1
В то время, когда письмо Циолковского в Техническом обществе вместе с книгой об аэростате тряслось на почтовых, русский военный агент в Вене, полковник Зуев, получил шифрованную депешу из Санкт-Петербурга:
«Господин Военный Министр соблаговолил одобрить ваше донесение. Ведите переговоры строго конфиденциально. О результатах доносите незамедлительно».
– Отлично! Превосходно! – воскликнул Зуев, прочтя депешу и, пощелкивая пальцами, весело заходил по кабинету. – Если соблаговолил одобрить сам министр, – значит, дело в шляпе! Теперь наконец я могу позволить себе некоторую роскошь. Когда дело связано с министром, дополнительные расходы утверждаются неукоснительно… Ай да Шварц, браво! Ты послан мне самим богом!
Гостиница «Белый кролик», где было назначено свидание со Шварцем, уютно расположилась на пологом склоне зеленой горы, под старыми тенистыми дубами. На вершине горы рос густой хвойный лес, а внизу, далеко-далеко тянулись живописные долины с кудрявыми перелесками, и виднелись голубые воды Дуная. Воздух был чист, свеж и прозрачен. После венской духоты дышалось легко, Зуев покачивался в рессорной коляске, курил.
«Черт бы побрал этого Шварца. Наверное, какой-нибудь авантюрист, а я должен перед ним распинаться… И почему так пекутся о нем в Военном ведомстве. Очевидно, малый не глуп и заручился влиятельной поддержкой в Петербурге. Там же все – немцы!.. Хоть царь и старается разыгрывать из себя русского патриота, однако он был и остался настоящим пруссаком. Да и все его окружение – немецкое. Чего же тут удивляться…»
Лошади остановились у небольшого белого здания под черепичной крышей, украшенного деревянными, узорной резьбы, балконами.
Только Зуев выпрыгнул из коляски, как сразу же перед ним вырос щеголеватый господин в сером сюртуке, в шляпе, с тростью, инкрустированной серебром.
– Рад вас видеть, господин Зуев. Я для вас уже заказал лучший номер.
Зуев изучающе взглянул в непроницаемое лицо с рыжеватой бородкой, протянул руку:
– Здравствуйте, господин Кох! Благодарю за заботу. А ваш патрон уже здесь?
– Да, мы приехали вместе. Господин Шварц отдыхает в номере, но он готов быть в любую минуту.
– Отлично! Закажите столик – я выйду к вам через пятнадцать минут…
2
Сняв дорожный плащ и сюртук, Зуев умылся студеной водой, распахнул дверь на балкон и прилег на ковровую кушетку. «Как бы эти бестии меня не провели… Будучи в прошлом месяце в Петербурге, я досыта наслушался разговоров о воздухоплавании. Большинство военных специалистов считает предпочтительным строить самолеты. Хотя положительных результатов еще не достигнуто, однако опыты весьма обнадеживающие. Аэростаты уже отживают свой век. Один офицер из Воздухоплавательного парка мне сказал: «Нам скоро нечего будет делать – аэростаты дышат на ладан». А этот Шварц хочет продать России именно аэростат. Правда, особый, металлический, управляемый, но все-таки аэростат. Как бы не попасть в глупое положение с этой затеей… Однако сам военный министр заинтересовался… Что ж, надо посмотреть на Шварца: что это за гусь».
Зуев взглянул на часы, быстро вскочил, оделся и, поправив гребешком брови и усы, спустился в ресторан.
Шварц – худенький чернобородый господин с нависающим носом и жгучими, красивыми глазами, – совсем не походил на немца, и это удивило Зуева. Однако он не выказал удивления, а, сдержанно поздоровавшись со Шварцем, поманил официанта и заказал легкий ужин.
Так как за соседними столиками сидели австрийские офицеры с дамами, заговорили не о дирижабле, а о красотах природы, о Вене, о новых вальсах Штрауса.
После ужина Зуев пригласил Шварца к себе, чтоб потолковать о деле. Шварц пришел один, с небольшим дорожным саквояжем, из которого извлек сверток с чертежами и разложил их на столе.
– Вот, господин Зуев, чертежи моего металлического дирижабля, который я готов построить для России. Уверяю вас, в мире нет ничего подобного! Это вам не воздушный шар или матерчатый аэростат, который рвется на куски при сильном ветре. Мой дирижабль будет иметь жесткий металлический каркас, латунную или алюминиевую оболочку. Ему не страшны ветер, дождь, снег. Он будет послушен в полете и может лететь, куда пожелаете. Сила тяги дирижабля будет осуществляться посредством четырехтактного бензинового двигателя Даймлера. Имея такую штуку, Россия станет царицей неба! Да-с! А я обязуюсь построить первый дирижабль за год-полтора. Все рассчитано! Последующие дирижабли сможем строить по пяти в год и даже больше.
