новых Безупречных. Но это войско попало прямо в железные зубы легиона из Нового Гиса и полегло до последнего человека.
— После этого Зелёную Милость посадили на кол на площади Кары и оставили там умирать. Выжившие из пирамиды Ульгоров закатили великое пиршество, длившееся полночи, а последнее блюдо запили отравленным вином, чтобы наутро не проснуться. Потом началось моровое поветрие — кровавый понос убил в городе ещё три четверти жителей, пока толпа умирающих не тронулась рассудком и не перебила стражу на главных воротах.
Старый кирпичник возразил:
— Нет, это была толпа здоровых людей, бегущих от мора.
— Да какая разница? — отмахнулся сапожник. — Стражу разорвали в клочья, а ворота распахнули настежь. Легионы Нового Гиса хлынули в Астапор, а за ними — юнкайцы и конные наёмники. Королева-Шлюха пала в бою с проклятием на устах. Король-Горлорез сдался захватчикам и был брошен в бойцовую яму, где его разорвали голодные псы.
— И даже тогда некоторые продолжали говорить, что вы идете, — вставила ткачиха. — Они клялись, что видели вас на драконе — высоко в небе над лагерями юнкайцев. Каждый день мы высматривали вас.
«Я не могла прийти, — подумала королева. — Я не осмелилась».
— И что случилось, когда город пал? — спросил Скахаз. — Что тогда?
— Началась резня. В Храме Милостей собрались больные, пришедшие просить богов об исцелении. Легионеры заложили двери и подожгли храм факелами. Не прошло и часа, как весь город был охвачен пожарами. Они ширились и сливались друг с другом. Улицы заполнили обезумевшие мечущиеся толпы, пытавшиеся спастись от огня. Но бежать было некуда — на воротах стояли юнкайцы.
— Но вы-то сбежали, — заметил Бритоголовый. — Как вам это удалось?
Ему ответил старик:
— Я кирпичник, как мой отец и отец моего отца. Дед построил наш дом как раз вплотную к городской стене. Так что было несложно каждую ночь вытаскивать из нее несколько кирпичей. Когда я рассказал об этом друзьям, они помогли мне укрепить туннель, чтобы он не обрушился. Мы решили, что нужно иметь свой собственный путь для бегства.
«А ведь я оставила править вами Совет, — думала Дени. — Из лекаря, учёного и жреца».
Она помнила Астапор таким, каким в первый раз его увидела — сухим и пыльным городом за стенами из красного кирпича, видящим дурные сны наяву, но все еще полным жизни. «На Черве были острова, где целовались влюблённые, но в то же самое время на площади Кары с людей сдирали кожу на ремни и оставляли их ободранные тела мухам».
— Хорошо, что вы пришли сюда, — сказала она астапорцам. — В Миэрине вы будете в безопасности.
Сапожник её поблагодарил, старый кирпичник поцеловал ей ноги, но ткачиха лишь кинула на Дени тяжелый взгляд. «Она знает, что я лгу, — подумала королева. — Знает, что я не могу защитить их. Астапор в огне, и Миэрин будет следующим».
— Вскоре беженцев станет гораздо больше, — объявил Бурый Бен, когда астапорцев увели. — У этих троих были лошади. Большинство же идёт пешком.
— И сколько их может быть? — спросил Резнак.
Бурый Бен пожал плечами:
— Сотни. Тысячи. Больные, обожжённые, раненые. Кошки и Гонимые Ветром шастают по холмам с копьями и плетьми, гонят их на север и вырезают тех, кто отстанет.
— Ходячие рты. И, по вашим словам, больные? — Резнак в отчаянии заломил руки. — Ваша милость не должны пускать их в город!
— Я бы тоже не стал этого делать, — согласился Бурый Бен Пламм. — Я, конечно, не мейстер, но знаю, что гнилые яблоки надо держать подальше от свежих.
— Это не яблоки, Бен, — возразила Дени. — Это мужчины и женщины, больные, голодные и напуганные.
«Мои дети».
— Я должна была отправиться в Астапор.
— Ваше величество не смогли бы их спасти, — сказал сир Барристан. — Вы предостерегали короля Клеона от этой войны с Юнкаем. Он был глупцом, обагрившим руки в крови.
«И что, мои руки чище?»
Ей вспомнилось, слова Даарио, что все короли должны быть либо мясниками, либо мясом.
— Клеон был врагом нашего врага. Если бы я присоединилась к нему на Рогах Хаззата, мы вместе разбили бы юнкайцев.
Бритоголовый возразил:
— Если бы вы увели Безупречных на юг к Хаззату, Дети Гарпии…
— Знаю, знаю. Опять Ероих.
Бурый Бен Пламм растерялся:
— Кто это — Ероих?
— Девушка, которую, как мне казалось, я спасла от изнасилования и мучений. Моё доброе дело в конце концов обернулось для неё куда худшей судьбой. Всё, что я сделала в Астапоре, так это породила ещё десять тысяч Ероих.
— Ваше величество не могли предвидеть…
— Я королева. Предвидеть — мой долг.
— Что сделано, то сделано, — произнес Резнак мо Резнак. — Ваша милость, умоляю, поскорее сделайте благородного Хиздара своим королем. Он сможет договориться с мудрыми господами и заключить для нас мир.
— И на каких же условиях?
«Берегись надушенного сенешаля», — сказала ей Куэйта. Женщина в маске уже предсказала ей приход бледной кобылицы — может она была права и в отношении благородного Резнака?
