— Он всё ещё здесь?
— Пьёт со своими рыцарями.
— Приведите его ко мне. Пора ему познакомиться с моими детьми.
Тень сомнения промелькнула на вытянутом серьёзном лице Барристана Селми.
— Как прикажете.
Её царственный супруг хохотал в компании Юрхаза зо Юнзака и прочих юнкайских господ. Дени не думала, что он будет без неё скучать, но на всякий случай, если он вдруг спросит, велела служанкам говорить, что она удалилась по зову природы.
Сир Барристан вместе с дорнийским принцем ждали у лестницы. Квадратное лицо Мартелла рдело румянцем. «Переборщил с вином», — заключила королева, хотя принц и старался это скрыть, как мог. Если не считать цепочки из медных солнц, украшавшей пояс дорнийца, Квентин был одет очень просто. «Его называют Лягушонком», — вспомнила Дени. Неудивительно. Она понимала почему — красавцем его не назовёшь.
Она улыбнулась.
— Мой принц, нас ждет долгая дорога вниз. Вы уверены, что хотите их увидеть?
— Если это угодно вашему величеству.
— Тогда идём.
Впереди по лестнице с факелами спускались двое Безупречных, позади шагали двое Медных Тварей, один в маске рыбы, другой — ястреба. Даже здесь, в её собственной пирамиде, в эту радостную ночь мира и празднеств, куда бы ни направилась Дейенерис, по настоянию сира Барристана с ней всегда оставалась охрана. Они проделали долгий спуск в тишине, трижды останавливаясь, чтобы передохнуть.
— У дракона три головы, — сказала Дени, когда они вышли на последний пролёт. — Мое замужество ещё не значит для вас крушения всех надежд. Я знаю, ради чего вы здесь.
— Ради вас, — ответил Квентин, являя собой неуклюжую галантность.
— Нет, — возразила Дени, — ради огня и крови.
Один из слонов при виде людей затрубил в своем стойле, а от раздавшегося в ответ из подземелий рева её бросило в жар. Принц Квентин встревожился.
— Драконы знают, когда она рядом, — объяснил ему сир Барристан.
«Каждый ребенок узнаёт свою мать, — подумала Дени. — Когда высохнут моря и ветер унесет горы, как листья …»
— Они зовут меня. Идём. — Она взяла принца Квентина за руку и повела его к яме, где держали двух драконов. — Останьтесь снаружи, — сказала Дени сиру Барристану, когда Безупречные отпирали огромные железные двери. — Принц Квентин меня защитит. — Она подвела дорнийского принца к самому краю ямы.
Вытянув шеи, драконы уставились на вошедших горящими глазами. Визерион уже разорвал одну цепь и расплавил остальные. Глубоко вонзив когти в обожжённые крошащиеся кирпичи, он висел на краю ямы, словно громадная белая летучая мышь. Всё ещё закованный Рейегаль обгладывал бычий скелет. Слой костей на дне ямы по сравнению с тем, когда Дени приходила сюда в последний раз, стал толще. А обгоревшие кирпичные стены и пол, покрывшись золой и пеплом, стали чёрно-серыми. Эти стены долго не продержатся… но за кирпичом лишь земля да камень. «Могут ли драконы прокладывать ходы в скалах, как огненные змеи древней Валирии?» Она надеялась, что нет.
Дорнийский принц побелел, как молоко.
— Я… я слышал, что их трое.
— Дрогон охотится. — Остальное ему знать не нужно. — Белого зовут Визерион, зелёного — Рейегаль. Я назвала их в честь моих братьев.
Её голос отразился эхом от опалённых стен. Он звучал слабо — голос девочки, а не королевы-завоевательницы или счастливой новобрачной.
Рейегаль зарычал в ответ, и в яме красно-жёлтым факелом полыхнул огонь. Визерион ответил ему оранжево-золотым пламенем. Когда дракон расправил крылья, в воздух поднялось облако серого пепла. На лапах загремели разбитые цепи. Квентин Мартелл отскочил на фут.
Более жестокосердная женщина посмеялась бы над ним, но Дени сжала руку принца и сказала:
— Меня они тоже пугают. Ничего постыдного в этом нет. Во тьме мои дети выросли дикими и злобными.
— Вы… вы собирались на них летать?
— На одном из них. Я знаю о драконах только то, что мне рассказывал брат, когда я была маленькой, и ещё кое-что прочла в книгах. Однако известно, что Эйегон Завоеватель никогда не отваживался оседлать Вхагар или Мираксеса, а его сёстры — Балериона Чёрного Ужаса. Драконы живут дольше людей, некоторые — сотни лет, так что у Балериона были и другие наездники после того, как Эйегон умер… но ни один наездник за всю историю не летал на двух драконах.
Визерион снова зашипел, из оскалившейся пасти повалил дым, и было видно, как глубоко в глотке бурлит золотое пламя.
— Они… они устрашающие создания.
— Они — драконы, Квентин. — Дени встала на цыпочки и легко поцеловала его в обе щеки. — Так же, как и я.
Юный принц сглотнул.
— Я… я тоже от крови дракона, ваше величество. Я могу проследить мою родословную до первой принцессы Дейенерис Таргариен, сестры короля Дейерона Доброго, которая вышла замуж за дорнийского принца. Это для неё он построил Водные Сады.
— Водные Сады? — Честно говоря, она почти ничего не знала о Дорне и его истории.
— Любимый дворец моего отца. Когда-нибудь я с удовольствием его вам покажу. Он из розового мрамора с бассейнами, фонтанами и видом на море.
