Лазарев трезво оценил ситуацию с продовольствием в колониях, посоветовался с Муравьевым и принял решение идти в Сан-Франциско закупать зерно. Вообще-то Главное правление компании запрещало в Америке покупать что-либо у иностранцев, но флотские офицеры, не считавшие руководство компании своим начальством, нарушали это распоряжение.
Перед выходом из порта пришлось основательно поработать, и задали эту работу… крысы. За время перехода их развелось столько, что они принялись грызть всё подряд: паруса, канаты, кожаные вещи, прогрызли даже деревянную бочку с ромом! Ром весь вытек, а может, они его и выпили. Матросы выгружали имущество с фрегата на берег и окуривали трюмы каменным углем и сушеной морской капустой.
Четырнадцатого ноября «Крейсер» наконец покинул Ситху, а 1 декабря прибыл в Сан-Франциско. Там продовольствия было в избытке, зато ощущалась острая нужда в промышленных товарах. Когда Лазарев послал шлюпку в порт, чтобы узнать, почему с берега не салютуют, комендант Сан-Франциско признался: нет пороху, пришлите зарядов — и мы охотно поприветствуем вас пушечными залпами.
Во время перехода в Сан-Франциско у берегов Ситхи, фрегат попал в жестокий шторм. Завалишин в это время командовал вахтой, простудился и «схватил жестокую горячку». Он неделю тяжело болел, по прибытии корабля в порт оставался на нем, а когда наконец сошел на берег, встретил своего старого приятеля Лутковского.
С Феопемптом Лутковским он учился в Морском корпусе и хорошо знал этого умного, образованного, говорившего на нескольких европейских языках офицера с прекрасными манерами и тонким чувством юмора. Гардемарином Лутковский участвовал в кругосветной экспедиции под командованием В. М. Головнина на шлюпе «Камчатка». По выпуске из корпуса ушел в 1821 году на шлюпе «Аполлон» к берегам Америки. Когда «Крейсер» пришел сменить шлюп, однокашники встретились.
Во время следствия по делу декабристов Лутковский признался, что сообщил Завалишину «некоторые сведения о Калифорнии, состоявшие [в] статистическом ее положении, а равно и в том, что там одни токмо монахи образованны… назвал Завалишину главных жителей Калифорнии». На вопрос следователей, зачем понадобилась эта информация, отвечал: «Завалишин открыл мне намерение свое вступить в службу Российско-американской Компании — поселиться в селении Росс и ласковым обращением с индейцами более и более привязать их к России и тем распространить ея владения».
В Калифорнии они пробыли вместе около трех недель. Лутковский представил Завалишина небольшому местному обществу, описал характеры чиновников и монахов духовных миссий. Молодые офицеры сдружились и так много времени проводили вместе, что их стали называть «двумя томами одной книги».
Несмотря на краткость своего пребывания в Русской Америке — с сентября 1823-го по май 1824 года, — Завалишин успел объездить всю северную часть Верхней Калифорнии. Его обязанности по закупке продовольствия требовали постоянных разъездов, воспользовавшись этим, он осмотрел самые отдаленные уголки — не из одной любознательности, но и движимый желанием воплотить свой проект в жизнь. Он отправлялся в миссии Сан-Рафаэль и Сан-Франциско-Солано, отметив, что последняя была основана на северном берегу залива Сан-Франциско «именно с целью, чтобы стеснить распространение русской колонии Росс»; бывал в Сан-Пабло, видел тогда еще полноводную реку Сакраменто, на берегах которой предполагал устроить «новые русские колонии»; неоднократно посещал Сан-Хосе и Санта-Клару; продвигаясь всё дальше на юг, трудным и опасным путем достиг Санта-Круса, чтобы осмотреть заброшенные серебряные рудники. Он ехал по прериям, преодолевал горные перевалы, поднимался на уснувшие древние вулканы Калаверы и спускался в овраги, приезжал в Марипосу, которая будет обжита старателями в годы «золотой лихорадки»… Иногда проделывал верхом до 150 верст в сутки! Не был он только в Россе.
Свои наблюдения он записал и опубликовал после возвращения из ссылки в самых читаемых журналах того времени: «Русском вестнике» М. Н. Каткова, «Русской старине» М. И. Семевского, «Древней и новой России» С. Н. Шубинского и П. А. Ефремова. В те годы многие писали и говорили о добыче золота в Калифорнии, но Завалишин видел главную ценность края в ином: залежи драгоценных металлов могут быстро истощиться, а превосходный климат, богатейшие почвы, близость к океану, удобные незамерзающие гавани — это непреходяще.
Завалишин счел, что наступил самый подходящий момент для расширения русских владений в Америке. Конечно, присоединить Калифорнию к России «вооруженною рукою» означало осложнить отношения с Испанией, Британией и США. Поэтому Завалишин предложил другой путь: Калифорния должна добровольно присоединиться к России. «К сей цели и устремились все мои действия».
«Две партии было тогда в Калифорнии, — вспоминал Завалишин, — мексиканская и испанская. Партия мексиканская заключала в себе всех старших военных чиновников; королевская, или испанская, — всех миссионеров и живущих в деревнях». Возглавлял первую партию президент Пабло Висенте де Сола, сторонник сотрудничества с Британией и США. Поскольку привлечь его на свою сторону Завалишин не видел никакой возможности, он предполагал заменить его Хосе Антонио де ла Гуэрра-и-Норьегой, комендантом Санта-Барбары, человеком умным и влиятельным; в свое время ему предлагали пост президента, но он отказался.
