{41 ...повар из «Милетян»... — На 240с. заглавие дано как «Милетянки».}
- Во всех искусствах наших удовольствие
Зависит ведь не только от искусника,
А и от тех, кто пользуется созданным,
Коли они толково это делают,
[b] - Да как же так? Скажи мне, постороннему.
- Что должен повар? Приготовить кушанье,
И больше ничего. А вот желающий
Поесть и оценить, что было съедено,
Хорош тогда, когда приходит вовремя:
Он служит делу только в этом случае.
Когда ж он пропускает час назначенный, -
Поджаренное снова греть приходится,
Полусырое второпях дожаривать,
И нет уже от кухни удовольствия.
- Впрямь к мудрецам причислить надо повара!
[с] - Не мешкайте! Что встали? Запылал огонь,
Сторожевые псы Гефеста {42} брызнули,
{42 ...сторожевые псы Гефеста... — То есть искры; ср.108b.}
Легко взмывая к небу; к ним единственным
Невидимою нитью неизбежности
И жизнь, и смерть в единый миг привязаны.
24. Также и упомянутый Эвфрон, господа судьи, - ибо судьями я, не колеблясь, называю вас, {43} ожидая суждений вашего вкуса, - в пьесе "Братья" выводит ученейшего и образованного повара, который перебирает своих предшественников и кто чем хорош, и в чем превосходен; при этом, однако [d], он ничего не говорит о том, чем частенько ублажаю вас я [Kock.III.317]:
{43 ...не колеблясь называю вас... — Ср. Платон «Апология Сократа». 40А.}
Немало воспитал я поваров, мой Лик,
Но ты по духу и уму единственный
Покинешь дом мой совершенным поваром,
Всех обогнав на девять с лишним месяцев!
Агис Родосский жарил рыбу лучше всех; [е]
Нерей Хиосский пек угрей подстать богам;
Спартанскую похлебку Ламприй выдумал;
Афинский Хариад блистал яичницей;
Евфиний - кашей; Афтенет - колбасами;
Аристион - морским ершом для складчины.
Они теперь для нас - вторые семеро
Таких же славных мудрецов, как в древности.
А я, чтоб не отстать от предвосхитивших, [f]
Меж поваров стал первым вором кухонным, -
Да так, что все хвалили, а не гневались.
И вот, поняв, что я опередил тебя,
Ты сам измыслил собственные хитрости.
Четыре дня тому назад, не более,
Теносцы, воротясь из дальних плаваний,
Зарезали богам козленка тощего
(380) И угощались, но без права выноса. {44}
{44 «Без права выноса!» — возглас жреца в тех случаях, когда мясо должно было быть съедено у алтаря; см. Аристофан. «Плутос». 1138, где выражение используется, как и здесь, иронически.}
А ты с них взял не одного, а трех козлят:
Пока они себе ломали головы
Над жертвенною печенью, {45} ты вытащил
{45 ...ломали головы над жертвенною печенью... — То есть в поисках знамений.}
Из туши почки и припрятал в погребе,
А после сам же поднял крик: "А почки где?"
Искали долго, не нашли, зарезали [b]
Второго, но гляжу: и от второго ты
Отъел уж сердце, так что нужно третьего.
Знай: ты уже давно обрел величие,
И разеваешь волчью пасть не попусту!
Да вот вчера ты два нетвердых вертела
Увил кишками да и повалил в огонь,
И засвистал, как будто в лад под две струны,
[c] То было делом, это - лишь потехою.
25. Но никому из поваров, названных здесь "вторыми семью мудрецами", ни за что не придумать того, что сделано с этим поросенком: {46} как могло быть набито его нутро и как одна половина его поджарена, а другая сварена, и без единого надреза?" Мы стали просить его и умолять раскрыть его премудрость, но он воскликнул: "Клянусь бившимися при Марафоне и сражавшимися у Саламина! В этом году - ни слова". [d] Услышав столь страшную клятву, все мы сочли за лучшее отступиться от парня и обратить свои руки к чему-нибудь другому из выносимых к нам яств.
{46 ...что сделано с этим поросенком... — Повар возвращается здесь к предмету, затронутому на 376с.}
И Ульпиан сказал: "Я тоже клянусь сражавшимися при Артемисии! Никто ничего здесь не отведает, пока не будет объяснено, где встречается слово "выносить" (παραφέρειν); а уж насчет "отведывания" (γεύματα) нет знатоков кроме меня".
На это Магн сказал: "У Аристофана в "Предварительном состязании" [Коск.I.511]:
Ну что же, прикажи - пусть чаши вынесут".
[е] А в более общем значении у Софрона в "Женских [мимах]" [Kaibel 156]: "Выноси мне полную чашу, болван!". И у Платона в "Лаконцах" [Коск.I.621]: "Пусть все мне чашами вынесет". И Алексид в "Памфиле" [Kock.II.360]:
Он столик рядом разместил, повынеся
Затем телеги снеди...
А теперь и об "отведывании", которое ты сам себе подарил, Ульпиан. Глагол "отведать" мы находим в "Козах" Эвполида [Коск.I.260]:
Вот этого возьми, отведай-ка (γευ̃σαι)!"
Ульпиан в ответ: "И у Эфиппа в "Пельтасте" [Kock.II.261]: "Там были [f] стойла для коней и ослов, и палатки для отведывания вин (γεύματα)". И у Антифана в "Близнецах" [Kock.II.45]:
Отведывает вина и гуляет он
Среди торгующих венками".
