Посмотреть, как он спешивается, из башен выбралось небольшое количество людей сира Григора. В большинстве это были суровые люди с безжалостными глазами и упрямыми ртами. — «Именно такие и должны следовать за Горой». — Все, что можно было сказать про них доброго, это то, что они были не столь мерзкими и жестокими, как Бравые Ребята.
— Чтоб меня трахнули, это ж Джейме Ланнистер! — Буркнул один из них, бледный и седой солдат. — Это проклятый Цареубийца, ребяты. Чтоб меня копьем трахнули!
— А ты кто такой? — Спросил Джейме.
— Сир обычно звал меня Сраным ртом, если угодно м'лорду. — Он поплевал на ладони и вытер ими щеки, словно от этого он стал выглядеть более представительно.
— Очаровательно. Ты здесь командуешь?
— Я. Вот дерьмо! Нет, м'лорд, проклятое копье мне в жопу! — У Сраного Рта в бороде было столько крошек, что можно было накормить целый гарнизон. Джейме это развеселило. А тот принял это за ободрение. — Проклятое копье мне в жопу! — Снова повторил он, и заржал.
— Ты слышал? — Обратился Джейме к Илину Пейну. — Разыщи хорошее длинное копье и воткни ему в зад.
У сира Илина копья не было, но Безбородый Джон Биттли был тут как тут и подал ему свое. Пьяное ржание Сраного Рта мгновенно оборвалось.
— Держи эту проклятую штуковину от меня подальше.
— Прочисть мозги. — Сказал ему Джейме. — Кто здесь командует? Кого сир Григор назначил кастеляном?
— Полливера. — Ответил собеседник. — Только Пес убил его, м'лорд. Его и Щекотуна, и малыша Сарсфильда вместе с ними.
«И снова Пес».
— Вы знаете, где Сандор? Вы его видели?
— Не знаем, м'лорд. Нам сказал хозяин таверны.
— Это произошло в таверне на перекрестке, милорд. — Сказавший это был молодым человеком с копной соломенных волос. У него на шее было ожерелье из монет, которое когда-то принадлежало Варго Хоуту. Монеты были из сотни разных стран, золотые и серебряные, медные и бронзовые, квадратные и круглые, треугольные, кольца и кусочки кости. — Хозяин таверны клялся, что у того человека была обожжена половина лица. Его шлюхи подтвердили эту историю. С Сандором был какой-то мальчишка — крестьянский оборванец. Нам сказали, что они вдвоем изрубили Полли и Щекотуна на куски и ускакали к Трезубцу.
— Вы отправили за ними погоню?
Сраный Рот скривился, словно от подобной мысли у него заболели зубы.
— Нет м'лорд, чтоб нас всех трахнули! Мы не стали.
— Когда собака становится бешенной, ей перерезают глотку.
— Что ж, — потеребив губу, ответил бородач. — Мне Полли никогда не нравился. Он — дерьмо, а что до собаки — он был братом господина, поэтому…
— Мы сплоховали, м'лорд. — Прервал его тот, что носил ожерелье. — Однако нужно совсем свихнуться, чтобы решиться сразиться с Псом.
Джейме оглядел его с ног до головы. — «Смелее остальных, и не так пьян, как Сраный Рот».
— Ты его боишься.
— Я сказал бы не «боюсь», м'лорд, а оставляю его другим, тем, кто получше нас. Кому-нибудь вроде господина… или вас.
«Мне, когда у меня были две руки». — Джейме не дал ввести себя в заблуждение. Для Сандора он теперь легкая пожива.
— Как твое имя?
— Раффорд, если будет угодно. Большинство зовет меня Рафф.
— Рафф, собери-ка мне весь гарнизон в зале Ста Очагов. И ваших пленников тоже. Я хочу на них взглянуть. Этих шлюх с перекрестка… Ах, да, и Хоута. Я был так разочарован, услышав, что он умер. Я бы хотел взглянуть на его голову.
Когда ее принесли, он обнаружил, что Козлу отрезали губы, впрочем, как и уши вместе с носом. Вороны позаботились о глазах. Но, тем не менее, Хоут все еще был легко узнаваем. Джейме узнал бы его бороденку где угодно — эта глупая косичка двух футов длиной, торчащая с острого подбородка. Помимо этого, на черепе Кохорика все еще оставались всего несколько клочков плоти.
— А где же остальное? — спросил он.
Никто не захотел отвечать. Наконец, Сраный Рот опустив глаза, пробормотал: — Сгнило, сир. И съедено.
— Один пленник постоянно умолял о еде. — Подтвердил Раффорд. — Поэтому сир пообещал ему подать жареной козлятины. Хотя на Кохорике мяса было не много. Сир сперва отрубил ему кисти и ступни, потом руки и ноги.
— Большая часть досталась толстяку, м'лорд. — продолжил Сраный Рот, — однако господин приказал убедиться, что все пленники попробовали. И Хоут тоже. Самого себя. Эт сукин сын весь обслюнявился, пока м'его кормили, и всю свою жидкую б'роденку уделал жиром.
«Оба твоих пса взбесились, отец!» — Пронеслось в голове у Джейме. — Он поймал себя на воспоминаниях о тех рассказах, что он впервые услышал еще ребенком в Утесе Кастерли, о безумной леди Лотстон, которая в этих самых стенах купалась в ванной, наполненной человеческой кровью и устраивала пиры, на которых подавали зажаренную человеческую плоть.
Каким-то образом месть потеряла для него свой вкус.
