ликим наездником.
— Да, м'лорд. Домерик. Я… я слышал это имя…
— Рамси убил его. Мейстер Утор называл это кишечными коликами, а я скажу — яд. В Долине Домерик подружился с сыновьями Редфорта. Он тоже захотел иметь поблизости брата, поэтому поехал к Плачущим Водам, чтобы разыскать моего бастарда. Я запретил ему, но Домерик был взрослым мужчиной и считал себя умнее своего отца. Теперь его кости покоятся под Дредфортом вместе с костями его братьев, которые умерли ещё в колыбели. А мне остался Рамси. Скажите, милорд… если за убийство родичей проклинают, что тогда делать отцу, когда один его сын убивает другого?
Вопрос напугал Вонючку. Однажды он услышал, как Живодёр сказал, будто Бастард убил своего законнорождённого брата, но никогда не осмеливался этому верить. «Он может ошибаться. Братья иногда умирают, и это не значит, что их убили. Мои братья погибли, а я не убивал их».
— У милорда есть новая жена, чтобы даровать ему сыновей.
— И как это понравится моему бастарду? Леди Уолда из Фреев и кажется плодовитой. Я странно привязался к моей толстой маленькой жёнушке. Две предыдущие не издавали в постели ни звука, а эта визжит и извивается. Я нахожу это довольно милым. Если она будет выбрасывать сыновей так же активно, как забрасывает в себя пироги, то Дредфорт скоро будет ломиться от Болтонов. И Рамси, конечно же, убьет их всех. Это к лучшему. Я не проживу достаточно долго, чтобы увидеть моих новых сыновей взрослыми, а маленькие лорды — проклятие любого дома. Хотя Уолду опечалит их смерть.
У Вонючки пересохло в горле. Он слышал, как воет ветер сквозь ветви вязов, росших вдоль улицы.
— Милорд, я…
— М'лорд, помнишь?
— М'лорд. Если мне позволено узнать… зачем я вам? Я бесполезен, я даже не мужчина, я сломан, и… этот запах…
— Ванна и новая одежда сделают запах приятнее.
— Ванна?
Вонючка почувствовал, как у него сжались все внутренности.
— Я… я бы не стал, м'лорд. Пожалуйста. У меня… раны, я… и эти вещи, лорд Рамси дал мне их, он… он сказал, что я не должен их снимать, он приказал беречь их.
— Ты одет в лохмотья, — довольно терпеливо объяснил лорд Болтон. — Одежда грязная, драная, вся в пятнах, воняет кровью и мочой. К тому же она тонкая. Тебе, должно быть, холодно. Мы оденем тебя в овечью шерсть, мягкую и тёплую. Может, в подбитый мехом плащ. Хочешь?
— Нет.
Он не может позволить отобрать у него одежду, данную ему лорд Рамси. Он не может позволить им увидеть его тело.
— Может, ты предпочёл бы шёлк и бархат? Насколько я помню, когда-то тебе они нравились.
— Нет, — настаивал Вонючка. — Нет, я хочу только эту одежду. Одежду Вонючки. Я Вонючка, Вонючка-задрючка.
Его сердце стучало, как барабан, а голос превратился в испуганный писк.
— Я не хочу ванну. Пожалуйста, м'лорд, не забирайте мою одежду.
— Ты, по крайней мере, позволишь нам её постирать?
— Нет. Нет, м'лорд. Пожалуйста.
Он обхватил себя обеими руками и сгорбился в седле, опасаясь, что Русе Болтон может приказать своей страже разорвать его одежду прямо здесь, на улице.
— Как хочешь.
Бледные глаза Русе Болтона казались пустыми в лунном свете, будто за ними никого не было.
— Ты должен понять, что я не желаю тебе зла. Я в долгу перед тобой.
— Правда?
Какая-то его часть кричала: «Это ловушка, он играет с тобой, сын лишь тень своего отца». Лорд Рамси постоянно играл с его надеждами.
— За что вы в долгу передо мной, м'лорд?
— За Север. Старки были обречены с той самой ночи, когда ты захватил Винтерфелл. — Он небрежно взмахнул рукой. — Всё это лишь делёжка добычи.
Их короткая поездка окончилась у деревянных стен Кургана. Знамёна реяли на его квадратных башнях, хлопая на ветру: ободранный человек Дредфорта, боевой топор Сервинов, сосны Толлхарта, водяной Мандерли, скрещённые ключи старого лорда Локки, великан Амберов, каменная рука Флинтов и лось Хорнвуда. У Стаутов — красно-коричневое знамя с золотом, у Слэйтов — серое поле с двумя белыми лентами. Четыре лошадиные головы представляли Рисвеллов из Родников: серая, чёрная, золотая и коричневая. Шутили, что Рисвеллы не могли договориться даже о цвете своих гербов. И над всем этим развевался «олень и лев» мальчика, который сидел на Железном Троне в тысячах лиг от них.
Вонючка слышал вращение крыльев старой мельницы, когда они въезжали в ворота на поросший травой двор. Им навстречу вышли мальчишки-конюхи, чтобы забрать лошадей.
— Сюда, пожалуйста.
Лорд Болтон проводил его в замок, над которым развевались знамёна покойного лорда Дастина и его вдовы. На первом была изображена корона над скрещёнными топорами; на втором к ним добавилась золотая конская голова Родрика Рисвелла.
