— Кровью? — ужаснулась Дени. — Это шутка? Нет. Нет, не отвечайте, я должна сама его увидеть.
Она была юна и одинока, а юные девушки всегда могут передумать.
— Соберите моих капитанов и военачальников. Хиздар, знаю, вы извините меня.
— Миэрин прежде всего, — Хиздар радушно улыбнулся. — У нас будут и другие ночи — тысяча ночей.
— Сир Барристан проводит вас, — Дени поспешила вернуться в свои покои и позвать служанок. Она не хотела встречать своего капитана в токаре. Королева перепробовала с десяток нарядов, пока не нашла тот, что ей понравился, но отказалась от предложенной Чхику короны.
Когда Даарио Нахарис преклонил перед ней колено, сердце чуть не выпрыгнуло у Дени из груди. Волосы капитана были перепачканы засохшей кровью, на виске зиял глубокий порез, свежий и красный, а правый рукав замаран кровью почти до локтя.
— Ты ранен? — вскричала она.
— Это? — Даарио дотронулся до виска. — Арбалетчик попытался вышибить мне глаз стрелой, но я увернулся. Я спешил домой к моей королеве, к теплу её улыбки. — Он тряхнул рукавом, разбрызгав по полу красные капли. — Это не моя кровь. Один из сержантов заявил, что нам стоит перекинуться к юнкайцам, так что я засунул руку ему в горло и вырвал сердце. Я хотел принести его в подарок моей серебряной королеве, но мне преградили дорогу четверо Кошек и начали рычать и плеваться — один из них меня едва не схватил, так что я швырнул сердце ему в лицо.
— Весьма галантно, — произнес сир Барристан, судя по тону, сочтя это намерение каким угодно, только не галантным. — Но что за вести вы принесли её величеству?
— Скверные вести, сир Дедуля. Астапор пал, и работорговцы идут с войском на север.
— Это старые новости, уже с душком, — проворчал Бритоголовый.
— Твоя мать говорила то же о поцелуях твоего папаши, — ответил Даарио. — Милая моя королева, я был бы здесь куда раньше, но в холмах кишмя кишат юнкайские наёмники — четыре вольных отряда. Вашим Воронам-Буревестникам пришлось через них прорубаться. Есть и новые вести, еще хуже прежних: юнкайская армия движется по дороге вдоль берега, и к ней присоединились четыре легиона из Нового Гиса. У них есть слоны — с сотню — в броне и с башнями на спинах. Там есть и толосские пращники, и квартийская кавалерия на боевых верблюдах. Ещё два гискарских легиона сели на корабли в Астапоре. Если наши пленники не лгут, это второе войско высадится за Скахазадханом, чтобы отрезать нас от Дотракийского моря.
Он говорил и говорил, и время от времени на мраморный пол падали капли ярко-красной крови, заставляя Дени вздрагивать.
— Сколько погибло? — спросила она, когда капитан закончил свой рассказ.
— Наших? Я не задерживался, чтобы их пересчитать. Но мы приобрели больше людей, чем потеряли.
— Очередные перебежчики?
— Очередные доблестные воины, горящие желанием присоединиться к вашему правому делу. Они понравятся моей королеве. Там есть боец с топором с Островов Василиска — настоящий громила ростом больше Бельваса. Вам стоит на него взглянуть. Ещё вестеросцы, с десяток или больше. Дезертиры из Гонимых Ветром, которым опротивел Юнкай. Из них выйдут отличные Вороны-Буревестники.
— Как скажешь, — Дени не стала с ним спорить. Скоро Миэрину понадобится каждый меч.
Сир Барристан хмуро поглядел на Даарио.
— Капитан, вы упомянули четыре вольных отряда. Мы знаем только о троих: Гонимые Ветром, Длинные Копья, Рота Кошки.
— Сир Дедуля определенно умеет считать. Младшие Сыновья перекинулись к юнкайцам, — Даарио отвернулся и плюнул на пол. — Это — Бурому Бену Пламму. В следующий раз, когда я увижу его гнусную рожу, то разрублю его от горла до паха и вырву его чёрное сердце.
Дени собралась что-то сказать и не нашла слов. Она вспомнила, как в последний раз видела лицо Бена. «Доброе лицо, лицо, которому можно доверять». Смуглая кожа, седые волосы, сломанный нос, морщинки в уголках глаз. Даже драконы любили старого Бурого Бена, который хвастался, что у него самого в жилах есть капля драконьей крови. «Три измены должна ты испытать: одну из-за золота, одну из-за крови, одну из-за любви». Пламм — это вторая измена или третья? А сир Джорах, её грубый старый медведь? Неужели ей не найти друга, которому она сможет довериться? «Что толку в пророчествах, которые невозможно понять? Если я выйду замуж за Хиздара до восхода солнца, разве вражеские рати испарятся, как утренняя роса, и оставят меня мирно править?»
Слова Даарио встретили негодующим гулом. Резнак причитал, Бритоголовый что-то мрачно бормотал себе под нос, её кровные всадники клялись отомстить. Силач Бельвас ударил себя кулаком по испещренному шрамами брюху и поклялся, что съест сердце Бурого Бена со сливами и луком.
— Прошу вас, — произнесла Дени, но её, кажется, услышала одна только Миссандея. Королева поднялась на ноги. — Тихо! Достаточно слов.
— Ваше величество, — сир Барристан опустился на одно колено. — Мы ждём ваших повелений. Что прикажете?
— Действуйте, как мы условились. Собирайте провизию — сколько успеете.
