залив Бодяга, ранша-то (ранчо. — Н. П.) бодяга, и индейцы-то бодяги, да и всё-то это селение бодяга».
Вести там промысел оказалось очень прибыльно, о чем красноречиво свидетельствовало число привезенных Кусковым шкур каланов и морских котиков — около трех тысяч.
Второй раз он отправился из Новоархангельска на «Юноне» в 1810 году. Но у островов Королевы Шарлотты «с дикими американцами имели они сшибку», в результате неожиданного нападения большого отряда индейцев несколько промысловиков были ранены, один тяжело, и Кусков повернул обратно.
Когда он пришел в Новоархангельск, в гавани стоял шлюп «Диана», совершавший кругосветное плавание. По просьбе Баранова раненого перевезли на шлюп, и благодаря заботам флотского лекаря он выздоровел. В это время Кусков познакомился с В. М. Головниным, они много беседовали, Кусков рассказывал об увиденном им в Калифорнии, о тамошних климате, природе, особенностях течений; о местоположении удобных бухт и заливов, которые обозначил на карте; о туземцах и об их отношении к испанцам. К сожалению, дневники, которые Кусков вел в Америке, не сохранились, но внимательный и дотошный взгляд Головнина не упустил ни одной детали тех бесед. Благодаря запискам мореплавателя можно увидеть и разнообразие интересов Кускова, и его энергичность в исследовании Калифорнии, и благожелательность к коренным жителям. Головнин оставил о нем восторженный отзыв: «Он такой человек, которому подобного едва ли компания имеет другого в службе, и если бы во всех ее селениях управляли такие же Кусковы, тогда бы доходы ее знатно увеличились и она избежала бы многих нареканий».
Пять раз ходил Кусков к берегам Калифорнии. Наконец, в 1812 году, прибыв на построенном им судне «Чириков», он основал поселение Росс на труднодоступном для нападения участке побережья севернее залива Сан-Франциско, у небольшой бухточки — «под 38° сев. шир. и 123° вост. долг. (по гринвичскому меридиану) в 18 итальянских милях от порта С.-Франциско». Протекавшую недалеко речку назвали Славянкой, а северную часть залива Бодега — заливом Румянцева.
Уже 30 августа, в день тезоименитства императора Александра I, под залпы корабельных пушек и ружейные выстрелы над первыми сооружениями крепости взвился российский флаг.
Как возводили «крепостцу», как обживались в ней, Кусков подробно описал в донесениях Баранову, приложив план и рисунок нового поселения. Даже в докладе Главного правления компании, составленном на основе этих донесений, сохранился этот ни с чем не сравнимый дух первопроходчества. Вот отряд Кускова спускается с гор и из укрытия наблюдает за портом: «Переходя из Бодего горами в калифорнский порт Св. Франциско, скрытно осматривали тамошнее местоположение и были противу самой крепости гишпанской, не видели в нем ни одного ни военного, ни торгового судна, ни войска и, производя в самом заливе тамошнем скрытно промышленность морским зверям, находили везде сплошную тишину». Вот встречаются в горах с испанскими солдатами и монахом, от которых узнают, что «Калифорния не признаёт еще ничьей верховной власти, кроме короля Фердинанда VII, с именем коего носят и кокарды, из коих одну выпросили себе». Вот едва избегают нападения индейцев — те приняли их за испанцев, но, узнав о своей ошибке, «свободно допустили путешествовать». Из этого эпизода Кусков сделал важный вывод: туземцы «обладателями своими недовольны».
Еще в 1811 году Кусков познакомился с тойонами местных индейских племен, раздал им медали и договорился о передаче территории для поселения. Баранов докладывал в Главное правление: «Уступка, сделанная главным тойоном, дает Российско-американской компании само собою право на занятие, ибо хотя берег сей усмотрен был испанцами давно, не сделано было однако ими никакого покушения заводить связи с жителями, кои, понаслышке о тиранстве их над индейцами в местах, вблизи от залива Святого Франциска лежащих, имеют полное право ненавидеть и страшиться их, тогда как г. Кусков не отягощает никого из них и ничем. По сродству с кадьякскими алеутами калифорнийские индейцы иногда приходят помогать им при выгрузке из байдар…»
Со временем алеуты Кадьяка стали брать в жены индианок Калифорнии, эти браки укрепляли связи двух народов и делали проживание в Россе более безопасным. Кусков с небольшими отрядами активно осваивал пустынные земли. Они поднимались на сотню верст по реке Сакраменто, исследовали западные склоны хребта Сьерра-Невада; открыли двуглавую гору, назвав ее Счастье; увидели вулкан, изумились исполинским размерам секвойи, нашли пригодный для судостроения лес; открыли залежи железной руды, обсидиана, сиенита, змеевика — словом, за те десять лет, что Кусков служил правителем Росса, узнали о Калифорнии больше, чем не интересовавшиеся ее изучением исп