Он жестом пригласил Тириона занять освободившееся место.
— Твоя очередь, коротышка. Выкладывай серебро, глянем, насколько ты хорош в игре.
«В какой именно игре?» — чуть было не брякнул Тирион, вскарабкиваясь на стул.
— Мне играется лучше на сытый желудок и с чашей вина в руке. — Проявив гостеприимство, тощий подозвал рабыню, чтобы заказать еду и питье.
— Благородный Каво Ногарис служит таможенным офицером здесь, в Селорисе. Мне ни разу не удалось победить его в кайвассу, — с почтением произнёс Хэлдон.
Тирион всё понял.
— Может, мне улыбнется удача. — Он развязал кошель и принялся столбиком выкладывать на доску монеты, пока Каво одобрительно не улыбнулся.
Игроки расставляли фигуры каждый на своей стороне перегороженного ширмой игрового поля.
— Что слышно из низовий? Будет ли война? — спросил тем временем Хэлдон.
Каво пожал плечами.
— Юнкайцы рвутся воевать. Они называют себя Мудрыми Господами. Не знаю, как там у них с мудростью, но в хитрости недостатка нет. Их посол прибыл к нам с сундуками, набитыми золотом и драгоценными камнями, и двумя сотнями рабов: едва расцветших девочек и ещё не бреющихся мальчиков, обученных пути семи вздохов. Мне рассказывали, что его взятки щедры, а пиры запоминаются надолго.
— Юнкайцы подкупили ваших триархов?
— Только Нессоса. — Каво убрал ширму и пристально оглядел расположение войск Тириона. — Малакво, может, стар и беззуб, но он всё ещё тигр, а Донифоса больше не переизберут. Город жаждет войны.
— Но почему? — удивился Тирион. — До Миэрина много лиг по морю. Чем же милая деточка обидела Старый Волантис?
— Милая? — засмеялся Каво. — Если хоть половина историй, дошедших до нас из Залива Работорговцев, правдива, эта деточка — настоящий монстр. Говорят, она кровожадна, и тех, кто скажет слово поперёк, сажают на колья, и они умирают долгой мучительной смертью. Говорят, она колдунья, кормящая своих драконов новорожденными младенцами, клятвопреступница и богохульница, что она нарушает перемирия, угрожает послам и вымещает свой гнев на тех, кто служил ей верой и правдой. Говорят, её похоть невозможно утолить: она совокупляется с мужчинами, женщинами, евнухами и даже с псами и детьми. Горе тому любовнику, что не сможет её удовлетворить. Она отдается мужчинам, взамен забирая их души.
«Прекрасно, — подумал Тирион, — если она отдастся мне, пусть забирает мою маленькую невзрачную душонку».
— Под «говорят» ты подразумеваешь тех работорговцев-изгнанников, которых она вышвырнула из Астапора и Миэрина, — ухмыльнулся Хэлдон. — Пустая клевета.
— В любой клевете есть доля правды, — возразил Каво. — К тому же, главный грех девчонки неоспорим. Это самонадеянное дитя взяло на себя смелость уничтожить торговлю людьми, однако Заливом Работорговцев дело далеко не заканчивается. Это часть всемирного морского промысла, и драконья королева замутила воду. За Чёрными Стенами лорды из древних родов спят неспокойно, прислушиваясь, как их рабы точат на кухне длинные ножи. Рабы обрабатывают наши поля и ухаживают за нашим скотом, чистят наши улицы, учат наших детей. Они сторожат наши стены, гребут на наших галерах, сражаются за нас в битвах. А теперь, оглядываясь на восток, они видят там эту сияющую издалека юную королеву, эту Разбивающую Цепи. Этого не потерпят не только представители древних родов, бедняки тоже ненавидят её. Даже последний попрошайка — и тот стоит выше раба. А эта драконья повелительница хочет отобрать у него последнее утешение в жизни.
Карлик переставил вперед своего копьеносца. Каво ответил лёгкой кавалерией. Тирион передвинул арбалетчика на одну клетку и сказал:
— Красный жрец на улице, похоже, считает, что Волантис должен сражаться на стороне серебряной королевы, а не против неё.
— Красным жрецам лучше бы попридержать языки, — нахмурился Каво Ногарис. — Уже начались потасовки между их прихожанами и теми, кто поклоняется иным богам. Яростные речи Бенерро приведут лишь к тому, что он навлечет на себя большую беду.
— Какие речи? — спросил карлик, крутя в руке фигурку простолюдина.
Волантиец с досадой отмахнулся.
— В Волантисе каждую ночь тысячи рабов и вольноотпущенников наводняют храмовую площадь, чтобы послушать болтовню Бенерро о кровоточащих звездах и огненном мече, который очистит мир. Из его проповедей следует, что Волантис наверняка сгорит в огне, если триархи поднимут оружие против серебряной королевы.
— Ну, такой ход событий даже я мог бы предсказать. А вот и еда.
На ужин принесли тарелку с жареной козлятиной, кусками разложенной на нарезанном кольцами луке. Приправленное специями мясо, сочащееся кровью внутри и покрытое хрустящей корочкой снаружи, источало вкуснейший аромат. Тирион схватил кусок. Козлятина оказалась такой горячей, что он обжёг пальцы, но такой вкусной, что он тут же потянулся за следующим куском. Карлик запил его бледно-зеленым волантийским ликёром, вкус которого по сравнению с теми напитками, что он пил последнее время, более всех напоминал вино.
