32. Что за желанье душу обуяло мне -
Земле и небу молвить о стряпне моей?
Во всем, клянусь, удача людям радостна.
Вот рыба: как нежна она досталась мне,
Так я ее и подал, не испортивши
Ни едким сыром, ни пестрящей копотью,
Как будто не с огня, а из воды она, -
[e] Такой развел я ласковый и бережный
Под ней огонь! Вы даже не поверите:
Но вы видали, как ухватит курица
Большой кусок, какой и проглотить невмочь,
И бегает кругом, закинув голову,
А остальные вслед за нею гонятся?
Вот так и тут: едва один распробовал,
Как хвать поднос и ну бежать по комнате,
[f] А все другие гости по пятам за ним;
Иному хоть кусочек выпал кушанья,
Иному всё, иному ничего - хоть плачь!
А рыба ведь была речная, тинная;
Подумать только, что же было, если бы
Я подал скара, или совку, или же,
Помилуй боже, "кабана" аргосского,
Или угря из Сикиона милого,
(289) Которым Посейдон бессмертных потчует, -
Поешь его, и сделаешься сам как бог!
В руках моих - бессмертье: даже мертвые,
Мою понюхав кухню, к жизни тянутся.
33. Клянусь Афиной, так заноситься не стал бы даже сиракузянин Менекрат, по прозвищу Зевс! Он безмерно гордился своим врачебным искусством, считая себя единственным дарителем жизни всем людям. Всех, кто шел к нему лечиться от так называемой священной болезни, {23} он принуждал давать подписку, что, исцелясь, они будут повиноваться ему как рабы. [b] Один из них ходил при нем в Геракловом одеянии и звался Гераклом; это был аргосец Никострат, излеченный от священной болезни, о котором упоминает Эфипп в пьесе "Пельтаст" [Kock.II.260]:
{23 ...лечиться от так называемой священной болезни... — В узком смысле эпилепсия, но часто под священными подразумевались все неизлечимые болезни непонятного происхождения.}
И разве Менекрат не называл себя
Владыкой Зевсом? Никострат из Аргоса
Не звался ли вторым Гераклом?
Другой носил плащ и жезл Гермеса и даже крылышки [на сандалиях], как у Никагора, тирана Зелеи, о котором пишет Батон в книге "О тиранах в [с] Эфесе" [FHG.IV.348]. А излечив Астикреонта, Менекрат наименовал его Аполлоном, как о том пишет Гегесандр [FHG.IV.414]. Еще один из вылеченных таскался в наряде Асклепия. Сам же Зевс, топоча сапогами, расхаживал в этом хоре бессмертных в пурпуровом плаще, золотом венце и со [d] священным скипетром в руках. Филиппу, царю Македонии, он отправил такое письмо: 34. "Менекрат Зевс шлет Филиппу привет. Ты царствуешь в Македонии, я - в медицине. Ты можешь по своей воле погубить здравствующих, я же могу спасти больных, и те, кто в меня верят, получат от меня здоровье и силу до глубокой старости. Тебе служат македонцы, а мне - все грядущие, ибо я Зевс-жизнедавец". Филипп, полагая его помешанным, ответил: "[Филипп] желает Менекрату доброго здоровья". Такие [e] послания Менекрат отправлял и спартанскому царю Архидаму и многим другим, объявляя себя Зевсом. Однажды Филипп пригласил его со всеми его богами на пир и разместил их на срединном ложе, высоком и священноукрашенном, придвинул стол, на котором был алтарь с начатками всех земных плодов; и пока другим разносили кушанья, перед Менекратом и его свитой слуги только курили благовония и совершали возлияния. В [f] конце концов этот новый Зевс, осмеянный, бежал с пира вместе со своей бессмертной свитой. Так рассказывает Гегесандр. Упоминает о Менекрате и Алексид в "Миносе" [Коск.II.346].
35. Подобно этому и Фемисон с Кипра, любовник царя (290) Антиоха (как говорит Питерм Эфесский в восьмой книге "Истории" [FHG.IV.488]), не только провозглашался на праздниках как "Фемисон, македонянин, Геракл царя Антиоха", но и принимал жертвы, приносимые всеми жителями "Гераклу Фемисону", а если жертвователь был знатный, то присутствовал и сам, возлегая на ложе в львиной шкуре, со скифским луком и палицей.
Так вот, даже этот Менекрат, будучи таким, как о нем сказано, не мог и приблизиться в своей гордыне к вышеупомянутому повару:
[b] В руках моих - бессмертье: даже мертвые,
Мою понюхав кухню, к жизни тянутся.
36. Такая хвастливость присуща всему поварскому племени - о том свидетельствует и Гегесипп в "Братьях", когда выводит повара со словами [Kock.III.312; cp.405d]:
- О ремесле кухарском много многими,
Поведано - поэтому доказывай,
Что с новым словом ты пришел, а ежели
Не так - проваливай.
- О да, поверь мне, Сир!
В кулинарии я один всеведущий!
Не кое-как, не пару лет учился я:
Весь век свой на ее потратил отрасли!