— Может я и юная девушка, не сведущая в войне, но не ягнёнок, который забредёт с блеянием в гнездо к гарпиям. У меня всё ещё есть мои Безупречные. У меня есть Вороны-Буревестники и Младшие Сыновья. У меня есть три полка вольноотпущенников.
— И драконы, — с хищной улыбкой напомнил Бурый Бен Пламм.
— Запертые, в цепях! — воскликнул Резнак мо Резнак. — Какая польза от драконов, которыми никто не может управлять? Даже Безупречным становится не по себе, когда они отворяют двери, чтобы накормить их.
— Неужели они боятся ручных зверушек королевы? — Бурый Бен весело прищурился. Седой капитан Младших Сыновей был плотью от плоти вольных отрядов, в его жилах текла кровь доброй дюжины разных народов, но он всегда любил драконов, а они любили его.
— Зверушек? — взвизгнул Резнак. — Точнее чудовищ! Чудовищ, поедающих детей! Мы не можем…
— Молчать, — отрезала Дейенерис. — Мы не будем об этом говорить.
Ярость в её голосе, заставила Резака отшатнуться:
— Простите меня, ваше великолепие, я не…
Бурый Бен Пламм оборвал его на полуслове.
— Ваше величество, у юнкайцев есть три наёмных отряда против наших двух, и поговаривают о том, что они послали в Волантис за Золотым Братством. Эти ублюдки могут выставить десять тысяч солдат. Ещё у юнкайцев четыре гискарских легиона, а может и больше. И я слышал, что они отправили гонцов через всё Дотракийское море, возможно, чтобы натравить на нас какой-нибудь большой кхаласар. По мне, без драконов нам не обойтись.
Дени вздохнула:
— Прости, Бен. Я не осмелюсь выпустить драконов на волю.
Она видела, что это был не тот ответ, которого он ожидал.
Пламм почесал свои бакенбарды:
— Если у нас не будет драконов, что ж… лучше уйти, пока юнкайские паскуды не захлопнули ловушку… Только сначала стребуем с работорговцев денег за наш уход. Они ведь платят кхалам, чтобы дотракийцы не трогали их города, так почему бы не заплатить и нам? Продадим им Миэрин назад и подадимся на запад с полным обозом золота, драгоценностей и всего такого.
— Ты предлагаешь мне, чтобы я ограбила Миэрин и бежала? Этому не бывать! Серый Червь, мои вольноотпущенники готовы к битве?
Евнух скрестил на груди руки:
— Они не Безупречные, но вас не подведут. Ваш слуга клянется в этом копьем и мечом, ваша милость.
— Хорошо. Очень хорошо, — Дейенерис посмотрела на окружавших ее людей — на насупившегося Бритоголового, на сира Барристана с его морщинистым лицом и грустными голубыми глазами, на бледного и потного Резнака мо Резнака, на седовласого и крепкого, как старая кожа, Бурого Бена, на Серого Червя, безбородого, бесстрастного, с ничего не выражающим лицом. «Здесь должен быть Даарио и мои кровные всадники. Если нас ожидает битва, кровь моей крови должна быть со мной». — Ей также не хватало сира Джораха Мормонта. — «Он лгал мне, доносил на меня, но любил меня и всегда давал хорошие советы».
— Я уже однажды разбила юнкайцев и разобью снова. Но где? И как?
— Вы хотите встретить их в поле? — недоверчиво поинтересовался Бритоголовый. — Это безрассудство. Наши стены выше и толще, чем стены Астапора, да и защитники у нас храбрее. Юнкайцам этот город так просто не взять.
Сир Барристан возразил:
— Думаю, не стоит позволять им окружить Миэрин. Их войско собрано с миру по нитке, и это работорговцы, а не солдаты. Если мы застанем их врасплох…
— Это едва ли, — возразил Бритоголовый. — У юнкайцев есть друзья в стенах города — они дадут им знать.
— Какую армию мы сможем собрать? — спросила Дени.
— Недостаточно большую, прошу вашего королевского прощения, — ответил Бурый Бен Пламм. — А что говорит Нахарис? Если мы хотим дать битву, нам понадобятся его Вороны-Буревестники.
— Даарио все еще на задании.
«Боги, что я наделала? Неужели послала его на смерть?»
— Бен, я хочу, чтобы твои Младшие Сыновья провели разведку. Где наши враги находятся, как быстро продвигаются, сколько у них людей, как они расположены.
— Нам понадобится провизия. И свежие лошади.
— Само собой. Сир Барристан вас всем обеспечит.
Бурый Бен почесал подбородок:
— Возможно, мы сумеем переманить кое-кого из них на нашу сторону. Если ваша милость снабдит нас несколькими мешками золота и драгоценностей… на подарки их командирам, так сказать… Тогда, как знать?
— Купить их, почему бы и нет? — задумчиво произнесла Дени. Она знала, что с наёмниками Спорных Земель это происходит сплошь да рядом. — Да, прекрасно. Резнак, займись этим. Когда Младшие Сыновья покинут город, закрой ворота и удвой стражу на стенах.
— Будет сделано, ваше великолепие, — сказал Резнак мо Резнак. — А что делать с астапорцами?
«Мои дети».
— Они пришли сюда за помощью — за пищей, кровом и защитой. Мы не можем от них отвернуться.
Сир Барристан нахмурился:
— Ваше величество, мне случалось видеть, как кровавый понос уничтожал целые армии, если ему давали беспрепятственно распространиться. Сенешаль прав, мы не можем пустить астапорцев в Миэрин.