Ему захотелось вина. Много вина. Тирион схватил кувшин и поднес к губам. Он пил так жадно и быстро, что вино красными струйками полилось по подбородку и закапало с бороды на матрас. В тусклом свете свечей оно выглядело таким же тёмным, как и вино, отравившее Джоффри. Допив, Тирион отшвырнул в сторону кувшин, перекатился на край лежанки и сполз вниз. Он пошарил рукой по полу, надеясь найти ночной горшок, но того нигде не было.
Внезапно подкатила тошнота, и Тирион, грохнувшись на колени, облевал ковёр — тот самый великолепный пушистый мирийский ковёр, прекрасный, как сама ложь.
Шлюха жалобно вскрикнула.
«Они накажут за это её», — устыдился за себя Тирион.
— Отрежь мне голову и отвези ее в Королевскую Гавань, — посоветовал он девушке. — Моя сестра сделает тебя леди, и больше никто не посмеет сечь тебя розгами. — Поняв, что до неё не доходит, о чём он говорит, Тирион раздвинул ей ноги и, пристроившись между ними, взял её снова. Хотя бы это она способна понять.
Вскоре вино закончилось, и сам Тирион обессилел, так что он поднял с пола тряпьё девушки и швырнул его к двери. Она поняла намек и поспешно убралась из комнаты, оставив его в одиночестве лежать в темноте на продавленном матрасе.
«Я вдрызг пьян».
Он не смыкал глаз, боясь заснуть. Там, за занавесом сна подстерегали Горести. Крутые скользкие каменные ступени уносились в бесконечную высь, и где-то там наверху поджидал Лорд в Саване.
«Не хочу встречаться с ним».
Он неуклюже оделся в темноте и наощупь нашёл выход на лестницу.
«Гриф сдерет с меня шкуру. Ну и ладно… Если и есть на свете карлик, заслуживающий такой участи, то это я».
Внезапно на середине лестницы его нога скользнула в пустоту. Лишь чудом избежав падения, он с грохотом съехал по лестнице. Сидевшие внизу шлюхи удивлённо наблюдали за его спуском. Приземлившись у подножия лестницы, Тирион с усилием поднялся на ноги и отвесил им поклон.
— Я куда как проворнее, когда пьян. Боюсь, что испортил ваш ковёр, — повернулся он к хозяину заведения. — Девушка не виновата. Позвольте мне заплатить за него. — И, вытащив из кармана горсть монет, швырнул её прямо ему в лицо.
— Бес, — произнес за спиной чей-то низкий голос.
В темном углу комнаты сидел мужчина с елозившей у него на коленях шлюхой.
«А эту мне не показали. Я бы выбрал её вместо конопатой».
Девушка была моложе других: стройная, красивая, с длинными серебристыми волосами. Скорее всего лиссенийка… но мужчина, на чьих коленях она сидела, был из Семи Королевств. Дюжий и плечистый, лет сорока, а может и старше. Несмотря на большие залысины на лбу, его щёки и подбородок покрывала жёсткая щетина, а на руках густо росли волосы, даже на костяшках пальцев.
Тириону совсем не понравилось, как выглядит этот незнакомец, и ещё меньше — большой чёрный медведь, украшавший его одеяние.
«Шерсть. Он носит шерстяную одежду в такую жару. На такое хватит мозгов только у рыцаря».
— Приятно в такой дали от дома услышать родной язык, — сделав над собой усилие, поприветствовал незнакомца карлик. — Но боюсь, вы меня с кем-то спутали. Меня зовут Хугор Хилл. Позвольте угостить вас чашей вина, друг мой.
— Я и так уже достаточно пьян. — Рыцарь отпихнул шлюху, поднялся на ноги и, сняв висевший на стене позади него меч, вытащил клинок из ножен…
Сталь скользнула по коже с лёгким шорохом. Пламя свечей отражалось в широко распахнутых глазах шлюх, с жадностью взиравших на эту сцену. Хозяин заведения бесследно испарился.
— Ты мой, Хугор.
Пытаться сбежать было так же безнадёжно, как и драться. Тирион так опьянел, что не смог бы даже заговорить зубы рыцарю. Карлик беспомощно развёл руками.
— И что же ты со мной сделаешь?
— Отвезу тебя к королеве, — ответил рыцарь.
Дейенерис
Галазза Галар прибыла в Великую Пирамиду в сопровождении дюжины Белых Милостей — благородных девушек, слишком юных, чтобы провести положенный год служения в садах удовольствий при храме. Вместе они представляли собой прекрасную картину — гордая старица в зелёном в окружении одетых в белые мантии и вуали маленьких девочек, воплощавших саму невинность.
Королева тепло поприветствовала гостей и поручила Миссандее проследить, чтобы девочек накормили и развлекли, пока они с Зелёной Милостью ужинают наедине.
Повар приготовил им роскошную трапезу — ягнёнка в меду, благоухающего растёртой мятой и поданного с её любимым лакомством — мелкими зелёными фигами. Двое из лучших её «воспитанников» подносили еду и наполняли чаши. Это были брат с сестрой — волоокая Квезза и тощий мальчик по имени Гразхар, приходившиеся родственниками Зелёной Милости. Та приветствовала их поцелуями и спросила, хорошо ли они справлялись со своими обязанностями.
— Они оба очень милы, — заверила жрицу Дени. — Квезза иногда поёт для меня. У неё красивый голос. А сир Барристан обучает Гразхара и других мальчиков традициям западного рыцарства.