— Отлично, — заявил он и, приподняв пальцами своего дракона, убрал одного из слонов Каво. — Самая сильная фигура в игре. У Дейенерис Таргариен, как известно, таких три.
— Три, — согласился Каво, — каждый против трех тысяч врагов. Граздан мо Эраз не единственный посол, которого отправили из Жёлтого Города. Когда мудрые господа поведут свои войска против Миэрина, легионы из Нового Гиса выступят на их стороне. Толосийцы. Элирийцы. Даже дотракийцы.
— Дотракийцы топчутся и у ваших собственных ворот, — сказал Хэлдон. — Кхал Поно.
Каво отмахнулся бледной рукой.
— Табунщики приходят, мы дарим им подарки, табунщики уходят.
Он снова передвинул свою катапульту, накрыл ладонью алебастрового дракона Тириона и убрал его с поля.
Остальные фигуры постигла та же участь, хотя карлик и продержался ещё с дюжину ходов.
— Пришло время для горьких слез, — подытожил Каво, сгребая кучку серебра. — Ещё партию?
— Думаю, хватит, — помотал головой Хэлдон. — Мой карлик получил урок смирения. Пожалуй, нам лучше вернуться на корабль.
Костер на площади всё ещё пылал, но жрец ушел, и толпа разошлась. В окнах борделя мерцали огоньки свечей, а изнутри доносился женский смех.
— Ночь только началась, — заметил Тирион, — а Каво наверняка рассказал нам далеко не всё. Зато шлюхи много чего слышат от мужчин, которых обслуживают.
— Ты так соскучился по женщинам, Йолло?
— Заскучаешь тут, когда вся любовь в собственных руках.
«Вполне вероятно, что Селорис именно то место, куда отправляются шлюхи. Тиша может быть здесь прямо сейчас с вытатуированными на щеке слезами».
— Я ж чуть не утонул. После такого мужчине необходима женщина. Кроме того, хочу удостовериться, что мой дружок не окаменел.
Полумейстер рассмеялся.
— Буду ждать тебя в таверне у ворот. Не затягивай там с этим делом.
— На этот счет можешь не переживать. Большинство женщин предпочитают закончить со мной как можно быстрее.
Бордель оказался довольно скромненьким по сравнению с теми, что карлик частенько посещал в Ланниспорте и Королевской Гавани. Хозяин хоть и говорил только по-волантийски, зато отлично понимал звон серебра. Он провел карлика под аркой в длинную пахнущую ладаном комнату, где скучали четыре полураздетые рабыни. На взгляд Тириона, двум из них было не меньше сорока, а самой младшей пятнадцать или шестнадцать. Привлекательными их вряд ли можно было назвать, но они были и не такими страшными, как те, что он видел в доках. Одна была явно беременна. Другая просто толстуха с железными кольцами в сосках. И у каждой — татуировка в виде слез под глазом.
— У тебя есть девушка, говорящая на языке Вестероса? — спросил Тирион.
Хозяин недоумённо прищурился, и карлик повторил свой вопрос на высоком валирийском. Пару слов, похоже, тот всё-таки понял и ответил на волантийском, но Тирион смог разобрать лишь фразу «закатная девушка» и решил, что хозяин имеет в виду девушку из Закатных Королевств.
В борделе была лишь одна такая, но совсем не Тиша. Конопатое лицо и бронзовые кудри девушки говорили о том, что грудь у неё тоже покрыта веснушками, а волосы между ног — рыжие.
— Сойдёт, — кивнул Тирион. — И принеси кувшин. Красное вино к красноволосой красавице.
Шлюха с отвращением рассматривала его безносое лицо.
— Я пугаю тебя, лапуля? Мерзкое чудовище, как сказал бы мой отец, если б не гнил в могиле.
Девушка хоть и выглядела как уроженка Вестероса, но не знала ни слова на общем языке.
«Возможно, она попала в рабство ещё ребёнком».
Её комната оказалась совсем маленькой, но на полу лежали мирийский ковёр и матрас, набитый перьями, а не соломой.
«Видал и похуже».
— Скажешь, как тебя зовут? — спросил Тирион, когда она протянула ему чашу с вином. — Нет?
Вино оказалось крепким и кислым и не нуждалось в переводе. — Пожалуй, самое время наведаться в твою пещерку. — Он вытер рот тыльной стороной ладони. — Ты хоть раз спала с монстром? Почему бы не сделать это сейчас? Долой одежду и марш в постель, если ты не против. А если и против, всё равно это ничего не меняет.
Девушка застыла столбом, удивлённо уставившись на Тириона, пока он не забрал у неё кувшин и не принялся задирать ей юбки. Тут она поняла, что от неё требуется, хотя и не проявила особой активности. У Тириона так долго не было женщины, что он кончил уже после третьего толчка.
Слезая с девушки, карлик чувствовал скорее стыд, чем удовлетворение.
«Это было ошибкой. Какой же жалкой тварью я стал».
— Тебе не знакома женщина по имени Тиша? — спросил он, наблюдая, как его семя вытекает из нее на постель. Шлюха не ответила.
— Ты знаешь, куда отправляются шлюхи?
Девушка продолжала молчать.
«Она как неживая… Я только что поимел труп».
Её спина была исполосована шрамами, а глаза ничего не выражали, застыв, как у мертвеца. «У нее даже нет сил ненавидеть меня».