Зуев внимательно посмотрел на рисунок. Дирижабль был похож на остроконусную пулю.
– Интересно, во что же обойдется строительство первого дирижабля?
– Ровно в десять тысяч рублей, господин Зуев. Но столько же вы должны будете заплатить мне за идею, чертежи и руководство постройкой.
Зуев приподнял густые брови, задумался:
– А почему вы, господин Шварц, не предложили свое изобретение Австрии?
– Что вы, господин Зуев, здесь все помешаны на аппаратах тяжелее воздуха. Об аэростатах и слушать не хотят. Они не понимают, что металлические аэростаты – это будущее воздухоплавания. Что ж… они будут горько разочарованы.
– Почему вы не предложили свой проект Германии?
– Дорогой господин Зуев, как же я мог? Ведь я – патриот России. Я родился и вырос в вашей стране. Мои родственники и до сих пор живут в Киеве. С Германией у меня не может быть ничего общего. Больше скажу – я был выслан из этой страны…
Зуев сочувственно улыбнулся, но ничего не сказал.
Шварц беспокойно задвигался в кресле, развернул новый чертеж.
– Вот, обратите внимание, господин Зуев, – дирижабль будет иметь сорок шесть метров в длину. Объем оболочки – три тысячи двести восемьдесят четыре кубических метра.
Зуев достал папиросы, предложил Шварцу. Закурили.
«Делает вид, что мой дирижабль его не интересует. Хорошо! Сейчас я ему кое-что выложу». Шварц достал записную книжку, заглянул в нее.
– Послушайте, господин Зуев, по моим подсчетам при серийном производстве для армии и гражданских целей дирижабль может приносить доход около пятисот тысяч в год! Да, да! И вы можете участвовать в дивидендах.
– Вы забываетесь, господин Шварц! – вскочил Зуев. – Я – русский офицер.
– Простите, но вы меня не поняли, господин Зуев. Я не хотел сказать ничего плохого. Коммерция никем не осуждается.
– Я – русский офицер! – прорвал его Зуев. – Я не допущу никаких намеков. Я выполняю свой долг. О вашем предложении я донесу по начальству.
– Если ваше начальство пожелает ознакомиться с чертежами – я готов выехать в Петербург… Конечно, если будут оплачены дорожные расходы.
– Хорошо, я доложу… Ответ может быть получен в ближайшие дни. Прошу поддерживать со мною связь через вашего поверенного господина Коха. Я рад был познакомиться с вами, господин Шварц. Надеюсь, наши переговоры будут продолжены в Петербурге.
– Я тоже был очень рад, господин Зуев, – пролепетал ошарашенный Шварц.
Он собрал чертежи, уложил их в чемодан и, поклонившись, вышел.
«Ну и свинья! – воскликнул про себя Зуев. – Мне, русскому офицеру, осмелился предложить взятку! А? Если б не приказание министра – я бы выгнал его вон».
3
Зуев не спешил давать окончательный ответ на шифрованные запросы из Санкт-Петербурга, ссылаясь на то, что еще не собрал исчерпывающих сведений о Шварце.
Ему удалось установить, что Шварц австрийский подданный, по образованию лесничий. Однако никаких подтверждений тому, что он выходец из России и что им движут патриотические чувства, не было. Зуеву также не удалось установить, имеет ли Шварц инженерное образование и опыт в строительстве технических сооружений, о чем горячо говорил его поверенный Кох.
«Этот Шварц неглупый человек и, очевидно, его изобретение представляет ценность для любого государства. Однако он порядочная бестия и пройдоха. И если надует наше военное ведомство – виноват буду я».
Лишь осенью Зуев послал обстоятельный доклад с описанием дирижабля Шварца и сообщил, что, по «агентурным сведениям», Шварц не состоит ни в каких отношениях с военными ведомствами Австрии и Германии.
Далее Зуев писал, что Шварц готов немедленно прибыть для переговоров в Петербург и ознакомить военных специалистов с чертежами своего дирижабля, если Военное ведомство России согласится оплатить расходы по поездке.
Из осторожности Зуев упомянул, что Шварц определяет ориентировочную стоимость металлического дирижабля в двадцать тысяч рублей.
Скоро был получен шифрованный приказ: «Выдайте Шварцу 500 рублей и незамедлительно доставьте его в Петербург».
4
Октябрь в Петербурге начался солнечными теплыми днями. Деревья еще стояли в золоте, и воды Невы были прозрачны.
