{118 Таков... — Разумеется, тучностью, благодаря которой он и получил прозвище Фискон (Брюхан). Ср. pp. 312 и 529.}
{119 ...видевший царя... — Сципион (сын Эмилия Павла, приемный сын Сципиона Африканского Старшего) совершил свое путешествие в 136 г. до н. э., примерно за год до рождения Посидония. Другом и спутником Сципиона был учитель Посидония Панетий. Та же ошибка повторяется на 65 7f.}
{120 ...только в присутствии Сципиона. — Отметим игру слов: сципион значит также «посох».}
{121 Артаб — персидская мера емкости, около 56 л.}
Все больше и больше раздувался от жира и сын Птолемея АЛЕКСАНДР, тот, который убил собственную мать, правившую вместе с ним. [b] Во всяком случае, Посидоний пишет о нем в сорок седьмой книге "Истории" [FHG.III. 265]: {122} "Ненавидимый толпой, обхаживаемый придворными правитель Египта жил в праздной роскоши и даже оправиться сам не мог, не опираясь на двух попутчиков. Однако когда на попойках дело доходило до плясок, он соскакивал босиком с высокого ложа и плясал живее завзятых танцоров".
{122 Птолемей Александр был младшим сыном Птолемея Фискона. Убийство матери (ее звали Клеопатра) произошло в 90 г. до н. э. В конце концов Александр погиб в борьбе со старшим братом Птолемеем Лафиром в 89 г.}
74. Агафархид в шестнадцатой книге "О Европе" говорит [FHG.III. 192], [c] что МАГАС, процарствовавший в Кирене пятьдесят лет {123} и не тревожимый войнами, впал в излишества и в последние годы страдал от тяжести собственного тела. В конце концов, он задохнулся от тучности, растолстев от безделья и от непомерного обжорства.
{123 ...процарствовавший... пятьдесят лет... — Магас скончался немного спустя после 259 г. до н.э.}
И напротив, в двадцать седьмой книге он рассказывает [FHG.III. 193], что у лакедемонян великим позором считается как худосочность, так и толстый, выпяченный живот; поэтому молодые воины каждые десять дней нагими выстраивались перед эфорами, и, разумеется, те же [d] эфоры каждый день придирчиво досматривали их одежду и постель. Повара у лакедемонян умели готовить мясо, но больше ничего. В [той же] двадцать седьмой {124} книге Агафархид рассказывает [FHG.III.193], как однажды лакедемоняне привели в собрание НАВКЛИДА, сына Полибиада, растолстевшего и ожиревшего из-за своего пристрастия к роскоши; и Лисандр при всех разбранил его за излишество, так что лакедемоняне [е] чуть не изгнали его из города, пригрозив непременно сделать это, если он не изменит образа жизни. И Лисандр добавил, что когда Агесилай, {125} воюя с варварами, стоял близ Геллеспонта, то заметив, что у азиатов наряды роскошные, а тела никуда не годные, приказал всех пленников выводить к глашатаю голыми, а их одежды продавать, - он хотел, чтобы союзники поняли, что он ведет их на войну против слабых людей, но за большую добычу, и смелее выступали в бой.
{124 В ...двадцать седьмой книге... — Ср. Элиан. «Пестрая история» XIV.7. Кажется, цитата скорее должна принадлежать двадцать восьмой книге, где описываются усилия Агиса и Клеомена по восстановлению Ликурговой дисциплины.}
{125 ...Агесилай... — Ср. Ксенофонт. «Греческая история». III.4.19.}
[f] Очень толст был и оратор из Византия ПИФОН, - об этом рассказывает его земляк Леон [FHG.II.329]. Когда однажды между горожанами разгорелась распря, он призвал их к согласию следующими словами: "Посмотрите на меня, сограждане! Видите, каков я? А жена у меня еще толще. Так вот: когда мы живем с ней в согласии, нам на любой койке не тесно, зато когда ссоримся, нам целого дома мало".
[О тощих]
75. Насколько же лучше, любезный Тим о крат, (551) быть тощим бедняком, одним из тех, кого перечисляет Гермипп в "Керкопах", нежели сверхбогачом, танагрским чудищем, {126} как вышеперечисленные персоны.
{126 ...танагрским чудищем... — Павсаний (IX.20.4) рассказывает о чудовищном тритоне, напавшем на танагрских женщин.}
А Гермипп, обращаясь к Дионису, говорит так [Kock.I.332]:
...Уж бедняками начаты
Закланья для тебя скотинки порченой,
Тощей Леотрофида и Фумантия.
И Аристофан перечисляет в "Геритадах" худых, которых, по его мнению, поэты должны отправить послами в Аид к тамошним поэтам. Вот [b] что он пишет [Kock.I.428]:
- Ко прагу ночи, в смертные урочища [Эврипид "Гекуба" 1 ]
Кто смел войти?
- По одному искуснику
От трех искусств на общей сходке избраны
Три мужа, адоходцами слывущие
И к миру преисподнему причастные.
- Средь вас есть адоходцы?
- Зевс свидетелем:
Как фракоходцы - что идут во Фракию,
Ну да!
- А кто они?
- Поэт комедии
[c] Саннирион, Мелет {127} - гонец от трагиков,
{127 Мелет — отец обвинителя Сократа.}
Кинесий, дифирамбы сочиняющий.
И далее он продолжает:
Надежды ваши, вижу, очень тощие.
Прослабит их - и враз поносной жижею
Плеснет и смоет всех троих посланников.
О Саннирионе упоминает в "Захолодавших" и Страттид [Kock.I.727]:
Саннириончик с кожаной подмогою.
