лодать лицо покойника, что на опознание ушло полдня. Им оказался солдат сорока четырёх лет, пришедший на Север вместе с Роджером Рисвеллом.
— Пьяница, — заявил Рисвелл. — Бьюсь об заклад, что он залез на стену помочиться, поскользнулся и упал.
И хотя все с этим согласились, Теон Грейджой всё же задумался, зачем кому-то тёмной ночью подниматься на стену по скользким от снега ступеням лишь для того, чтобы помочиться?
Когда гарнизон завтракал поджаренным на оставшемся от бекона свином жире черствым хлебом (сам бекон ели лорды и рыцари), на скамьях только и было разговоров, что о трупе.
— У Станниса есть сторонники в замке, — предположил старый офицер, судя по тому, что на его плаще красовались три древа, из людей Толлхарта.
Караул только что сменился. Топая ногами, чтобы стряхнуть снег с сапог и штанов, мужчины заходили с холода, как раз успев к обеду, состоящему из кровяной колбасы, лука-порея и тёплого чёрного хлеба прямо из печи.
— Станнис? — рассмеялся один из всадников Русе Рисвелла. — Станнис давно замёрз в снегу или сбежал, поджав хвост, обратно на Стену.
— Он может стоять лагерем в пяти футах от наших стен с сотней тысяч воинов, — сказал лучник, одетый в цвета Сервина. — В такую-то бурю мы и одного не углядим.
Бесконечный, беспрерывный, беспощадный снег падал днём и ночью. Сугробы росли у стен, заполняли все проёмы и укрывали белым одеялом каждую крышу. Засыпанные снегом палатки провисали под его тяжестью. Между постройками натянули верёвки, чтобы можно было пройти через двор и не заблудиться. Часовые забились в сторожевые башни и грели над жаровнями замёрзшие пальцы, оставив охрану боевых ходов снежным стражам, слепленным оруженосцами. Снег и ветер потрудились на славу, и снеговики с каждой ночью становились всё больше и причудливее, а на зажатых в снежных кулаках копьях выросли косматые ледяные бороды. Никто иной как Хостин Фрей, хваставшийся, что ему не страшен легкий снежок, отморозил ухо.
Хуже всего приходилось стоявшим во дворе лошадям. Тёплые попоны промокали насквозь, замерзали, и их приходилось то и дело менять. А от зажжённых для обогрева костров было больше вреда, чем пользы. Боевые кони, боявшиеся огня, метались по двору, калеча себя и других лошадей, попадавшихся им на пути. Лишь лошади в конюшне находились в тепле и безопасности, но стойла уже были переполнены.
— Боги обернулись против нас, — заявил на весь Великий Чертог старый лорд Локи. — Это их гнев. Ветер, холодный, как сама преисподняя, и снег, что никогда не кончается. Мы прокляты.
— Проклят Станнис, — возразил дредфортец. — Он-то снаружи.
— Лорду Станнису может быть теплее, чем мы думаем, — заспорил один из вольных всадников. — Его колдунья умеет призывать огонь. Возможно, её красный бог способен растопить снег.
«Вот глупец!» — тут же подумал Теон.
Наёмник говорил слишком громко, а рядом сидели Жёлтый Дик, Кислый Алин и Костяной Бен. Когда дерзкие слова достигли ушей лорда Рамси, тот послал бастардовых мальчиков схватить болтуна и вытащить на снег.
— Раз ты, похоже, так любишь Станниса, то и отправляйся к нему, — сказал он.
Дэймон Станцуй-для-Меня высек вольного всадника своим промасленным хлыстом. А затем, пока Живодёр и Жёлтый Дик делали ставки, насколько быстро он замёрзнет, беднягу потащили к Крепостным воротам.
Запертые на засов и заваленные снегом огромные главные ворота Винтерфелла так обледенели, что прежде чем поднять решетку, с неё пришлось бы срубать ледяной нарост. С Охотничьими вышло бы столько же возни, разве что ими недавно пользовались, и заледенеть они не успели, в отличие от ворот, ведущих на Королевский Тракт. Там цепи подъёмного моста покрывал твердый как камень ледяной панцирь. Таким образом, оставался лишь выход через небольшую дверь в арочном проёме внутренней стены. Впрочем, выходом из замка его можно было называть лишь наполовину: перекинутый через замёрзший ров подъёмный мост вёл к наружным укреплениям, но не к внешнему миру.
Истекающего кровью вольного всадника протащили через мост и поволокли вверх по ступеням, как он ни сопротивлялся. Живодёр и Кислый Алин, схватив всадника за руки и ноги, перекинули его через стену и сбросили вниз. Пролетев восемьдесят футов, тот рухнул в глубокий сугроб и с головой ушел в снег… но лучники на стене утверждали, что какое-то время спустя видели, как он волочил по снегу сломанную ногу, и проводили его стрелой в зад.
— Не пройдёт и часу, как он сдохнет, — не сомневался лорд Рамси.
— Или ещё до заката примется сосать член лорда Станниса, — парировал Амбер Смерть Шлюхам.
— И, чего доброго, отломает, — рассмеялся Рикард Рисвелл. — Небось, там у всех мужиков члены превратились в сосульки.
— Лорд Станнис сгинул в буре, — произнесла леди Дастин. — Умер или умирает во многих лигах отсюда. Пусть зима делает своё чёрное дело. Ещё пара дней — и снег похоронит его вместе с войском.
«Как и нас», — подумал Теон, удивляясь её безрассудству. Северянке следовало понимать, что нельзя говорить такое вслух. Старые боги могут услышать.