Вонючка поднимался в замок по широкой деревянной лестнице на трясущихся ногах. Он остановился, чтобы дать им отдохнуть, глядя на покрытые травой склоны Великого Кургана. Некоторые говорили, что это могила Первого короля, который привёл Первых Людей в Вестерос. Другие утверждали, что, судя по размерам кургана, здесь погребён какой-то король великанов. Некоторые даже считали, что это вообще не курган, а просто холм, но если так, то это был одинокий холм, ведь большая часть подвластных Кургану земель была плоской и продувалась всеми ветрами.
Внутри, у очага, стояла женщина, греющая ладони над углями гаснущего огня. Она была с головы до пят одета в чёрное и не носила ни золота, ни драгоценных каменьев, но было очевидно, что она знатного происхождения. Несмотря на морщинки в уголках рта и, особенно, вокруг глаз, женщина до сих пор оставалась стройной, статной и привлекательной. Её наполовину седые каштановые волосы были собраны на затылке во вдовий узел.
— Кто это? — спросила она. — Где юноша? Твой бастард отказался его отдать? Этот старик — его… о, боги, будьте милосердны, что это за запах? Это существо обмаралось?
— Он был с Рамси. Леди Барбри, позвольте представить вам законного правителя Железных Островов, Теона из рода Грейджоев.
«Нет, — подумал Вонючка, — не произносите это имя, Рамси услышит, он узнает, узнает, он сделает мне больно».
Она поджала губы.
— Не такого я ожидала.
— Он все, что у нас есть.
— Что твой бастард с ним сотворил?
— Содрал немного кожи, как я понимаю. Несколько небольших кусочков. Ничего существенного.
— Он безумен?
— Возможно. Это имеет значение?
Вонючка не мог больше этого слушать.
— Пожалуйста, м'лорд, м'леди, это какая-то ошибка.
Он упал на колени, дрожа как лист в зимнюю бурю, слёзы бежали по его впалым щекам.
— Я не он, я не Перевёртыш, он погиб в Винтерфелле. Меня зовут Вонючка.
Он должен помнить своё имя.
— Вонючка-белоручка.
Тирион
Только на седьмой день плаванья отправившейся из Волантиса «Селейсори Кхоран» Пенни наконец показалась из своей каюты. Она выползла на палубу — ни дать ни взять какая-нибудь робкая лесная зверушка, выбирающаяся после долгой зимней спячки.
Смеркалось, и красный жрец разжёг ночной огонь в большой железной жаровне посередине корабля, а команда собралась вокруг для молитвы. Голос Мокорро напоминал рокот барабана, доносившийся нараставшим гулом откуда-то из глубин его мощного тела.
— Благодарим тебя за солнце, что согревает нас, — молился он. — Благодарим тебя за звёзды, что охраняют нас в плавании через холодное черное море.
Жрец был огромным — выше сира Джораха и толще его в два раза, одетым в красные одежды, расшитые оранжевыми атласными языками пламени по краям рукавов, подолу и воротнику. Кожа жреца была чёрной как сажа, волосы — белыми как снег, а на щеках и на лбу вытатуированы жёлтые и оранжевые языки пламени. У него имелся железный посох, длиной не уступавший росту хозяина и увенчанный драконьей головой; когда жрец бил им о палубу, пасть дракона изрыгала потрескивающее зелёное пламя.
Его стражники — пять рабов-воинов Огненной Длани — пели ответные слова молитвы. Они возносили песнопения на языке Старого Волантиса, но Тирион слышал много молитв, чтобы уловить суть. «Зажги наш огонь и защити нас от тьмы … и снова пятое-десятое… озари наш путь и согрей нас, ночь темна и полна ужасов, убереги нас от всякой жути … и так далее в том же духе».
Впрочем, он не стал озвучивать эти свои мысли. Тирион Ланнистер вовсе не нуждался в богах, но на этом корабле разумнее было выказывать определенное почтение к красному Рглору. Как только корабль отошел достаточно далеко от берега, Джорах Мормонт снял с Тириона кандалы, и Бесу не хотелось давать рыцарю повод снова их на него нацепить.
«Селейсори Кхоран» представляла собой неуклюжую лохань водоизмещением пятьсот тонн с глубоким трюмом, высокими надстройками на носу и корме и одной-единственной мачтой между ними. На баковой надстройке торчала нелепейшая резная фигура — какой-то изъеденный червями деревянный сановник со свитком подмышкой, по виду страдающий запором. Тирион в жизни не видел более уродливого корабля.
Команда была ничуть не краше. Капитан — чёрствый сквернослов с брюшком и близко посаженными алчными глазами — прескверно играл в кайвассу и совсем не умел проигрывать. Ещё на корабле служили четыре его помощника — все вольноотпущенники, и пятьдесят приписанных к кораблю рабов — у каждого на щеке было вытатуировано грубое подобие носовой фигуры когга. Сколько ни твердил Тирион морякам, что его зовут Хугор Хилл, они предпочитали звать его Безносым.
Три помощника и добрых три четверти команды были рьяными почитателями Владыки Света. В отношении капитана Тирион был не совсем уверен — тот каждый раз выходил к вечерней молитве, но никакого участия в ней не принимал. Однако настоящим хозяином «Селейсори Кхоран» был Мокорро — по крайней мере, на время этого путешествия.
— Владыка Света, благослови раба твоего Мокорро и озари ему путь в тёмных краях этого мира, — гудел красный жрец. — Защити твоего благочестивого раба Бенерро. Даруй ему отвагу. Даруй ему мудрость. Наполни его сердце огнем.