Про Мелета же сам Саннирион в "Смехе" выражается так [Kock.I.793]:
Мелет, мертвец Ленейский.
76. КИНЕСИЙ был действительно так тщедушен и долговяз, что [d] Страттид написал о нем целую комедию [Коск.I.717], где называет его "Ахиллом Фтийским", потому что тот часто употреблял слово "фтий-ский"; за это о нем и говорится с намеком на его наружность: "Ахилл Фтийский" (как бы "выдохшийся"). Другие, как и Аристофан ["Птицы" 1377], часто называли его "липовым Кинесием", потому что он привязывал к телу липовые доски, чтобы не сгибаться от худобы и роста. О том, что Кинесий был болезненным и злым человеком, и многое другое [e] сказано оратором Лисием в речи, озаглавленной "В защиту Фания от обвинения в противозаконности", где он говорит, что Кинесий забросил свое искусство и разбогател, став соглядатаем. То, что речь идет именно о поэте и ни о ком другом, ясно из того, что в комедиях его осмеивают за безбожие, и о том же говорится в речи Лисия [frag.53 Thalbeim]: "Я удивляюсь, как вы сносите спокойно, что Кинесий является в роли защитника законов, - Кинесий, вы ведь знаете, что он самый беззаконный и нечестивый [f] человек на свете. Не он ли совершает по отношению к богам такие преступления, о которых всем и говорить-то стыдно, но о которых вы каждый год слышите в комедиях. {128} Не с ним ли пировали однажды Аполлофан, Мисталид и Лисифей, выбравши себе для этого несчастливый день {129} и нарочно назвавши себя не "новолунниками", а "злополучниками", - и не зря, как показала их участь. Они-то хотели не беду себе (552) напророчить, а только посмеяться над богами и нашими законами; но вот все трое уже погибли, как и следовало ожидать; а этого Кинесия, самого из них известного, боги довели до того, что враги желают ему жизни, а не смерти. Это пример людям, чтобы все знали: кто восстает на богов, тем [b] не всегда боги отсрочивают наказание до потомства, но губят их самих, насылая на них несчастья и болезни тяжелее и хуже, чем на всех. Смерть или обычная болезнь - это общий наш удел; но тянуть так долго, и каждый день умирать, не умея умереть, - это наказание только для тех, кто повинен в таких преступлениях, как он". Так оратор Лисий говорит о Кинесий.
{128 ...слышите в комедиях. ~ См. Аристофан. «Лягушки». 366.}
{129 ...несчастливый день... — Последние три дня месяца были посвящены усопшим и подземным богам и считались в государственном и частном быту «несчастливыми».}
77. Очень худ был и Косский поэт ФИЛИТ: {130} чтобы его не опрокидывало ветром, он был вынужден привязывать к ногам свинцовые гири. [с] А землеописатель Полемон в книге "О чудесах" [frag.84 Preller] {131} пишет, что когда враги схватили прорицателя АРХЕСТРАТА и бросили его на весы, то оказалось, что он весит всего обол! - такой он был тощий. Тот же Полемон пишет, что ПАНАРЕТ никогда не обращался к врачу (этот Панарет был учеником философа Аркесилая, жил при дворе Птолемея Эвергета, получая по двенадцать талантов в год); несмотря на необычайную худобу он никогда не болел. Метродор из Скепсиса во [d] второй книге "Об упражнениях" пишет [FHG.III.205], что поэт ГИППОНАКТ был не только мал, но и худ; однако обладал большой физической силой и мог, не говоря уже о другом, очень далеко забросить даже пустой сосудец, - а ведь легкие предметы не имеют силы рассекать воздух, и поэтому сообщить им большую скорость очень трудно. Худ был и ФИЛИППИД, против которого направлена речь Гиперида; в ней о нем говорится как об одном из политических деятелей. В частности, Гиперид говорит, что из-за своей худобы тот был на редкость невзрачен. {132} То же утверждает в "Феспротах" и Алексид [Kock.II. 325]: {133}
{130 ...поэт Филит... — Ср. Элиан. «Пестрые рассказы». IX.14.}
{131 ...в книге «О чудесах»... — Ср. Элиан. «Пестрые рассказы». X. 6.}
{132 ...на редкость невзрачен. — Вероятно поэтому он мог «откалывать коленца и валять дурака». См. Гиперид. «Речи». II.7.}
{133 Ср.230с = 503а, 238с.}
Гермес, зеница Ночи в черном саване,
[e] Вожатый мертвых, ждущий Филиппида в путь.
И Аристофонт в "Платоне" [Kock.II.279]:
- В три дня он Филиппидом станет высохшим.
- В три дня скелет из человека сделаешь?!
И Менандр в "Гневе" [Kock.III.106]:
Покажет голод, обглодав красавчика,
Что он худей скелета Филиппидова.
Говорили даже "офилиппидиться" в значении "страшно исхудать", -так у Алексида в "Мандрагорщице" [Kock.II.349]:
- Ужасный вид! Как воробей ощипанный!
[f] Свидетель Зевс, совсем офилиппидился!
- Не сочиняй словечки: я ни жив, ни мертв.
- Вот горе-то, несчастье! Ах ты бедненький!
И все-таки куда лучше быть таким, чем как тот, о котором Антифан говорит в "Эоле" [Kock.II. 17]:
За пьянство и за тушу толстомясую
Его здесь бурдюком прозвали местные.
[Об умащениях]
Гераклид Понтийский говорит в книге "О наслаждении" [Voss 37], что торговец умащениями по имени Диний, пустившись по склонности к излишествам в любовные приключения, разорился на них, лиш