— Да, это вероятно…
Но баронесса вспыхивает:
— Ах, вы оба ничего не знаете! Граф, вы всегда были верным другом безвременно усопшего, но, простите меня, вы не замечали всего того, что замечала я.
Баронесса принимает внушительную позу. Кемпнер снова в положении легавой собаки, делающей стойку.
— В поведении барона было много странного, необъяснимого и подозрительного.
Люция красиво играет руками и поворотами головы. Сергей замирает, Кемпнер забыл все и лезет локтями в тарелку.
— Пристрастие к алкоголю возникло у моего супруга в связи с его секретными поездками за границу. Да, секретными, господа! Он пытался маскировать их разговорами об охоте, о выполнении особых заданий и прочей чепухой. Но тут-то я его и поймала на лжи. Он не заметил и продолжал лгать дальше, я уже не верила и по разным мелочам убеждалась, что барон ведет двойную жизнь.
— Не может быть, уважаемая дама! — Кемпнер от напряжения готов выпрыгнуть из собственной кожи.
— Не ошибаетесь ли вы, баронесса? — Сергей старается успокоить Люцию и увести опасный разговор на другой путь. — Быть может, тут просто-напросто замешана женщина — легкое увлечение простительно, с кем этого не бывает…
— Да, граф, женщина была, какая-то француженка.
— Француженка?! — Кемпнер раскрыл рот. — Ее фамилия?!
— Не знаю фамилии, но зовут ее Франсуаза. Ее имя я нашла в записке, забытой в жилетном кармане.
— Франсуаза?! Заметим! Так, так…
Люция поворачивается к Сергею:
— Вы ошибаетесь, граф, это не случайная мужская измена. Я установила, что, выезжая за границу, барон брал с собой служебный дипкурьерский портфель с особым замком и государственным гербом.
Сергей передергивается как от удара хлыстом. Кемпне-Ра перекосило направо к баронессе, он готов от усердия сесть ей на колени.
— Что было в этом портфеле, как по-вашему, граф?
— Не представляю себе, я никогда не встречал вашего супруга за границей.
— Да, верно, барон мне говорил об этом, тем не менее дело осложняется и выглядит еще ужаснее.
Кемпнер привстал на стуле.
— Барон использовал свою родственную связь с нашим министром и упросил его выдать паспорт на имя своего брата. Вы не прикасаетесь к еде, граф, что с вами? У вас всегда был завидный аппетит!
— Да… Вы заинтриговали нас, баронесса! Мы внимательно слушаем. Прошу вас, продолжайте!
— Господин барон имел право получить заграничный паспорт на имя брата! — неуверенно цедит Кемпнер.
— Герр Кемпнер! Брат моего супруга умер двадцать пять лет тому назад, еще ребенком!
— К-р-р, — штурмфюрер поперхнулся и уткнулся носом в тарелку.
— Больше того: я уверена, что этот негодяй здесь или был здесь, в Берлине.
— Что вы говорите, моя дама?! — Кемпнер хищно оскалил зубы.
— Я тоже так думаю! — вдруг вставил Сергей.
Оба собеседника повернулись к нему.
— Баронесса, вам не кажется странной настойчивость, с которой покойный вам рекомендовал уехать из Берлина к родственникам? В течение этих дней он осунулся и постарел. Вы не подумали, почему барон избрал кухню местом самоубийства?
— В другом месте дома нет газа, граф!
— Но входные двери дома были запертыми. Не проще ли было войти с улицы?
— Нет, — рычит Кемпнер, — дом с улицы был оцеплен. Господин барон знал об этом и пробрался на кухню через сад вашего соседа, доктора Аллена.
— Оцеплен? Почему? — Сергей удивленно поднимает брови.
— Пока я не могу объяснить вам этого, господин граф. Позднее вы все узнаете. Я прошу вас помочь мне установить некоторые несообразности в поведении господина барона.
— Они будут установлены баронессой, а я оставляю за собой приятную обязанность помочь вам, герр Кемпнер, познакомиться с человеком, скрывающимся за спиной барона, с тем самым, которому барон выдал паспорт на имя брата.
Герр Кемпнер поражен. Он сидит, выпучив глаза, вскакивает и опять падает на стул. Люция перестала заниматься собой и сидит, позабыв закрыть рот. Сергей встает и идет к столику, на котором стоит телефон. Набирает номер.
— Отель «Адлон»? Соедините меня с дежурным администратором ресторана. Герр директор? Запишите: завтра на час дня в ресторане должен быть свободен столик на две персоны в укрытом месте. Вы меня поняли? Заказывает знакомый вам граф Переньи де Киральгаза. Благодарю вас.
Сергей садится на свое место.
— Все в порядке, герр Кемпнер. Завтра мы вместе пошлем телеграмму в Париж и заполучим фальшивого барона Иоахима Эйтеля фон Голльбах-Остенфельзена в Берлине. Я сообщу вам завтра то немногое, что знаю о нем. Это француз, его фамилия, насколько я уже понял, Мерсье. Мое дело свести вас, на этом моя миссия заканчивается, мне очень не хотелось бы быть втянутым в какую-то нечистоплотную или незаконную аферу.
Сергей меняет тон.
— Боюсь, что мы злоупотребили гостеприимством баронессы.
Он встает.
— До свидания, завтра в час дня в ресторане «Адлон», герр Кемпнер. Баронесса, я заеду к вам после разговора с герром Кемпнером. Мы с вами обедаем у Кемпинского, а вечером едем прокатиться куда-нибудь в лес.