Зуев отвез Шварца и Коха в одну из лучших гостиниц, где для них был отведен двухкомнатный номер.
– Господа, поскольку сегодня суббота, долами заниматься грешно. Отдыхайте, осматривайте Петербург, а в понедельник, после обеда, я вас навещу.
И Зуев откланялся.
Кох, насвистывая, прошелся по кабинету.
– Россия не такая невежественная страна, как я думал вначале. Здесь умеют ценить изобретателей!
– Я мало верю в это, – возразил Шварц, усаживаясь в мягкое кресло из красного дерева с бронзовыми львами на подлокотниках.
– Почему? Ты видишь, как нас принимают?
– Я же говорил тебе, что читал в немецких газетах о Костовиче и Циолковском. Эти русские изобретатели тоже предлагали проекты управляемых аэростатов, но им не дали денег даже на то, чтоб построить модели. Нас может спасти лишь то, что мы иностранцы. В России чиновники очень падки на все заграничное.
– Я полагаю, что это не из-за высоких побуждений. Наверное, от иностранцев больше перепадает.
– Я заикнулся Зуеву, так тот меня чуть не разорвал. Страшно оскорбился.
– Предоставь мне это щепетильное дело, – заметил Кох. – Я знаю, с кем можно, а с кем нельзя.
– Хорошо, но пока надо осмотреться и навестить тех людей, которые могут нам оказать услуги.
– Согласен! Осмотр Петербурга отложим до свободных дней, а сейчас за дело! Ты, Давид, еще не забыл русский язык?
– Нет, не забыл.
– Это нам поможет.
Кох достал записную книжку и стал отыскивать нужные адреса.
5
Зуев пришел в понедельник, в назначенное время. Он был в штатском костюме и, может быть поэтому, как-то утратил лихой вид.
Поздоровавшись и осведомившись, как гости провели эти дни, он начал издалека:
– Военный министр, господин Ванновский почти все лето был с государем на отдыхе в Крыму. За время его отсутствия вопрос об управляемом металлическом дирижабле обсуждался среди военных специалистов и, надо сказать, большинство мнений – не в вашу пользу.
– Позвольте, но ведь нас же пригласили, – прервал Шварц.
– Да, конечно… Решение вопроса будет зависеть от господина министра. Мы сможем добиться успеха лишь в том случае, если сумеем склонить на свою сторону его ближайших помощников.
– А как это сделать?
– Я устрою вам несколько аудиенций у влиятельных военных, а вы, господин Шварц, постарайтесь их заинтересовать. Без того, пока мы заручимся сильной поддержкой, к министру нечего и соваться. Скажу вам по секрету, что начальство Воздухоплавательного парка помешано на самолетах и слушать не желает о каких бы то ни было аэростатах.
– Тогда зачем же нас вызвали? – нахмурясь, спросил Шварц. – Ведь я мог предложить свое изобретение Франции или Англии?
– Что вы, господин Шварц, – усмехнулся Зуев, – вы совершенно не знаете англичан. Они не любят приглашать чужих изобретателей. Вы правильно сделали, что выбрали Россию. Только здесь вы можете рассчитывать на успех и гостеприимство.
– Да, но мы сразу наткнулись на рифы.
– Я с вами, господа! – воскликнул Зуев. – И надеюсь, мы эти рифы сумеем обойти. Первую встречу с полковником Генерального штаба Готтенбергом я назначил на завтра…
6
Прошла неделя. За это время Зуев ознакомил с проектом Шварца еще нескольких влиятельных чиновников из Генерального штаба. Сам Шварц через знакомых сумел распустить слухи о проекте среди промышленников. Слухи дошли до двора.
Тринадцатого октября праздновалось шестидесятилетие великого князя Михаила Николаевича – старого артиллериста, одного из влиятельнейших людей в русской армии. После ужина, когда гости выходили из столовой, великий князь подошел к Ванновскому и взял его под руку.
– Скажите, Петр Васильевич, верно ли, что какой-то изобретатель из Вены предлагает построить металлический дирижабль?
– Да, да, мне докладывали. Однако я пока еще с ним не виделся.
– Гмм… жаль… – сказал великий князь и, извинившись, подошел к другому министру.
Ванновский уехал с торжества расстроенным. Ему показалось, что великий князь Михаил Николаевич остался крайне недоволен его ответом.
На другой день, приехав в министерство, Ванновский сразу же приказал доложить ему о состоянии переговоров по строительству металлического дирижабля. Был вызван генерал Заботин, один из начальников инженерного ведомства.
– Ну-с, генерал, вы ознакомились с проектом дирижабля этого Шварца?