«Если я оглянусь, я пропала».
— Нам придется закрыть ворота и выставить на стены всех, кто способен держать в руках оружие. Никого не впускать, никого не выпускать.
На мгновение в зале наступила тишина. Мужчины глядели друг на друга. Наконец Резнак спросил:
— А как же астапорцы?
Ей хотелось кричать, скрежетать зубами, рвать на себе одежду и биться о пол. Вместо этого она сказала:
— Закройте ворота. Мне в третий раз повторить?
Астапорцы были её детьми, но мать ничем не могла им помочь.
— Оставьте меня. Даарио, останься. Рану надо промыть, и у меня ещё есть к тебе вопросы.
Остальные поклонились и вышли. Дени отвела Даарио Нахариса вверх по лестнице к себе в опочивальню, где Ирри промыла ему рану уксусом, а Чхику перевязала её белым полотном. Когда они закончили, королева отослала служанок.
— Твоя одежда в крови, — сказала она Даарио. — Сними её.
— Только если ты сделаешь то же самое, — капитан поцеловал её.
Его волосы пахли кровью, дымом и конским потом, губы были жестки и горячи. Дени затрепетала в его руках. Когда они, наконец, оторвались друг от друга, она сказала:
— Я думала, это ты меня предашь. «Один раз из-за золота, один из-за крови, один из-за любви» — так мне напророчили чародеи. Я думала… точнее не думала, что это будет Бурый Бен. Даже мои драконы, казалось, ему доверяли.
Она обняла капитана за плечи.
— Обещай, что никогда не обернешься против меня. Я этого не перенесу. Обещай.
— Никогда, любовь моя.
Она ему поверила.
— Я поклялась, что выйду замуж за Хиздара зо Лорака, если он даст мне девяносто дней мира, но сейчас… Я хотела тебя с того самого момента, как увидела — но ведь ты наёмник — непостоянный, вероломный, хваставшийся, что у тебя была сотня женщин.
— Сотня? — Даарио усмехнулся в пурпурную бороду. — Я солгал, милая моя королева. Их была тысяча. Но дракона — никогда.
Она приблизила губы к его устам.
— Так чего же ты ждёшь?
Принц Винтерфелла
Очаг был покрыт слоем холодной, застарелой золы. Единственное тепло в комнате исходило от зажжённых свечей. Но каждый раз, когда кто-то открывал дверь, их огонёк начинал предательски дрожать. Бледную, без кровинки в лице невесту тоже била дрожь. Её нарядили в отделанное кружевом и расшитое речным жемчугом по рукавам и лифу белое платье из овечьей шерсти, а ножки обули в красивые, но совершенно непригодные для холода туфельки из оленьей кожи.
«У нее лицо будто вырезано изо льда, — подумал Теон Грейджой, накидывая ей на плечи подбитый мехом плащ. — Как у мертвеца, замерзшего в снегу».
— Миледи. Пора.
Из-за двери доносились призывные звуки музыки: лютни, дудок и барабана.
Невеста подняла на него карие глаза, блеснувшие в свете свечей.
— Я буду ему хорошей женой, и в-верной. Я… я буду угождать ему и подарю сыновей. Он увидит, из меня получится лучшая жена, чем из настоящей Арьи.
«Скажешь это при нём, и он тебя убьет, или ещё что похуже». Этот урок Теон выучил, будучи Вонючкой.
— Вы — настоящая Арья, миледи. Арья из дома Старк, дочь лорда Эддарда, наследница Винтерфелла. — Это её имя, она должна его запомнить. — Арья Босоножка. Ваша сестра называла вас Арья-Лошадка.
— Это прозвище придумала я. У неё было вытянутое, лошадиное лицо, а у меня — нет. Я всегда была симпатичной.
Из глаз девочки брызнули слезы.
— Я никогда не была такой красивой, как Санса, но все называли меня хорошенькой. А лорд Рамси считает меня хорошенькой?
— Да, — солгал Теон. — Он сам сказал мне об этом.
— Но он знает, кто я. Кто я на самом деле. Я вижу это в его взгляде. Он смотрит так сердито, даже когда улыбается, но я в этом не виновата. Говорят, лорд Рамси любит причинять людям боль.
— Миледи не следует слушать подобную… ложь.
— Говорят, что он мучил тебя. Твои руки и…
У него пересохло во рту.
— Я… заслужил это. Я рассердил его. Вы не должны его сердить. Лорд Рамси… хороший и приятный человек. Угождайте ему, и он будет добр. Станьте хорошей женой.
— Помоги мне, — вцепилась в него девочка. — Пожалуйста. Я восхищалась, наблюдая, как ты упражняешься на мечах во дворе. Ты был так красив.
Она сжала его руку.
— Если мы сбежим, я стану твоей женой или твоей… твоей шлюхой, кем пожелаешь. А ты мог бы быть моим мужчиной.
Теон выдернул свою руку.
— Я не… я ничей мужчина.
«Мужчина помог бы ей».
— Просто будьте Арьей, станьте его женой. Угождайте ему или… просто угождайте, и перестаньте отрицать, что вы не она.
«Джейни, ее зовут Джейни, Джейни-унижение».
Музыка становилась всё громче.
— Нам пора. Вытрите слезы.
«Карие глаза. Они должны быть серыми. Кто-нибудь заметит. Кто-нибудь вспомнит».
— Хорошо. Теперь улыбнитесь.
Сделав робкую попытку улыбнуться, девушка раскрыла дрожавшие губы, и он увидел её зубы.