26. На этих словах заговорил повар: "Ладно, тогда и я расскажу не о старых выдумках, а о том, что сам изобрел (чтоб меня не побили, как флейтиста, по слову Эвбула в "Лаконцах" или "Леде" [Kock.II. 184]:
(381) Однако слышали
Мы дома как-то раз, клянуся Гестией,
Что все побои за ошибки повара
У вас в дому флейтисту полагаются. {47}
{47 ...побои... флейтисту полагаются. — Пример того, как «паны дерутся, у холопов чубы трещат», ср. Гораций. «Эподы». II. 14: «сходят владыки с ума, а спины трещат у ахейцев».}
Также Филлилий или [истинный] автор "Городов" [Коск.I.784]:
И всякий раз за поварские промахи
Флейтиста бьют). {48}
{48 И всякий раз... флейтиста бьют. — См. курьезную ремарку о Кадме, 658f.}
Итак, о полузажаренном, полусваренном, неразрезанном, но битком набитом поросенке! Зарезан он был небольшим уколом под плечо". И повар [b] показал нам ранку. "Затем, дав стечь крови, я несколько раз старательно промыл вином внутренности вместе с потрохами (ε̉ξαίρεσις) (говорится ведь и так, ε̉ξαίρεσις, мои словоохотливые застольники!) и подвесил за ноги. Потом я снова смочил поросенка вином и, предварительно отварив его, через рот набил ему брюхо всеми названными лакомствами, не жалея перца и нарочно приготовленной подливки. После этого я, как [с] видите, половину поросенка вдоволь обвалял в ячменной муке с вином и маслом, затем положил его на медную подставку с ножками и поставил в печь; там я выдержал его на огне столько, чтобы вынуть ни сырым, ни подгоревшим. Когда кожа подрумянилась, рассудив, что готово и остальное, я удалил муку и подал его вам.
27. Слово же потроха (ε̉ξαίρεσις), добрый мой Ульпиан, употребляет комедиограф Дионисий в пьесе "Тезки", представляя, как повар обращается к своим ученикам [Kock.II.425]:
[d] Теперь, Дромон, какие в нашем промысле
Сумел ты вызнать хитрости и тонкости, -
Без промедленья поделись с учителем.
Потребно нынче мне твое умение.
Идем мы на врага! Не отставай, крепись!
Там глаз с тебя не спустят, там сосчитано
Все мясо. Отвари его до мягкости,
Число ж кусков смешай, как я учил тебя.
Там есть большая рыбина: нутро ее -
Твоя добыча. Уведешь чего-нибудь
Из солонины, - все твое, пока еще
Мы в доме будем, а как выйдем - все мое.
[е] Все потроха (ε̉ξαίρεσις) и все, что им сопутствует,
Чего нельзя ни подсчитать, ни вымерить -
Назавтра будет нашим удовольствием.
И непременно поделись с привратником,
Тогда войдешь и выйдешь в безопасности.
Но что мне толковать перед коллегою?
Ты ученик мой верный, я наставник твой.
Пошли сюда, не забывай о сказанном!"
28. Все мы зааплодировали повару за складную речь и за хитрую [f] науку, а наш хлебосольный хозяин Ларенсий заметил: "Насколько же лучше, когда наши повара учатся подобным вещам, чем тем, которым обучал их один из наших сограждан, пресыщенный богатством и роскошью: он заставлял своих поваров вызубривать диалоги дивного Платона, (382) и они разносили блюда, приговаривая ["Тимей" 17а]: "- Один, два, три - а где же четвертый из тех, что вчера были у нас, любезный Тимей, а теперь сами угощают нас? - С ним приключилась, Сократ, какая-то хворь". И таким манером они пересказывали большую часть диалога, а гостям это надоедало, и они, что ни день, бранились с ученым занудою; а многие люди со вкусом вообще зарекались от его угощений. Наши же повара обучены совсем другим вещам, но удовольствия от них не меньше!"
[b] И малый, расхваленный за свое поварское искусство, сказал в ответ: "Что же такого придумали или расславили о себе мои предшественники? Или я по скромности сравниваю себя лишь с заурядными поварами? Ведь даже первый победитель на Олимпийских играх элеец Корэб, тоже бывший поваром, не так чванился своим искусством, как повар из комедии Стратона "Финикиянка". Вот что говорит нанявший его [Коcк. ΙΙΙ.361; ср.659b]:
29. Ей-ей, я нанял сфинкса, а не повара
[c] Варить обед. Богов зову в свидетели,
Что он ни скажет, все мне не по разуму:
Пришел и сыплет речи непонятные.
Едва явился - свысока спросил меня:
"Меропов {49} много ль позвано на пиршество?" -
{49 Меропов — Слово из гомеровского лексикона, обозначающее людей как смертных. Наниматель принимает это слово, как и употребляемое далее поваром «дайтимы» (греч. пирующие), за имя собственное.}
"Каких таких меропов? ты с ума сошел!" -
"Что есть мероп, ужели ты не ведаешь?" -
"Клянусь тебе, такие здесь не водятся.
Вот не было печали мне: меропов звать!"
[d] "Ну, коли так, ответствуй: ждать ли дайтимов?" -
"Кого?" - перебираю поименно я:
Филин, и Мосхион, и Никерат придет,
И тот, и этот, - все припомнил прозвища,
Но хоть убей, нет никакого Дайтима.
"Не будет здесь такого!" - говорю ему.
А он: "Да как же можно!" - и ругается,
Что пир не в пир без Дайтима. Вот бедствие!