– Да, ваше превосходительство, проект многообещающий. Я верю в его осуществление. Однако мнение Воздухоплавательного парка мы еще не запрашивали… Знаю, что они относятся отрицательно.
– Их мнение не обязательно… Какая испрашивается сумма?
– Двадцать тысяч, ваше превосходительство.
– Однако… А Шварц здесь?
– Да, его привез полковник Зуев.
– Пригласите их к двенадцати часам и подготовьте приказ…
Ровно в двенадцать Ванновский вышел в приемную, где дожидались Заботин, Зуев и Шварц. Ванновский был в парадной форме, при ленте и орденах. Высокий, статный, седой, с белой окладистой бородкой, он внушал уважение и страх.
Он выдвинулся из строевых генералов Киевского округа. Когда Александр III был еще цесаревичем и в русско-турецкой войне командовал полком, Ванновский был у него начальником штаба.
Войдя на престол, Александр III отправил в отставку графа Милютина, которого недолюбливал за «либерализм», а Ванновского возвел в генерал-адъютанты и назначил военным министром.
Все знали, что Ванновский не отличался ни образованием, ни умом, но он умел распоряжаться и пользоваться расположением государя. Его слово решало все. И этого слова теперь с волнением ждали Шварц и Зуев.
Генерал Заботин, представив обоих Ванновскому, снова с похвалой отозвался о проекте Шварца.
– Что же, ваш дирижабль будет из меди? – спросил Ванновский Шварца.
– Из алюминия, ваше превосходительство!
– А где возьмете?
– Купим за границей. Там изготовляют.
– А кто будет строить?
– Наймем русских рабочих. Они отличные мастера.
– Так-с… хорошо… А сколько вам потребуется времени?
– Если будут предоставлены мастерские – год, многое – полтора!
– Хорошо. Двадцать тысяч я прикажу отпустить. Вы, генерал, – обратился Ванновский к Заботину, – возглавите руководство работами. Воздухоплавательный парк предоставит помещение на Волковом поле и окажет всемерную помощь. Приказ будет подписан завтра. Благодарю вас, господа, и желаю успеха!
Ванновский всем пожал руки и удалился в кабинет.
7
Наступил новый 1893 год, а Циолковский все еще не получил никакого ответа из Петербурга. Что с книгой об аэростате? Обсуждалась ли она в Русском техническом обществе? Какое отношение к проекту – об этом Циолковский не переставал думать.
Воинственное настроение, охватившее его в то время, когда он увидел вышедшую из печати свою книгу об аэростате, за эти месяцы померкло, рассеялось. Он понял, что «один в поле не воин», и был бы рад, если б Техническое общество выделило хоть маленькую субсидию на постройку действующей модели.
«Конечно, были бы деньги, я бы сам поехал в Петербург и стал бороться за свою идею, но – увы – мне остается лишь ждать и тешить себя надеждой…»
А дела в Петербурге складывались отнюдь не в его пользу.
Дождавшись приказа Военного министра и получив наличные деньги, Шварц выехал в Германию за алюминием, а Кох, заполучив лучшее помещение в Воздухоплавательном парке и подсобные мастерские, стал нанимать мастеров и рабочих, готовить приспособления для клепки тонких алюминиевых листов…
8
В конце января, когда книга Циолковского «Аэростат металлический управляемый» была прочитана и просмотрена многими членами VII отдела, в Техническом обществе назначили вторичное обсуждение его проекта.
Двадцать восьмого января вечером к подъезду Императорского русского технического общества подъезжали кареты и коляски, крытые медвежьими и волчьими полостями, санки. Из них выходили ученые в шубах с бобровыми воротниками, военные в шинелях на красной подкладке. В отделанных мрамором высоких залах было светло.
Когда члены VII отдела, сияя звездами и орденами, расселись вокруг зеленого стола, председательствующий, упитанный, румяный старик с пышными седыми подусниками, торжественно открыл заседание и предоставил слово профессору Федорову.
Благообразный, с окладистой русой бородой, одетый в черный сюртук, профессор поднялся, откашлялся, заговорил ровным голосом:
– Господа, я уже имел честь три года назад докладывать здесь о проекте металлического управляемого аэростата господина Циолковского. Полагаю, что все вы ознакомились с его книгой, и я не буду утруждать ваше внимание изложением существа вопроса. Я позволю себе лишь высказать те возражения, которые, на мой взгляд, не позволяют нам, господа, одобрить этот проект. Как и в прошлый раз, я выражаю сомнение, что технически возможно путем простой клепки металлических листов сделать газонепроницаемые швы.