— Звучит прекрасно. — Дени отвела принца от ямы. «Ему здесь не место. Ему вообще не следовало приезжать». — Вам лучше вернуться туда. Боюсь, при моем дворе для вас небезопасно. У вас больше врагов, чем может показаться. Из-за вас Даарио выставил себя дураком, а он не из тех, кто может такое забыть.
— У меня есть рыцари. Мои верные защитники.
— Два рыцаря. У Даарио — пятьсот Ворон-Буревестников. А вам не мешало бы остерегаться и моего лорда-мужа. Знаю, он кажется мягким и любезным человеком, но не надо обманываться. Хиздар получил корону из моих рук, и ему служат несколько самых грозных бойцов в мире. Если один из них надумает заслужить милость господина, устранив его соперника…
— Я принц дорнийский, ваше величество, и не бегу от рабов и наёмников.
«Значит, ты настоящий дурачок, Принц-Лягушонок». Дени последний раз окинула взглядом своих одичавших детей. Она слышала пронзительные вопли драконов, когда вела мальчика к дверям, и видела блики света на кирпичах — отражение их огня. «Если я оглянусь, я пропала».
— Сир Барристан пришлёт пару портшезов, чтобы доставить нас обратно на пир, но подъём по лестнице всё равно наводит на меня тоску. — За их спинами с громким лязгом закрылись огромные железные двери. — Расскажите мне об этой другой Дейенерис. Я знаю об истории королевства моего отца меньше, чем следует. Меня никогда не воспитывал мейстер. — «Только брат».
— С удовольствием, ваше величество, — ответил Квентин.
Было уже далеко за полночь, когда последние гости разошлись и Дени удалилась в опочивальню к своему супругу и королю. Хиздар, по крайней мере, был доволен, хотя и несколько пьян.
— Я держу слово, — сказал он ей, пока Ирри и Чхику переодевали её для постели. — Вы хотели мира, и он ваш.
«А ты хочешь крови, и скоро мне придется тебе её дать», — подумала Дени, но сказала только:
— Благодарю вас.
Дневные волнения лишь подогрели страсть в её супруге. Стоило служанкам удалиться, как он сорвал с неё ночную рубашку и повалил навзничь на постель. Дени обняла его и позволила войти в себя. Она знала, что Хиздар пьян и долго не продержится.
Так и вышло. После Хиздар ткнулся ей носом в ухо и прошептал:
— Милостью богов мы зачали этой ночью сына.
В голове у Денни зазвенели слова Мирри Маз Дуур: «Когда солнце встанет на западе и опустится на востоке. Когда высохнут моря и ветер унесет горы, как листья. Когда чрево твое вновь зачнет и ты родишь живое дитя. Тогда он вернется — но прежде не жди». Смысл этих слов был вполне ясен: скорее кхал Дрого восстанет из мёртвых, чем она родит живое дитя. Но бывают такие тайны, которыми нельзя поделиться даже с мужем, поэтому она позволила Хиздару зо Лораку тешиться надеждами.
Её благородный супруг вскоре крепко уснул. Дейенерис осталось только вертеться и ворочаться рядом. Ей хотелось потрясти его, разбудить, потребовать обнять её, поцеловать, взять её снова, но она знала, что если так поступит, скоро он опять уснёт и оставит её одну в темноте. Что сейчас делает Даарио? Тоже не спит? Думает о ней? Любил ли он её по-настоящему? Возненавидел ли оттого, что она вышла за Хиздара? «Не надо было пускать его к себе в постель». Он всего лишь наёмник, не годящийся в мужья королеве, и всё же…
«Я всё это знала и всё равно бы поступила так, как поступила».
— Моя королева? — прозвучал в темноте нежный голосок.
Дени вздрогнула.
— Кто здесь?
— Всего лишь Миссандея. — Служанка-наатийка приблизилась к постели. — Я услышала, что вы плачете.
— Плачу? Я не плакала. Отчего мне плакать? У меня есть мир, у меня есть мой король, у меня есть всё, чего может желать королева. Тебе приснился плохой сон, вот и всё.
— Как скажете, ваше величество. — Миссандея поклонилась и собралась уйти.
— Не уходи, — попросила Дени. — Я не хочу оставаться одна.
— С вами его величество, — напомнила Миссандея.
— Его величество спит, а я не могу уснуть. Утром мне придется искупаться в крови — такова цена мира. — Она слабо улыбнулась и похлопала по постели. — Ну же, садись, поговори со мной.
— Как пожелаете. — Миссандея села рядом. — О чём мы будем говорить?
— О доме, — сказала Дейенерис. — О Наате. О бабочках и братьях. Расскажи мне о вещах, которые тебя радуют, заставляют смеяться, о самом хорошем, что помнишь. Напомни мне, что в этом мире ещё есть добро.
Миссандея постаралась, как могла. Она всё ещё говорила, когда Дени, наконец, провалилась в сон, навстречу странным бесформенным наваждениям, полным дыма и огня.
Утро наступило слишком быстро.
Сэмвелл
Самая опасная часть путешествия была позади. Воды Пролива Редвин кишели кораблями железнорожденных, как их и предупреждали в Тироше. Пользуясь тем, что главные силы флотилии Арбора находятся на другой стороне Вестероса, железнорожденные разграбили Райамспорт, захватили Винную Лозу и Гавань Морской Звезды, используя их в качестве баз для охоты на торговые суда, направляющиеся в Старомест.