— Заберите это и выбросьте в озеро. — Он передал голову Хоута Пеку и повернулся к гарнизону. — До тех пор, пока лорд Петир не вступит во владение, Харренхол от имени короны будет охранять сир Бонифер Хасти. Он примет тех из вас, кто решит к нему присоединиться, если захочет. Остальные направятся со мной к Риверрану.
Люди Горы переглянулись между собой.
— Мы давали присягу. — Сказал один из них. — Господин нам пообещал. Он сказал, что будет щедрое вознаграждение.
— Да, это его собственные слова. — Подтвердил Сраный Рот: — «Щедрое вознаграждение тем, кто отправится со мной». — Дюжина остальных их поддержали.
Сир Бонифер поднял руку в перчатке.
— Любой, кто останется со мной, получит гайд земли, второй гайд после того, как женится, и третий после рождения первенца.
— Земля, сир? — Сраный Рот сплюнул. — Насрать на нее. Если б мы хотели ковыряться в проклятой глине, мы бы с большим проклятым удовольствием остались дома. Прошу прощения, сир. Сир сказал: «щедрое вознаграждение», что значит золото.
— Если вас что-то не устраивает, ступайте в Королевскую Гавань и жалуйтесь моей драгоценной сестре. — Джейме обернулся к Раффорду. — Теперь я погляжу на пленников. И начну с сира Вилиса Мандерли.
— С толстяка? — Спросил Раффорд.
— Я искренне на это надеюсь. И не надо рассказывать мне печальную историю его смерти, потому что тогда многим из вас предстоит та же участь.
Все надежды на то, что он найдет в здешней темнице Шагвелла, Пига или Золло, безрадостно развеялись. Похоже, Бравые Ребята все до одного бросили Варго Хоута. Из людей леди Вент остались только трое — повар, открывший ворота сиру Григору, сутулый оружейник по прозвищу Бен Черный Палец и девчонка по имени Пиа, которая больше не была той хорошенькой девушкой, какой ее помнил прежде Джейме. Кто-то сломал ей нос и выбил половину зубов. Едва его увидев, девчонка упала в ноги Джейме, всхлипывая, и с истеричной силой цепляясь за его ноги так, что оттащить ее удалось только Могучему Вепрю. — Больше тебя никто не тронет. — Пообещал он ей, но от этого ее плач только усилился.
Привели остальных пленников. Сир Вилис Мандерли был среди прочих, как и несколько знатных северян, взятых в плен Скачущей Горой в стычках у Трезубца. Полезные пленники, за которых можно взять хороший выкуп. Они были оборваны, немыты и прилично отощали, к тому же у некоторых были свежие синяки, сломанные зубы и на руках отсутствовали некоторые пальцы, однако все раны были обмыты и перевязаны, и никто не думал умирать от истощения. Джейме задумался, догадался ли кто-нибудь из них, чем их кормили, но решил, что лучше будет не расспрашивать.
Никто не проявлял неповиновения, особенно покорным выглядел сир Вилис — бородатый бочонок сала с пустыми глазами и слабым, отвисшим подбородком. Когда Джейме объявил ему, что его сопроводят в Девичий Пруд, где посадят на корабль, идущий в Белую Гавань, сир Вилис рухнул в лужу на полу и долго рыдал навзрыд, стараясь громче, чем до него Пиа. Потребовались усилия четырех человек, чтобы поставить его на ноги. — «Видно, переел жареной козлятинки», — подумалось Джейме. — «О, боги! Как я ненавижу этот проклятый замок». — Харренхол за три сотни лет повидал больше ужасов, чем Утес Кастерли за три тысячи.
Джейме приказал зажечь камины в Зале Ста Очагов, и отправил хромого повара обратно на кухню готовить жаркое для своих людей.
— Все что угодно, только не козлятину!
Сам он поужинал в Охотничьем зале вместе с сиром Бонифером Хасти. Тот напоминал оглоблю, начавшую говорить высокопарным слогом, так как любил приправлять свою речь упоминанием Семерых.
— Мне не нужен никто из подчиненных сира Григора. — Объявил он, разрезая грушу, такую же увядшую как и он сам, чтобы удостовериться, что ее несуществующий сок не испачкает его непорочный пурпурный дублет, украшенный его родовыми белыми волнами. — Мне не нужны на службе подобные грешники.
— Мой знакомый септон любил повторять: «Все люди — грешники».
— И он не ошибался. — Кивнул сир Бонифер, — Но некоторые грехи куда темнее остальных, и куда хуже пахнут для носов Семерых.
«Стало быть, у тебя нос не лучше носа моего братца, иначе от вони моих грехов ты подавился бы своей грушей».
— Что ж, хорошо. Я избавлю вас от всех людей Григора разом. — Он всегда найдет, куда пристроить хороших бойцов. Если ничего не придумает лучше, он всегда сможет отправить их первыми на лестницы, если придется штурмовать стены Риверрана.
— Забирайте и шлюху тоже. — Настоял сир Бонифер. — Вы знаете, кого я имею в виду. Девчонку из темницы.
— Пиа. — В прошлый раз, когда он гостил здесь, Квиберн подложил девчонку к нему в постель, рассчитывая ему угодить. Но та Пиа, которую они вытащили из темницы, была уже абсолютно другим созданием, отличавшимся от милой, простоватой, смешливой девицы, забравшейся к нему под одеяло. Она совершила ошибку, заговорив тогда, когда сир Григор желал тишины, поэтому Гора выбил ей кованным кулаком зубы и сломал симпатичный маленький носик. Все могло бы закончиться куда плачевнее, если б Серсея не вызвала его в Королевскую Гавань навстречу удару копья Красного Змея.