На ужин подали гороховую кашу и чёрствый хлеб, отчего простолюдины заворчали: им было видно, как сидевшие в верхнем конце стола лорды и рыцари лакомились окороком.
Склонившийся над деревянной миской Теон доедал свою порцию каши, когда почувствовал лёгкое прикосновение к плечу и от испуга выронил ложку.
— Никогда не трогай меня, — сказал он, нагибаясь поднять с пола упавший предмет, пока до того не добрались девочки Рамси. — Никогда.
Рядом слишком близко села одна из прачек Абеля: молоденькая, пятнадцати или шестнадцати лет. Её пухлые губки так и требовали крепкого поцелуя, а растрёпанная белокурая голова — мочалки с мылом.
— Порой девушкам хочется потрогать, — улыбнулась она. — Если угодно м'лорду, я Холли.
«Шлюха Холли», — подумал Теон. Но довольно милая. Когда-то он, рассмеявшись, усадил бы её себе на колени, но те дни прошли.
— Что тебе нужно?
— Хочу увидеть крипту. Где она, м'лорд? Покажете мне? — Холли играла с прядкой волос, накручивая её на мизинец. — Говорят, она глубоко под землей, и там темно. Подходящее место для прикосновений. Под присмотром мертвых королей.
— Тебя послал Абель?
— Возможно. А может, я сама себя прислала. Но если тебе нужен Абель, я могу его привести. Он споёт м'лорду прелестную песенку.
Каждое её слово убеждало Теона, что его хотят заманить в ловушку. «Вот только чью и зачем?» Чего ради он понадобился Абелю — какому-то певцу, сутенёру с лютней и фальшивой улыбочкой. «Он хочет знать, как я захватил замок, но не для того, чтобы сложить об этом песню». И тут ответ возник сам собой. «Абель хочет выведать, как мы проникли в замок, чтобы выбраться из него тем же путем». Лорд Болтон спеленал Винтерфелл как младенца. Никто не мог войти или выйти без его позволения. «Певец хочет бежать, вместе со своими прачками». Теон не мог его за это винить, но, тем не менее, ответил:
— Мне нет дела до ни до Абеля, ни до тебя с сёстрами. Просто оставьте меня в покое.
Снаружи в танце кружился снег. Теон наощупь пробрался к стене и направился вдоль неё к Крепостным воротам. Он чуть не принял стражей за пару снеговиков Малого Уолдера, но увидел белые облачка пара, вылетавшие у них изо рта.
— Я хочу пройтись по стенам, — сказал он. Его собственное дыхание замерзало на ветру.
— Там наверху жуткий холод, — предупредил один из часовых.
— Здесь внизу не теплее. Но дело твое, Перевёртыш, — отозвался второй и махнул рукой, пропуская Теона.
Поднявшись наверх по засыпанным снегом скользким и таким коварным в темноте ступеням, он довольно быстро отыскал то место, откуда сбросили вольного всадника. Теон очистил от снега проём между двумя зубцами и перегнулся вниз. «Можно прыгнуть, — подумал он. — Тот мужчина выжил, так почему и не я?» Ну прыгнет он, и… «И что дальше? Сломать ногу и погибнуть в снегу? Уползти прочь, чтобы замёрзнуть до смерти?»
Это было безумием. Рамси с девочками выследят его. Красная Джейн, Джесс и Хелисента разорвут его на кусочки, если боги смилостивятся. Или, что хуже, его вернут назад живым.
— Я должен помнить своё имя, — прошептал Теон.
Утром на старом кладбище замка нашли голый окоченевший труп ворчливого оруженосца сира Эйениса Фрея. Его лицо так заиндевело, что казалось маской. Сир Эйенис предположил, что мужчина слишком много выпил и заблудился в буране, хотя никто не мог объяснить, зачем тот разделся, прежде чем выйти наружу. «Ещё один пьяница», — подумал Теон. Вино утопит целую уйму подозрений.
Позднее, ещё до конца дня, в конюшнях обнаружили арбалетчика Флинтов с пробитым черепом.
— Лягнула лошадь, — сказал лорд Рамси.
«Скорей уж дубина», — решил Теон.
Он как будто второй раз смотрел одно и тоже скоморошье представление. Вот только актёры сменились. Русе Болтон играл тогдашнюю роль Теона. Мертвецы исполняли роли Аггара, Гинира Красноносого и Гелмарра Угрюмого. «Вонючка тоже там был, — вспомнил он, — но совсем другой — Вонючка с окровавленными руками и сладкой, словно мед, ложью на устах. Вонючка, Вонючка-подлючка».
Эти смерти привели к открытому столкновению сторонников Болтона в Великом Чертоге. Некоторые из них уже теряли терпение.
— Сколько ещё нам сидеть здесь и ждать короля, который никогда не придёт? — требовал ответа сир Хостин Фрей. — Мы должны сразиться со Станнисом и покончить с ним.
— Оставить замок? — прокаркал однорукий Харвуд Стаут тоном, не оставлявшим сомнений, что он скорее отрубит себе оставшуюся руку. — По-вашему, мы должны напасть на него вслепую, в метель?
— Чтобы сразиться с лордом Станнисом, прежде необходимо его отыскать, — заметил Русе Рисвелл. — Наши разведчики выехали через Охотничьи ворота, но пока никто не вернулся.
Лорд Виман Мандерли хлопнул по своему огромному животу.
— Белая Гавань не боится отправиться с вами, сир Хостин. Возглавьте нас, и мои рыцари пойдут за вами.