— Они мои кровные родственники, — сказала Зелёная Милость, пока Квезза наполняла её чашу тёмно-красным вином. — Отрадно слышать, что они угодили вашей лучезарности. Надеюсь, и я смогу быть полезной.
У старой женщины были седые волосы и пергаментно-тонкая кожа, но годы не затуманили её зелёных, в тон облачению, печальных и полных мудрости глаз.
— Да простит меня ваша лучезарность, вы выглядите… утомленной. Вы хорошо высыпаетесь?
Дени едва не рассмеялась:
— Не очень. Вчера под покровом ночи три галеры из Кварта поднялись вверх по Скахазадхану. Дети Матери обстреляли их паруса горящими стрелами и забросали палубы горшками со смолой, но кораблям удалось ускользнуть, почти неповрежденными. Квартийцы намерены перекрыть реку так же, как перекрыли бухту. И теперь они не одни. К ним присоединились три галеры из Нового Гиса и каррака из Толоса.
В ответ на предложенный ею союз толосийцы объявили её шлюхой и потребовали вернуть Миэрин под власть великих господ. Но это было лучше, чем ответ от Мантариса, доставленный в кедровом сундуке караванным путем. Внутри она обнаружила головы трёх своих посланников, пересыпанные солью.
— Возможно, нам помогут ваши боги. Попросите их наслать бурю и прогнать корабли из бухты.
— Я помолюсь и принесу жертву. Может, боги Гиса меня и услышат. — Галазза Галар отхлебнула вина, не отрывая взгляда от Дени. — Внутри стен штормы бушуют не меньше, чем снаружи. Минувшей ночью погибло ещё несколько вольноотпущенников, по крайней мере, мне так сказали.
— Трое, — с горечью ответила Дейенерис. — Трусы вломились к ткачихам. Те никому не причиняли вреда, лишь создавали прекрасные произведения. У меня над кроватью висит подаренный ими гобелен. Прежде чем перерезать женщинам горло, Дети Гарпии изнасиловали их и сломали ткацкий станок.
— Мы наслышаны об этом. И до сих пор, ваша лучезарность находила в себе смелость отвечать на резню милосердием. Вы не причинили вреда никому из детей-заложников.
— Пока нет. — Дени прониклась симпатией к своим юным подопечным. Одни из них были застенчивыми, другие — отважными, некоторые — милыми, некоторые — угрюмыми, но все вместе — невинными.
— Если я казню своих чашниц, кто же будет наливать мне вино и прислуживать за ужином? — ответила она, стараясь, чтобы это прозвучало как шутка.
Жрица не улыбнулась.
— Говорят, что Бритоголовый собирается скормить их вашим драконам. Жизнь за жизнь. За каждого зарезанного солдата Медных тварей он отнимет жизнь у ребенка.
Дени поковыряла еду в тарелке. Она не осмеливалась посмотреть туда, где стояли Гразхар и Квезза, боясть расплакаться.
«Бритоголовый намного жестокосерднее меня». Они полдюжины раз ссорились из-за заложников.
— Дети Гарпии посмеиваются в своих пирамидах, — сказал этим утром Скахаз. — Что пользы в заложниках, если вы их не казните? — В его глазах она всего лишь слабая женщина.
«Мне хватило Хаззеи. Что хорошего в мире, купленном кровью малых детей?»
— Эти убийства не их деяние, — слабым голосом ответила Дени Зеленой Милости. — Я не мясник.
— И Миэрин благодарен за это, — сказала Галазза Галар. — Мы слышали, что Король-Мясник из Астапора мертв.
— Убит собственными солдатами после приказа выступить и атаковать юнкайцев. — В её словах звучала горечь. — Тело ещё не успело остыть, а его место уже занял другой, назвавшись Клеоном Вторым. Всего через восемь дней ему перерезали горло, и убийца потребовал корону себе. Как и любовница первого Клеона. Жители Астапора прозвали их Король-Горлорез и Королева-Шлюха. Их последователи сражаются друг с другом на городских улицах, а юнкайцы со своими наемниками ждут под стенами города.
— Да, скорбные времена. Ваша лучезарность, могу ли я осмелиться дать вам совет?
— Вы знаете, как высоко я ценю вашу мудрость.
— Тогда внемлите мне сейчас и вступите в брак.
— Ах, — Дени ожидала этого.
— Вы часто говорили о том, что вы всего лишь юная девушка. Глядя на вас, видишь девушку, слишком юную и хрупкую для таких испытаний. Рядом с вами должен быть король, чтобы помочь нести это бремя.
Дени наколола ломоть ягненка и, откусив кусочек, медленно прожевала:
— Скажите, способен ли король надуть щеки и сдуть корабли Ксаро обратно в Кварт? Может ли он хлопнуть в ладоши и прорвать осаду Астапора? Накормить досыта моих детей и вновь принести мир на наши улицы?
— А вы? — спросила Зеленая Милость. — Король не бог, но сильный мужчина способен на многое. Когда мой народ смотрит на вас, то видит прибывшую из-за морей завоевательницу, явившуюся убить нас и превратить наших детей в рабов. Король в силах это изменить. Король из благородного гискарского рода может примирить город с вашим правлением. Иначе я опасаюсь, что оно закончится, как и началось — кровью и огнём.
Дени продолжала ковырять еду в тарелке.
— И кого боги Гиса прочат мне мужем и супругом?
— Хиздара зо Лорака, — решительно произнесла Галазза Галар.