Его-то Завалишин и пытался убедить письмом «принять президентство», рассчитывая, что, как только хунта (совет) выберет Норьегу президентом, тот объявит Калифорнию независимой от Мексики, дабы она «могла быть в состоянии располагать своею участию». Вот для чего он предпринимал путешествия по Калифорнии: виделся и советовался с миссионерами, переписывался с членами хунты. «Преклонил в свою сторону двух членов (из четырех) Секретной Юнты» (хунты. — Н. П.), третий также был согласен. «Назначил свидание Нориеге — всё приходило уже к окончанию, — но скорое отбытие фрегата положило конец действиям моим в Калифорнии».
Что касается испанской партии, которую составляли по большей части миссионеры, то ее влияние было незначительно, и будущее францисканских духовных миссий в республиканской Мексике было, мягко говоря, туманно. Если взбунтуются индейские племена, протестантские Британия и США вряд ли окажут помощь католическим монахам. Когда в 1824 году восставшие индейцы южных миссий Калифорнии убили солдат, а миссионеров сожгли живьем на кострах, местные власти обратились за поддержкой к Российско-американской компании. Главный правитель прислал оружие и боеприпасы, и мятеж был подавлен. Трагические события стали дополнительным аргументом в пользу проекта Завалишина.
Это был не единственный случай расправы с миссионерами. В 1832 году испанские солдаты, наведавшиеся в Росс, рассказали, как индейцы, жившие в миссии Сан-Рафаэль, воспользовавшись отъездом охранников, разграбили ее и ушли в горы, соединились там с местными племенами и толпой в тысячу человек обратили в бегство плохо вооруженных солдат. «В скором времени сие происшествие разнеслось по всем местам и сделало впечатление также и на наших индейцев, — докладывал Врангель. — Они говорят, что ежели испанцы им не могли ничего сделать, то русские еще менее в состоянии, почитая кроткое обхождение с ними за трусость». Но Завалишин планировал налаживать с ними отношения, чтобы «сохранить и развить еще более доброе расположение к русским».
Был у него и еще один план: выкупить в России у мелкопоместных дворян «несколько семейств дельных хлебопашцев и перевезти их в Калифорнию». Так что, по его мнению, Калифорнии недоставало лишь безопасности и русских переселенцев.
Миссиям принадлежали богатые земельные владения, которые обрабатывали подневольные индейцы. «Сначала иезуиты, а потом францисканские монахи были главными действующими лицами в Калифорнии, а потому и имели не только преобладающее, но даже исключительное значение», — писал Завалишин.
Первая миссия, где он побывал, находилась в Сан-Франциско. Возглавлял ее падре Томас — отец Фома, как называли его русские. Завалишин, часто приезжавший в Сан-Франциско по хозяйственным делам, использовал любую возможность попрактиковаться в испанском языке и беседовал с настоятелем на разные темы. Падре, в свою очередь, стремился убедить собеседника в преимуществах католицизма. Видом он был суров, характером настойчив, в спорах ни на какие компромиссы не шел, особенно в вопросах веры, и методы убеждения выбирал не всегда достойные сана. Завалишин окрестил его «фанатиком», в глаза именовал Торквемадой, на что тот не обижался, принимая сравнение за похвалу. «В наших религиозных прениях он сказал мне однажды… если бы он был убежден, что для спасения моей души нужно бросить меня сейчас же в огонь, то он ни минуты не задумался бы сделать это, и я уверен, что он непременно бы так поступил», — вспоминал Завалишин.
Доказывая православным офицерам существование чистилища, отец Томас однажды так увлекся, что, когда аргументы были исчерпаны, а офицеры все не соглашались, запер Нахимова, Бутенева и Завалишина в комнате, кишащей насекомыми, и отказывался открывать дверь, пока те не признают, что чистилище всё же есть. Моряки дверь выломали и тем положили конец богословской дискуссии. Неудачная попытка обращения не прекратила встреч Завалишина с францисканцем — не так много населения было в Калифорнии и не так близко друг к другу располагались миссии и деревни, чтобы портить отношения из-за несходства взглядов на религиозные догматы.
К тому же католические монахи играли ключевую роль в плане Завалишина. «Миссионеры испанские, будучи ревностные фанатики, приезжают сюда единственно для распространения христианской веры… и они не расположены были ни к независимости, ни к республиканскому правлению». Их должен был заинтересовать «Орден Восстановления», поскольку «учреждение такового Ордена весьма согласно с желанием и намерением миссионеров». Но некоторые основания опасаться русских у падре Томаса всё же были, и не только из-за поломанной двери. Когда «Крейсер» и «Ладога» бросили якоря в заливе Сан-Франциско, там уже стоял шлюп «Аполлон»; кроме них, в гавани находились два вооруженных пушками судна Российско-американской компании; таким образом, у берегов Калифорнии собралась целая русская флотилия. Отец Томас искренне уверовал, что такое скопление кораблей — дело совсем не случайное: русские вознамерились «насильственно овладеть Калифорнией».