Вызывает сомнение и скорость – сорок верст в час, которую, по расчетам Циолковского, может достичь аэростат. И, наконец, самое главное – я сомневаюсь, что аэростат даже из гофрированных металлических листов с одними кольцевыми шпангоутами, сможет противостоять силе ветра. Его корпус безусловно подвергнется деформации. Каркас аэростата не может быть жестким и устойчивым без прочных продольных стрингеров.
– Пожалуй, профессор прав, – зашептал рыжебородый генерал Кованько своему коллеге по Воздухоплавательному парку, полковнику Поморцеву. – У Шварца предусмотрены стрингеры.
Федоров в это время закончил свою речь, и председательствующий обратился к Поморцеву:
– Вы, Михаил Михайлович, кажется, хотите что-то сказать?
– Да, господа, если позволите, я скажу, – поднялся Поморцев, поправляя очки. – Правда, я не совсем готов к выступлению, так как не успел закончить проверку расчетов господина Циолковского. Но уже то, что мною сделано, дает основание к серьезным сомнениям… Я последнее время занимаюсь расчетами сопротивляемости аэростатов воздушной среде. Мои расчеты показывают, что аэростаты средних размеров не могут преодолеть силу встречных воздушных потоков, а потому и постройка их совершенно нецелесообразна.
– Н-да, – протянул председательствующий. – Если такой математик, знаток и практик воздушных полетов на аэростатах, как Михаил Михайлович Поморцев, считает это дело нереальным – спорить весьма трудно. Все же, господа, желательно знать, есть ли другие мнения? Мы должны обсудить проект всесторонне. Вы желаете, ваше превосходительство? – обратился он к рыжебородому генералу Кованько.
– Нет, я не тово… Я напротив. Я, собственно, – сказал генерал, – должен заявить здесь, что господин Циолковский недостаточно осведомлен о существующих бензиновых двигателях. Двигателей такой мощности, которую он запроектировал для своего дирижабля, пока что не существует. Вызывает сомнение и изменения объема дирижабля, посредством стягивания канатами – этот способ весьма примитивен и ненадежен… Да-с, ненадежен… И хотя мы в прошлый раз весьма поощрительно отнеслись к господину Циолковскому, отдав дань уважения его трудолюбию и талантливости, я все же должен заявить здесь, что аэростаты – вчерашний день воздухоплаванья. Да-с! Мы должны стремиться к созданию аппаратов тяжелее воздуха и всемерно поддерживать ученых и изобретателей, работающих в этом направлении. Да-с!..
Кованько, тяжело дыша, грузно сел на свое место.
Сидящий в кресле у стены усатый подполковник поднялся, достал блестящий портсигар и вышел.
– Кто еще желает сказать, господа? – спросил председатель.
Все молчали.
– Господа, книга была разослана всем членам Седьмого отдела, – заговорил председатель, вставая и ощупью застегивая золотую пуговицу на вицмундире. – Времени было предостаточно… Кто желает высказаться в защиту проекта господина Циолковского?
В зале послышалось лишь глухое покашливание.
Председатель достал батистовый платок и отер вспотевший лоб:
– Господа, хотя и нет положительных высказываний, я должен поставить вопрос на голосование. Кто за то, чтобы проект господина Циолковского о цельнометаллическом, управляемом аэростате одобрить? Так… никого… Кто против? Так-с… Кто воздержался? Раз, два… четыре. Значит, вопрос решен, господа. Объявляю перерыв…
Высокие ореховые двери, отделанные светлой бронзой, распахнулись, и члены Седьмого отдела не спеша стали выходить в просторный беломраморный вестибюль.
Куривший у колонны усатый подполковник Громов, что приезжал в Калугу к Стрешневым, увидев задумчивого и грузно шагавшего Поморцева, подошел к нему:
– Ну, что, Михайло Михайлович? Чем кончилось?
– Решили оставить без последствий.
– Но ведь проект Циолковского ничуть не хуже проекта Шварца. Он даже предпочтительнее, так как Циолковский предусмотрел изменение объема аэростата.
– Возможно… – уклончиво ответил Поморцев.
– Михайло Михайлович, а ведь дирижабль Шварца уже начинают строить! Сегодня на шести подводах привезли алюминиевые листы и полосы прокатного алюминия.
– Я считаю, что это несостоятельная затея и она окончится крахом.
– Тогда, может быть, стоит протестовать? Добиваться в министерстве рассмотрения проекта Циолковского?
Поморцев остановился и удивленно посмотрел на Громова сквозь очки:
– Батенька мой, да ведь приказ подписал сам Ванновский! Министр! Генерал-адъютант! Любимец государя! Тут и мы и Техническое общество совершенно бессильны…