Всех овощей изведал существующих
Я все сорта, познал все разновидности
[с] Рыбешки мелкой, вкусы всевозможные
Похлебки чечевичной. Хочешь меру знать
Моих умений? Иногда случается
Обеды поминальные обслуживать,
Так вот, когда приходят приглашенные
В одеждах темных, возвращаясь с выноса
Покойника, я крышку лишь сниму с горшка, -
И плачущие светятся улыбками,
По телу пробегает щекотание,
Так что поминки свадьбою покажутся.
- И это всё, похлебку чечевичную
С бембрадами сварив? Давай рассказывай!
- Да это пустяки, но, если нужное
[d] Я получаю и могу по-своему
Устроить кухню, Сир, тогда увидишь ты
Дела, что некогда в былые времена
Сирен творились, ныне возрожденные.
Ведь никому не даст благоухание
Пройти здесь мимо: прямо к двери кухонной
Любой прохожий припадет немедленно
И будет там стоять со ртом разинутым,
Безгласный и как будто приколоченный,
Пока его приятель с носом заткнутым {24}
{24 ...с носом заткнутым... — Пародия на подвиг Одиссея, спасшего спутников от гибельных песен Сирен, заткнув им уши воском: в данном случае уязвимый орган — нос, и его затыкают, чтобы не поддасться гастрономическому соблазну.}
Не подбежит и не оттащит бедного.
- Так ты великий мастер!
- Сам не знаешь, брат,
С кем говоришь: из этих наших зрителей
[e] Уж многие проели всё имущество,
И я тому виновник.
Как по-вашему, не таковы ли были пиндаровские "чаровательницы", {25} которые, подобно Сиренам, заставляли слушателей забыть свое отечество и чахнуть от наслаждения?
{25 ...пиндаровские «чаровательницы»... — Речь идет о шести золотых птицах, которые украшали фронтон в третий раз возведенного (из бронзы Афиной и Гефестом) храма в Дельфах и которые так завораживали посетителей, что те забывали о всех своих нуждах и чувствах и умирали. Согласно восьмому пеану Пиндара, Зевс разгневался и поразил злосчастный для посетителей храм перуном, убив птиц и спрятав храм от людских глаз. Конец этой истории неясен: по одной из версий Афина затем наделила ворожей пророческим даром и, вероятно, так появились пифии.}
37. Никомах в "Илифии" также выводит повара, похваляющегося пуще дионисовых мастеров. {26} Вот что говорит он нанимателю [Kock.III.386]:
{26 ...дионисовых мастеров. — т. е. актеров трагедии и комедии.}
- Ты мужем просвещенным показал себя
[f] И мягким; одного не разузнал.
- Чего?
- Каков я есть в искусстве кулинарии.
Спросил ли ты у знатоков?
- Увы мне, нет.
- Так, может быть, тебе досель неведомо,
Чем повар отличается от повара?
- Узнаю, если объяснишь толково мне.
- Да приготовить рыбу, ту, что куплена
Другими, обслужить, искусно выставить
По силам ли посредственности?
(291) - О Геракл!
- Иное дело - кулинар обученный
И совершенный! Многими искусствами,
Великими владеть ты должен, ими же
Весьма непросто овладеть желающим.
Сперва должны мы живопись исследовать, {27}
{27 ...живопись исследовать... — Примерно так же думал и великий французский повар начала XIX в. Антонин Карем (готовивший впоследствии и для Наполеона, и для Александра I), просиживая в юности в период работы подмастерьем каждую свободную минуту в кабинете гравюр парижской национальной библиотеки.}
Затем с другими надобно искусствами
Знакомиться нам прежде кулинарного
(Да и тебе их надо было б выучить,
[b] Потом уж к разговору приступать со мной),
Запомни: медицина, геометрия
И астрология! Из них узнаешь ты
Всех рыб особенности и возможности.
Исследуй время, ибо пища рыбная
Бывает невпопад и своевременна,
И вкус их от разброса так меняется,
Что и боак первей тунца становится.
- Я понял; но при чем здесь геометрия?
- Представим кухню совершенной сферою
И, надвое деля последовательно,
Для каждого кухонного занятия
[с] Определим в ней точку наилучшую:
Принадлежит сей метод геометрии.
- Постой-ка, парень, больше слов не надо мне;
Всё понял я, но вот о медицине что?
- Иная пища в брюхе ветры вызовет,
[d] Живот расстроит - наказанье сущее!
Ведь человек, питаясь вредной пищею,
Становится несдержан, непочтителен
И вздорен. Отыскать противоядия
Подобной снеди в медицине должен ты.
А чтоб разумно всё и согласованно
Расположилось, надобно военное
Искусство: знать и место, и число, и счет.
Никто со мною в этом не сравняется.
- Теперь меня послушай.
- Что?
- Отстань, прошу,
И дай нам без забот дожить до вечера.
38. У Филемона же младшего повар походит на школьного учителя, [e] когда болтает следующим образом [Kock.II.540]:
Оставьте всё как есть, лишь только сделайте
Огонь как бы для жарки: и не слабенький
(На слабом снедь не варится, а жарится),
И не большой, - ведь на большом наружные
Все части подгорят, но не проникнет он
Внутрь мяса. Повар ведь не тот, кто явится
К нанявшему с ножом и уполовником,
Не тот, кто по кастрюлям разбросает рыб, -
[f] Нет, в ремесле потребно разумение.
39. В "Живописце" Дифила повар поучает товарища и о том, к кому следует наниматься. Говорит он следующее [Kock.II.553]: