Джон Коннингтон мог бы стать одним из его преемников, если бы его судьба в изгнании сложилась по-другому. Он провел пять лет в отряде, поднимаясь в званиях и, прославившись, стал правой рукой Тойна. Останься он и, вполне возможно, сидел бы на месте Гарри Стрикленда после смерти Майлза. Но Гриф не сожалел об избранном пути. «Я-то вернусь в Вестерос отнюдь не черепом на палке».
Флауэрс вышел из шатра.
— Заходи.
Когда они вошли, высшие офицеры Золотого Братства встали с табуреток и походных кресел. Старые друзья приветствовали Грифа улыбками и объятиями, новички были более сдержанны. «Не все здесь так уж нам рады, как пытаются меня убедить». В некоторых улыбках ему чудился стальной оскал. Ещё совсем недавно большинство из них верило, что лорд Джон Коннингтон благополучно покоится в могиле, и, без сомнения, многие считали, что это самое подходящее место для человека, кравшего у братьев по оружию. На их месте Гриф думал бы также.
Сир Франклин представил всех присутствующих. Некоторые из капитанов наёмников, подобно Флауэрсу, носили имена бастардов: Риверс, Хилл, Стоун. Другие называли фамилии, некогда мелькавшие в истории Семи Королевств. Гриф насчитал двух Стронгов, трех Пиков, по одному Мадду, Мандрейку и Лотстону, а также пару Коулов. Он знал, что среди них есть самозванцы — в вольных отрядах человек мог назвать себя как угодно. Независимо от имени, наёмники блистали кричащей роскошью. Как и многие их собратья по ремеслу, они держали своё богатство при себе: усыпанные самоцветами клинки, инкрустированные доспехи, массивные гривны благородных металлов и тончайшие шелка ослепляли взгляд. Все присутствующие носили на предплечьях целое состояние в виде тяжеленных золотых браслетов. Каждый браслет означал год службы в рядах Золотого Братства. Марк Мандрейк c обезображенным оспой лицом и дыркой на щеке в том месте, где было выжжено рабское клеймо, носил ещё и цепь из золотых черепов.
Не все капитаны были вестеросцами. Черный Балак, беловолосый уроженец Летних островов с кожей чёрной как сажа, командовал лучниками ещё в дни Чёрного Сердца. Его плащ, сделанный из зелёных и оранжевых перьев, производил великолепное впечатление. Горис Эдориен, который заменил Стрикленда на посту казначея, носил через плечо шкуру леопарда, по плечам бледного как смерть волантийца волнами спадали кроваво-красные намасленные локоны, а остроконечная бородка была чёрной. Командира разведчиков Гриф видел впервые, лиссениец Лисоно Маар обладал сиреневыми глазами, платиновыми волосами и губами, которым позавидовала бы шлюха. Поначалу Гриф чуть не принял его за женщину. Ногти Маара были покрашены в пурпурный цвет, в мочках ушей сверкали капли аметистов и жемчуга.
«Лицемеры, зыбкие тени, — думал Гриф, вглядываясь в их лица, — призраки забытых войн, проигранных сражений и проваленных мятежей, братство побежденных и павших, лишённых чести и наследства. Это и есть моя армия. Наша единственная надежда».
Он повернулся к Стрикленду.
Бездомный Гарри мало походил на воина: тучный, с большой круглой головой, спокойными серыми глазами и редкими волосами, которые он зачёсывал набок, пытаясь скрыть лысину. Стрикленд сидел в походном кресле, отмачивая ноги в кадке с соленой водой.
— Прости, что не встаю, — приветствовал он. — Переход выдался изнурительным, мои ноги стерлись до волдырей. Проклятье.
«Даешь слабинку, голосишь, как старуха». Стрикленды были частью Золотого Братства со дня основания, прадед Гарри потерял титулы и земли, поддержав Чёрного Дракона во время первого мятежа Чёрного Пламени.
— Золотой в четвертом поколении, — хвастался Гарри, как будто четыре поколения изгнания и поражения достойны гордости.
— Я могу приготовить вам мазь, — сообщил Хэлдон, — и существуют такие минеральные соли, которые сделают вашу кожу плотнее.
— Как мило с твоей стороны, — Стрикленд махнул оруженосцу, — Уоткин, подай вина нашим друзьям.
— Спасибо, не стоит, — сказал Гриф. — Мы обойдемся водой.
— Как будет угодно.
Капитан-генерал улыбнулся принцу.
— А это, должно быть, твой сын.
«Он знает? — удивился Гриф, — как много Майлз ему открыл?» Когда дело касалось тайны, Варис был непоколебим. В планы, которые они с Иллирио строили с Чёрным Сердцем, были посвящены только они сами. Остальные в отряде оставались в неведении. Чего они не знают, того не выболтают.
Но теперь настало время открыться.
— Ни один отец не может мечтать о более достойном сыне, — ответил Гриф, — но этот юноша не моей крови и не носит моего имени. Милорды, я представляю вам Эйегона Таргариена, первенца Рейегара, Принца Драконьего Камня, и принцессы Элии Дорнийской… скоро, с вашей помощью, он станет Эйегоном, шестым этого имени, королем андалов, ройнаров и Первых Людей, владыкой Семи Королевств.
Ответом на его речь было молчание. Кто-то прочистил горло, один из Коулов наполнил свой кубок из графина с вином. Горис Эдориен поигрывал завитым локоном и что-то бурчал себе под нос на неизвестном Грифу языке. Ласвел Пик кашлянул, Мандрейк и Лотстон переглянулись. «Они знают, — понял, наконец, Гриф, — они все знают».
Он повернулся к Стрикленду.
— Когда ты им сказал?
Капитан-генерал пошевелил в воде покрытыми волдырями пальцами.
— Когда мы добрались до реки. В Братстве начались волнения, и на то были веские причины. Мы отказались от легкой войнушки в Спорных Землях и чего ради? С чего бы ещё мы продолжили изнывать от этой проклятой богами жары, наблюдая, как тают наши деньги, а мечи покрываются ржавчиной, пока я отвергаю выгоднейшие контракты?
От этой новости по коже Грифа поползли мурашки.
— Кто?
— Юнкай. Эмиссар, которого они послали обхаживать Волантис, уже снарядил три вольных отряда к Заливу Работорговцев. Он хотел, чтобы мы стали четвёртым, и предлагал вдвое больше, чем нам платили мирийцы, и, вдобавок, раба для каждого солдата, десять для офицеров и сто прекраснейших дев для меня.
«Проклятая преисподняя!»
— Потребовались бы тысячи рабов для такой платы. Где же юнкайцы планируют найти столько?
— В Миэрине.
Стрикленд поманил оруженосца.
— Уоткин, подай полотенце. Вода остывает, и мои пальцы сморщились, как изюм. Нет, не это, давай мягкое.
— Ты им отказал, — продолжил Гриф.
— Я сказал, что подумаю над их предложением. — Гарри морщился, пока оруженосец вытирал ему ноги.
— Осторожнее с пальцами. Представь, что это виноградины с тонкой кожицей, парень. А ты хочешь вытереть их, не раздавив. Промакивай, а не три. Да, вот так.
Он снова повернулся к Коннингтону.
— Прямой отказ был бы неумным ходом. Люди справедливо могли задаться вопросом, не выжил ли я из ума.
— Твоим мечам скоро найдётся работа.
— Неужели? — вступил Лисоно Маар. — Полагаю, ты знаешь, что таргариенская девчонка все ещё не выступила на запад.
— Мы слышали эти россказни в Селхорисе.
— Это не россказни. Так и есть. А вот причину понять труднее. Выпотрошить Миэрин, почему бы и нет? Я бы поступил так же на её месте. Города работорговцев смердят золотом, а завоевание требует денег. Но зачем там задерживаться? Страх? Безумие? Лень?
— Не имеет значения, — Гарри Стрикленд раскатал пару полосатых шерстяных чулок. — Она в Миэрине, мы здесь, а недовольство волантийцев из-за нашего присутствия растет с каждым днем. Мы пришли, чтобы поддержать короля и королеву, которые повели бы нас домой в Вестерос, но девчонке, видимо, больше нравится сажать оливковые деревья, а не сражаться за трон отца. Тем временем её враги набирают силу. Юнкай, Новый Гис, Толос. Кровавая Борода и Принц в лохмотьях — оба будут на стороне её противников… и совсем скоро на неё обрушится и флот Старого Волантиса. А что у неё есть? Наложницы с палками?
— Безупречные, — парировал Гриф, — и драконы.
— Драконы, конечно, — подхватил капитан-генерал, — но маленькие, только вылупились из яиц.
Стрикленд осторожно надел чулок и подтянул его до лодыжки.
— Какой от них прок, когда все эти армии возьмут её город в кольцо?
Тристан Риверс забарабанил пальцами по колену.
— Тем больше причин добраться до неё как можно скорее. Я говорю: раз Дейенерис не идет к нам, то мы должны идти к ней.
— А что, мы научились ходить по воде, сир? — поинтересовался Лисоно Маар. — Сколько можно повторять, мы не можем добраться до серебряной королевы морем. Я лично пробирался в Волантис под личиной торговца, чтобы выяснить, на сколько кораблей мы можем рассчитывать. Гавань кишит галерами, коггами и карраками всех мастей и размеров, но при всём этом мне пришлось разговаривать с контрабандистами и пиратами. У нас в отряде десять тысяч бойцов, я уверен, что это лорд Коннингтон ещё помнит, ведь он пять лет служил вместе с нами. Пятьсот рыцарей, у каждого по три коня. Пять сотен оруженосцев, тоже верхом. А слоны? Мы не должны забывать о слонах. Пиратского корабля не хватит. Нам понадобится целый пиратский флот… и даже если мы найдем его — из Залива Работорговцев пришла весть, что Миэрин в морской блокаде.
— Мы можем притвориться, что приняли предложение юнкайцев, — посоветовал Горис Эдориен. — Позволим судам Юнкая доставить нас на восток, затем вернём им их золото под стенами Миэрина.
— Один разорванный контракт уже большое пятно на честном имени отряда, — Бездомный Гарри сделал паузу, массируя больную ногу.
— Позвольте мне напомнить вам, это Майлз Тойн заключил секретный договор, а не я. Я бы выполнил его обязательства, да только как? Очевидно, что таргариенская девчонка никогда не пойдёт на запад. Вестерос был королевством её отца, а Миэрин — её собственное. Если она разобьет Юнкай, то станет королевой Залива Работорговцев. Если нет — умрёт задолго до того, как мы до нее доберемся.
Его слова не стали неожиданностью для Грифа. Гарри всегда был рассудительным, ему лучше удавалось пробивать контракты, чем доспехи врагов. У Стрикленда нюх на золото, но вот вопрос — есть ли у него вкус к битве?