Женщина распахнула глаза и испугано взвизгнула. Джонос Бракен скатился с неё, схватил ножны и вскочил с обнажённой сталью в руке, изрыгая проклятия.
— Семь преисподен, — начал было он, — кто посмел…
Но, заметив белый плащ и золотую кирасу Джейме, опустил меч.
— Ланнистер?
— Жаль прерывать ваше приятное занятие, милорд, — проговорил Джейме с легкой улыбкой. — Но я слегка тороплюсь. Мы можем поговорить?
— Поговорить. Конечно, — лорд Джонос вложил меч в ножны. Он был не так высок, как Джейме, но крупнее, с массивными плечами и руками, которым позавидовал бы и кузнец. Бурая щетина покрывала его щёки и подбородок. Глаза у него были карие, и в них сквозил плохо скрываемый гнев.
— Вы застали нас врасплох, милорд. Меня не предупредили, что я буду иметь удовольствие видеть вас.
«А я, кажется, помешал тебе получить удовольствие». Джейме улыбнулся женщине в постели. Она одной рукой прикрывала левую грудь, другой — холмик между ног, оставляя правую грудь на виду. Соски у неё были темнее, чем у Серсеи, и в три раза больше. Почувствовав взгляд Джейме, женщина прикрыла правый сосок, обнажив при этом лобок.
— Все лагерные шлюхи такие стыдливые? — поинтересовался Ланнистер. — Чтобы продать дыни, надо выставить их напоказ.
— Вы разглядывали мои дыни с той самой минуты, как зашли, сир, — женщина нашарила одеяло и натянула его до пояса, затем, подняв руку, откинула темные волосы с глаз. — И они не на продажу.
Джейме пожал плечами.
— Прошу прощения, если вы не та, кем кажетесь. Мой младший брат, не сомневаюсь, знавал сотни шлюх, я же был в постели лишь с одной.
— Это мой военный трофей. — Бракен поднял с пола штаны и встряхнул, выворачивая. — Она принадлежала одному из дружинников Блэквуда, пока я не разрубил тому голову надвое. Опусти руки, женщина. Милорд Ланнистер хочет как следует разглядеть твои сиськи.
Джейме не обратил на это внимания.
— Вы надеваете штаны задом наперед, милорд, — сказал он Бракену. Пока Джонос чертыхался, женщина выскользнула из постели, чтобы собрать свою разбросанную одежду. Пальцы её нервно метались от груди к лобку каждый раз, как она наклонялась, поворачивалась или протягивала руку. Её попытки прикрыться, как ни странно, возбуждали куда сильнее, чем если бы она просто ходила голой.
— Имя у тебя есть, женщина? — спросил Джейме.
— Мать назвала меня Хильди, сир.
Она натянула через голову грязную рубашку и тряхнула волосами. Лицо её было почти таким же чумазым, как и ноги, а волос между ног хватало, чтобы сойти за сестрицу Бракена, и всё же было в ней нечто притягательное. Вздернутый носик, спутанная копна волос… или то, как она присела в реверансе, как только натянула юбку.
— Вы не видели мой второй башмак, м'лорд?
Этот вопрос, похоже, разозлил лорда Бракена.
— Я что тебе, треклятая горничная, башмаки искать? Ходи босой, если не нашла. Выметайся.
— Значит, м'лорд не возьмёт меня к себе домой помолиться вместе с его женушкой? — смеясь, Хильди бросила на Джейме бесстыдный взгляд.
— А у вас есть женушка, сир?
«Нет, но у меня есть сестра».
— Какого цвета мой плащ?
— Белого, — ответила она, — но рука у вас — чистое золото. Мне это нравится в мужчинах. А вам что нравится в женщинах, м'лорд?
— Невинность.
— Я сказала «в женщинах». Не в дочери.
Он подумал о Мирцелле. «Мне придется сказать и ей». Дорнийцам это может не понравиться. Доран Мартелл согласился обручить её со своим сыном, считая, что она от крови Роберта. «Всё запутано и всё связано», — думал Джейме, жалея, что не может разрубить эту паутину одним быстрым ударом меча.
— Я дал обет, — устало ответил он Хильди.
— Тогда никаких вам дынь, — игриво проговорила девушка.
— Убирайся! — заревел на неё лорд Джонос.
Она так и сделала. Но, проходя мимо Джейме с одним башмаком и грудой одежды в руках, протянула руку и сжала его член сквозь штаны.
— Хильди, — напомнила она и полуодетая вылетела из шатра.
«Хильди», — повторил Джейме про себя.
— А как поживает ваша леди-жена? — спросил он у лорда Джоноса, когда девушка исчезла.
— Откуда мне знать? Спросите у её септона. Когда ваш отец спалил наш замок, она решила, что это боги наказывают нас. Теперь только и знает, что молится.
Джонос, наконец, справился со штанами и принялся затягивать тесёмки.
— Что привело вас сюда, милорд? Чёрная Рыба? Мы слышали, что он сбежал.
— Да ну? — Джейме устроился на походном табурете. — Случаем не от него самого?
— Сир Бринден не так глуп, чтобы бежать ко мне. Он мне симпатичен, не отрицаю. Но это не помешает заковать его в цепи, покажи он нос рядом со мной или моими людьми. Ему известно, что я пошел на поклон. И Бринден должен был сделать то же самое, но он всегда упрямился. Можете спросить его брата.
— Титос Блэквуд колен не склонял, — напомнил Джейме. — Мог Черная Рыба попросить убежище в Древороне?
