«Я засунул его в щёлку твоей жены, и она его откусила», — чуть не брякнул Тирион, но пережитый шторм убедил его, что умирать преждевременно, и поэтому карлик сказал: «Его отрезали в наказание за моё неуважение, повелитель».
Затем лорд в синем токаре, отделанном каймой с тигриными глазами, вспомнил, что во время торгов Тирион хвастался мастерством игры в кайвассу и предложил: «Давайте проверим его». Быстро принесли стол и набор для игры. Некоторое время спустя лорд с красным от злости лицом опрокинул стол и раскидал фигурки по коврам под смех юнкайцев.
— Надо было дать ему выиграть, — прошептала Пенни.
Бурый Бен Пламм с улыбкой поднял упавший стол.
— Теперь сыграй со мной, карлик. Когда я был моложе, Младшие Сыновья заключили контракт с Волантисом. Я обучался игре там.
— Я всего лишь раб. Мой хозяин решает, когда и с кем мне играть. — Тирион повернулся к Йеззану. — Хозяин?
Похоже, жёлтого лорда позабавила эта идея.
— Каковы ваши ставки, капитан?
— Если я выиграю, вы отдадите мне этого раба, — сказал Пламм.
— Нет, — ответил Йеззан зо Каггаз. — Но если вы победите моего карлика, получите сумму, которую я за него заплатил, золотом.
— Договорились, — согласился наемник. Разбросанные фигурки собрали с ковра, и противники сели играть.
Первую партию выиграл карлик. Пламм одолел во второй, с удвоенными ставками. Пока они готовились к третьему туру, Тирион наблюдал за своим соперником. Смуглый, с коротко стриженой жёсткой бородой серо-белого цвета, с изборождённым тысячей морщин и старыми шрамами лицом, Пламм выглядел дружелюбно, особенно когда улыбался. «Верный вассал», — решил Тирион. Всеобщий любимый дядюшка, всегда улыбающийся, готовый поделиться старыми пословицами и грубоватой мудростью. Всё это — сплошная фальшь. Эти улыбки никогда не касались глаз Пламма, в которых жадность пряталась за маской осмотрительности. Жаждущий, но осторожный.
Наёмник оказался почти таким же плохим игроком, как и юнкайский лорд, но его манера игры была скорее вялой и упрямой, чем дерзкой. Каждый раз перед очередной партией он по-разному расставлял фигуры, но, в то же время, действовал всегда одинаково — консервативно, оборонительно и пассивно. Он играет не затем, чтобы победить, понял Тирион. Он играет, чтобы не проиграть. Это сработало во второй партии, когда карлик сам себя перехитрил непродуманной атакой. Однако это не принесло пользы ни в третьей, ни в четвертой, ни в пятой игре, оказавшейся последней.
К концу последней схватки, после того как его крепость была разрушена, дракон убит, по фронту наступали слоны, а тяжелая конница кружила в тылу, Пламм поднял глаза, и, улыбаясь, произнес:
— Йолло снова победил. Победа через четыре хода».
— Через три, — постучал по своему дракону Тирион. — Мне повезло. Возможно, вам стоит хорошенько потереть мою голову перед следующей игрой, капитан. Немного удачи может пристать к вашим пальцам.
«Ты всё равно проиграешь, но может, будешь играть получше». Ухмыляясь, он отодвинул стол с кайвассой, подхватил штоф с вином и вернулся к своим обязанностям, сделав Йеззана зо Каггаза значительно богаче, а Бурого Бена Пламма — значительно беднее. Его колоссальных размеров хозяин свалился в пьяный сон ещё во время третьей партии, кубок выскользнул из желтоватых пальцев, и содержимое вылилось на ковер, но, может, он будет доволен, когда проснется.
Когда главнокомандующий Юрхаз зо Юнзак удалился, поддерживаемый двумя крепкими рабами, остальные гости восприняли это как сигнал к уходу. После того как палатка опустела, снова явился Нянька, сообщив слугам, что те могут устроить себе пир из объедков.
— Ешьте быстрее. Всё должно быть убрано до того, как вы ляжете спать.
Тирион стоял на коленях с гудящими ногами и окровавленной ноющей от боли спиной и пытался оттереть пятно, оставленное разлитым вином благородного Йеззана на ковре благородного Йеззана, когда надсмотрщик легонько похлопал его по щеке кончиком хлыста.
— Йолло. Вы хорошо выступили. Ты и твоя жена.
— Она мне не жена.
— Тогда ты и твоя шлюха. Встать, оба.
Тирион неуверенно поднялся, одна нога дрожала под его весом. Словно стянутые в узлы мышцы ног свело такой судорогой, что Пенни пришлось подать ему руку, чтобы помочь подняться.
— Что мы сделали?
— Достаточно всего, — ответил надсмотрщик. — Нянька сказал вам, что вы будете вознаграждены, если доставите удовольствие вашему отцу, верно? Хотя благородный Йеззан, как вы могли убедиться, неохотно расстается со своими маленькими сокровищами, но Юрхаз зо Юнзак убедил его, что было бы очень эгоистично прятать таких забавных шутов. Возрадуйтесь! Чтобы отпраздновать подписание мира, вы удостоились чести сражаться в Большой Яме Дазнака. Тысячи придут на вас посмотреть! Десятки тысяч! Ох, как же мы посмеёмся!