Он спокойно целует руку баронессе, делает общий поклон.
— Честь имею кланяться!
Семь часов утра. Тиргартен. Детская площадка. Лениво кружатся первые в этом году крупные хлопья снега и сейчас же тают. На белой скамейке сидит Сергей. Смотрит на часы. Между деревьев показывается женская фигура. Это Альдо-на. Сергей встает и начинает закуривать. Альдона на ходу берет в губы сигарету.
— Позвольте прикурить, майн герр! — и шепотом быстро добавляет: — Вот паспорт, держи!
Она наклоняется, прикуривает, мгновенно передает Сергею другой паспорт, берет от Сергея его и как ни в чем не бывало идет не спеша дальше. Сергей поправляет кашне, незаметно сует паспорт в карман пиджака и размеренным Шагом уходит в другую сторону.
Салон самолета. Стюардесса в форме «Люфтганзы»:
— Господа пассажиры, сейчас десять часов семь минут. Через три минуты самолет «Люфтганзы» № 051–206 покидает аэропорт Темпельгоф. Все ли пассажиры заняли свои места? Все ли в порядке? Господа, я даю пилотам сигнал об отправке!
Голова Сергея на подушке кресла. Непроницаемо спокойно лицо. Глаза полузакрыты.
— Господа, мы уже в воздухе. Кто желает получить кофе и утренний завтрак?
Сергей глубоко вздыхает и смотрит в иллюминатор. Потом счастливо улыбается и говорит стюардессе:
— Мне завтрак, кофе и рюмку коньяку, пожалуйста!
Солидная дверь с медной доской. Надпись: «Саризэль. Экспорт и импорт».
Герр Капельдудкер ставит на столик бутылку минеральной воды и два стакана. Кланяется и с достоинством уходит, плотно затворив за собой дверь. Из-за нее слышен стук пишущей машинки и голоса.
Лёвушка и Сергей сидят в позах деловых людей на деловой встрече. Лёвушка тихо говорит Сергею:
— Новое в том, что ты теперь не можешь вести линию Цербера так, как раньше предполагалось. Придется сократить твое участие в дальнейшей работе с ней. Ты провел скрытую вербовку и получил достаточное количество компрометирующих материалов. У нее путь назад отрезан. Но Берлин пока для тебя слишком опасен. Получение списков агентуры на нашей территории теперь возлагается на Иштвана.
Сергей:
— Как ты представляешь себе дальнейшее?
— Твой уход с линии я оформлю газетным вариантом. Закажу в Центре чешские и венгерские газеты, скажем, дай подумать, Сергей, на двадцатое декабря. У тебя месяц для подготовки. После твоей «смерти» Иштван должен вести линию как можно мягче и не доводить дело до угроз: Цербер любит тебя по-настоящему, и с этим надо считаться. Для нас это и лучше, и хуже. От Иштвана потребуется много такта, деликатности и чутья: любящие — народ очень чуткий, надо играть так, чтобы она не почувствовала фальши.
Лёва закуривает.
Сергей:
— Как в Художественном театре?
— Гораздо лучше, естественней. И, главное, ответственней! Не все артисты Художественного могли бы с успехом выступать на нашей сцене!
— А Король?
— Кого ты называешь Королем? Фон Кролля? Там дело проще. Я сведу его с Иштваном и все. Оба они большие аккуратисты и мигом сработаются. Выдержка и воспитанность Иштвана понравятся Кроллю. «Свято место пусто не бывает», Сергей. В новом году Степан что-нибудь тебе подкинет!
Сергей быстро:
— Что именно?
— Потом узнаешь! Думаю, тебе понравится! Все же, друг мой, дай мне еще раз пожать тебе руку. Поздравляю! Рад за тебя вдвойне, потому что ты был на волосок от гибели и уцелел благодаря выдержке. И еще рад потому, что фон Риббентроп, узнав от фон Зиттарта о деле Роя, сказал: «Счастье Германии в том, что такие позорные истории случаются у нас раз в триста лет!» Эх, если бы только он знал, что у него под носом уже работает наш новый человек и мы заготовили в запас еще двух! Поздравляю, Сергей!
Лёвушка трясет Сергею руку.
Гостиная Дорис Шерер. У столика сидит Иштван. Дорис в пеньюаре лежит на черном диване с папиросой в зубах, Сергей ходит по комнате с бокалом в руке. У него усы обриты, прическа изменена, стиль костюма спортивный.
— Так чем же ты недоволен, милый?
— Тем, что мы продвинули вперед только одну сторону нашей программы — денежную.
Дорис звонко смеется.
— И это неплохо! Признаюсь, я уже привыкла к нашим деньгам и не представляю себе жизни на одно жалованье!
— И не надо представлять. Денег будет все больше и больше, Дорис. Ты еще услышишь предложение Батори о связи с американцами, я эту идею полностью поддерживаю: большевиков надо бить не только немецкими руками, но и американскими. Это разумно! Но сейчас я не об этом говорю. У нас не двинулось дело с заключением брака. Плохо, что мы как будто бы привыкли к положению секретной связи, мне стыдно за меня, а еще больше — за тебя, Дорис. Ты должна быть моей женой.
Молчание.
Дорис:
— Гм-м. Ты как будто бы убеждаешь меня… Смешно! Ты — мужчина, я — женщина. Я люблю тебя, страдаю и жду. Дело за тобой, дорогой Черт с копытами!