— Он мог попытаться, но чтобы укрыться там, нужно сначала пробраться через мои позиции, а я пока не слышал, чтобы Чёрная Рыба отрастил крылья. Титосу самому скоро понадобится убежище. В замке уже перешли на крыс и корешки. Он сдастся ещё до полнолуния.
— Он сдастся до заката. Я намерен предложить ему соглашение и вернуть его в королевское лоно.
— Ясно. — Лорд Джонос накинул коричневую шерстяную тунику с вышитым спереди красным жеребцом Бракенов. — Угодно ли милорду рог пива?
— Нет, но не стоит из-за меня мучиться от жажды.
Бракен наполнил рог, выпил половину и вытер рот.
— Вы говорили о соглашении. Что за соглашение?
— Обычное. Лорд Блэквуд обязуется покаяться в своей измене и отречься от союза со Старками и Талли. Он торжественно поклянется перед богами и людьми впредь быть верным вассалом Харренхолла и Железного Трона, и я от имени короля дарую ему прощение. Мы, конечно, заберем горшок-другой золота. Такова цена мятежа. Я также потребую заложника для уверенности в том, что Древорон не восстанет снова.
— Его дочь, — предложил Бракен, — у Блэквуда шестеро сыновей и только одна дочь. Он души в ней не чает. Сопливая малявка, ей не больше семи.
— Маловата, но, наверное, сойдёт.
Лорд Джонос допил остатки пива и отбросил рог в сторону.
— А что с обещанными нам землями и замками?
— Что это за земли?
— Восточный берег Вдовьих Купален — от Арбалетного кряжа до Случного луга, и все острова на реке. Помольная и Лордова мельницы, руины Грязного Чертога, Охальники, Долина Битв, Старая Кузница, деревни Пряжка и Чернопряжка, Курганы и Глинки, и торговый город на Кладбищенских грязях. Осиный лес, лес Лоргена, Зелёный Холм и Барбины Грудки. Грудки Мисси, как называют их Блэквуды, но раньше они были Барбиными. Древомед со всеми ульями. Вот, я пометил, чтобы милорд мог взглянуть, — он порылся на столе и извлек пергаментный свиток с картой.
Джейме взял его здоровой рукой, но чтобы развернуть и расправить свиток понадобилась и золотая.
— Земли немалые, — отметил он. — Ваши владения вырастут на четверть.
Бракен упрямо сжал губы.
— Все эти земли когда-то принадлежали Каменной Ограде. Блэквуды украли их у нас.
— А что насчет этой деревеньки, между Грудками? — Джейме постучал по карте позолоченными костяшками.
— Древогрош. Когда-то она тоже была нашей, но уже сотню лет как стала королевским леном. Пропустите её. Мы просим вернуть только земли, украденные Блэквудами. Ваш лорд-отец обещал вернуть их нам, если мы заставим лорда Титоса покориться его воле.
— И всё же на пути сюда я видел знамёна Талли, реющие над замком заодно с лютоволком Старков. Полагаю, это означает, что лорд Титос не покорился.
— Мы загнали их с поля битвы за стены Древорона. Дайте мне достаточно людей для штурма, милорд, и куча Блэквудов покорно отправится в могилы.
— Если я дам вам достаточно людей, то это они заставят их покориться, а не вы. В таком случае мне придется награждать самого себя. — Джейме отпустил свиток с картой, который тут же опять свернулся. — Я оставлю его себе, вы не против?
— Карта ваша. А земли наши. Говорят, Ланнистеры всегда платят свои долги. Мы сражались за вас.
— И вполовину не так долго, как сражались против нас.
— Король нас помиловал. Мой племянник и родной сын пали от руки ваших людей. Ваш Гора украл мой урожай и спалил всё, что не смог унести. Он сжёг мой замок дотла и изнасиловал одну из моих дочерей. Я требую возмещения убытков.
— Гора мертв, как и мой отец, — сказал ему Джейме, — а кое-кто сказал бы, что оставить тебе голову на плечах было достаточным возмещением. Ты присягнул Старку и был верен ему, пока лорд Уолдер его не прикончил.
— Убил и его, и дюжину моих добрых родичей, — лорд Джонос отвернулся и сплюнул. — Да, я был верен Молодому Волку. Так же, как буду верен вам, пока со мной обходятся по справедливости. Я склонил колено, потому что не видел смысла умирать за мёртвых или проливать кровь Бракенов за проигранное дело.
— Как осмотрительно.
«Хотя кое-кто мог бы сказать, что лорд Блэквуд повел себя куда благороднее».
— Вы получите свои земли. По крайней мере, некоторую часть. Поскольку вы участвовали в покорении Блэквудов.
Похоже, такой поворот устраивал лорда Джоноса.
— Мы удовольствуемся любым наделом, который милорд сочтёт справедливым. Однако если позволите, я дам вам совет: не стоит быть слишком мягкими с этими Блэквудами. Предательство у них в крови. До того, как андалы пришли в Вестерос, на этой реке правил дом Бракенов. Мы были королями, а Блэквуды — нашими вассалами, но они предали нас и узурпировали корону. Все Блэквуды прирожденные перебежчики. Помните об этом, заключая ваше соглашение.
— О да, я запомню, — пообещал Джейме.
Он направился из осадного лагеря Бракена к воротам Древорона. Пек ехал впереди с мирным знаменем. На пути к замку из бойниц над воротами за ними следили двадцать пар глаз. Джейме осадил Честь на краю рва — полной зеленой воды глубокой канавы, выстланной камнем и запруженной нечистотами. Джейме уже собрался скомандовать сиру Кенносу трубить в рог Херрока, когда подъемный мост начал опускаться.