Джейме
Замок Древорон был стар. Густой мох топорщился между его древних камней и паутиной стариковских вен тянулся по стенам. Две огромные башни примыкали к главным воротам замка, башенки поменьше охраняли стену по углам. Всё было квадратным. Круглые и полукруглые башни лучше защищают от катапульт — от выпуклых стен летящие камни отскакивают чаще, однако Древорон возвели задолго до того, как строителям открылась эта мудрость.
Замок возвышался над широкой плодородной местностью, и на картах, и в народе звавшейся долиной Чернолесья. Вот только лес в этой долине не рос уже несколько тысяч лет — ни чёрный, ни коричневый, ни зелёный. Да, он был здесь когда-то, но все деревья попали под топор. Там, где в прежние времена высились дубы, выросли дома, мельницы и крепости. Голую, глинистую почву тут и там почву тут и там усеяли островки тающего снега.
Внутри стен замка, однако, сохранилась небольшая часть леса. Род Блэквудов остался верен старым богам Первых людей и поклонялся им как в те дни, когда андалы ещё не пришли в Вестерос. Поговаривали, что возраст некоторых деревьев богорощи не меньше, чем квадратных башен Древорона; особенно старым было сердце-дерево — чардрево колоссальных размеров, чьи ветви, похожие на костлявые пальцы, царапавшие небо, были видны на лиги окрест.
На пологих холмах долины, через которую двигался Джейме Ланнистер со своим отрядом, мало что осталось от полей, ферм и фруктовых садов, в былые времена окружавших Древорон — лишь грязь и пепел, да черневшие то тут, то там остовы домов и мельниц. Пустоши заросли бурьяном, терновником и крапивой, никаких посевов не было и в помине. Куда бы Джейме ни бросил взгляд, во всём узнавал руку своего отца — даже в костях, которые они порой замечали у дороги. Кости попадались всё больше овечьи, но встречались также лошадиные и коровьи, а время от времени то человеческий череп, то обезглавленный скелет, меж рёбер которого пробивались сорняки.
Древорон не был окружён огромными войсками, как Риверран. Осада, скорее, носила характер близких отношений. Последнее па танца, начало которого терялось в веках. Вокруг замка у Джонаса Бракена было не более пяти сотен солдат. Джейме не заметил ни осадных башен, ни стенобитных орудий, ни катапульт. Бракен не собирался ломать ворота Древорона и штурмовать его высокие толстые стены. Подкреплений не предвиделось, и он решил удовольствоваться тем, что возьмет врага измором. Без сомнения, в первые дни осады случались и вылазки, и мелкие столкновения, и стрелы летели в обе стороны, но за полгода все уже слишком устали, чтобы тратить силы на такую чепуху. Теперь тут царили скука и рутина — враги дисциплины.
«Давно пора было с этим покончить», — подумал Джейме Ланнистер. После того, как Риверран благополучно перешел в руки Ланнистеров, Древорон оставался последним оплотом недолговечного королевства Молодого Волка. Как только замок падёт, работу у берегов Трезубца можно считать оконченной, и Джейме будет волен вернуться в Королевскую Гавань. «К королю, — говорил он себе, но внутренний голос шептал: — к Серсее».
Наверное, ему придется встретиться с ней. Если, конечно, Верховный септон не казнит её к тому времени, когда Джейме доберется до города. «Немедленно возвращайся», — писала сестра в том письме, которое он приказал Пеку сжечь еще в Риверране. «Помоги. Спаси меня. Ты нужен мне, как никогда прежде. Люблю тебя. Люблю. Люблю. Немедленно возвращайся». Он действительно ей нужен, в этом сомнений не было. Что до остального… «Она спала с Ланселем, с Осмундом Кеттлблэком, а может и с Лунатиком, почём мне знать …» Даже если бы Джейме вернулся, он не смог бы её спасти. Каждое обвинение против неё — правда, а у него недоставало правой руки.
Когда колонна рысью двинулась с полей, караульные смотрели на них скорее с любопытством, чем со страхом. Никто не бил тревоги, что вполне устраивало Джейме. Найти шатёр лорда Бракена оказалось несложно. Им оказался самый большой шатёр в лагере, расположенный на самом удобном месте — на небольшой возвышенности у реки, откуда открывался вид на двое ворот Древорона.
И шатёр, и знамя над ним были коричневого цвета. На развевающемся полотнище красный жеребец Бракенов вставал на дыбы на золотом поле. Джейме приказал спешиться и распустил своих людей.
— Вы двое, — приказал он своим знаменосцам, — оставайтесь со мной. Это не займёт много времени.
Джейме спрыгнул с Чести и направился в шатёр Бракена. Меч позвякивал в ножнах в такт шагам.
Стражники у входа в шатёр обменялись тревожными взглядами при его приближении.
— Милорд, — спросил один из них, — нам доложить о вас?
— Я сам о себе доложу.
Джейме откинул полог золотой рукой и нырнул внутрь.
Они так увлечённо и самозабвенно трахались, забыв обо всём на свете, что не заметили его появления. Глаза женщины были закрыты, а руки вцепились в жёсткую бурую поросль на спине Бракена. Она ахала каждый раз, когда он входил в неё. Его светлость, обнимая женщину за бёдра, лицом зарылся в её пышную грудь. Джейме откашлялся.
— Лорд Джонос.