«Худшие — те, кто играл в игру престолов».
— Ты сможешь снова найти эту сову? — спросил он Миссандею.
— Недостойная может попробовать, сир.
— Скажи ему, что я встречусь с… с нашим другом… после заката, в конюшнях.
После захода солнца главные ворота пирамиды закрывали и запирали на засов. В конюшнях в это время было безлюдно.
— Только убедись, что это та самая сова. — Будет худо, если об этом услышит не та Медная Тварь.
— Недостойная понимает.
Миссандея повернулась, собираясь уйти, помедлила мгновение и сказала:
— Говорят, юнкайцы окружили город скорпионами, чтобы стрелять железными стрелами в небо, если Дрогон вернется.
Сир Барристан тоже об этом слышал.
— Не так-то просто убить дракона в небесах. В Вестеросе многие пытались сбить Эйегона и его сестёр, и никому это не удалось.
Миссандея кивнула. Трудно сказать, обнадежила её эта весть или нет.
— Сир, как вы думаете, они её найдут? Степи такие огромные, а драконы не оставляют следов на небе.
— Агго и Ракхаро — кровь её крови… и кому знать Дотракийское море лучше, чем самим дотракийцам? — Он сжал плечо наатийки. — Если такое вообще возможно, они её найдут.
«Если она еще жива». По степным травам рыскали и другие кхалы, конные владыки с кхаласарами из десятков тысяч всадников. Но не стоило говорить об этом девочке.
— Я знаю, что ты её очень любишь. Клянусь, я защищу её.
Слова, похоже, немного успокоили девочку.
«И всё же слова — ветер, — подумал сир Барристан. — Как я могу защитить королеву, когда меня нет рядом?»
Барристан Селми знавал многих королей. Он родился в беспокойные времена правления Эйегона Невероятного, любимого простым людом, и рыцарство получил из его рук. В двадцать три года Селми получил белый плащ из рук Джейехериса, сына Эйегона — после того, как сир Барристан убил Мейелиса Чудовище в Войне Девятигрошовых Королей. В этом же плаще он стоял у Железного Трона, когда безумие пожирало сына Джейехериса — Эйериса. «Стоял, смотрел, слушал — но ничего не делал».
Нет. Это несправедливо. Он исполнял свой долг. Но в иные ночи сир Барристан размышлял, что бы произошло, исполняй он свой долг не так хорошо? Он принёс свои обеты перед лицом богов и людей и не мог поступиться честью, нарушив их… но исполнять эти обеты в последние годы правления Эйериса стало тяжело. Он видел такое, что больно вспоминать, и не раз задумывался, сколько крови на его собственных руках. Не отправься он в Синий Дол, чтобы спасти Эйериса из темницы лорда Дарклина, король, вероятно, умер бы там, когда Тайвин Ланнистер разорял город. Потом на Железный Трон взошел бы принц Рейегар — возможно, ради того чтобы исцелить страну. Синий Дол был звёздным часом Барристана Селми, но воспоминания о нём отдавали горечью.
По ночам его преследовали прошлые неудачи. «Три мёртвых короля: Джейехерис, Эйерис, Роберт. Рейегар, который стал бы королем лучше любого из них. Принцесса Элия и её дети: Эйегон — всего лишь младенец, Рейенис и её котенок». Все они мертвы, а он, поклявшийся защищать их, всё ещё живет. Теперь и Дейенерис, его сияющая королева-дитя. «Нет. Она не умерла — я не поверю в это».
Во второй половине дня сир Барристан получил возможность ненадолго отвлечься от своих раздумий. Он проводил эти часы в зале для тренировок на третьем ярусе пирамиды, упражняясь со своими подопечными, обучая их искусству владения мечом и щитом, копьем и боевым конем… и рыцарству — тому самому кодексу чести, который делает рыцаря чем-то большим, чем раб-гладиатор. После его смерти Дейенерис понадобятся защитники её возраста, и сир Барристан твердо вознамерился предоставить королеве таковых.
Мальчикам, которых он учил, было от восьми до двадцати лет. На первых занятиях их было больше шестидесяти, но для многих тренировки оказались чересчур суровыми. Осталось меньше половины, однако некоторые подавали большие надежды. «Теперь, когда не надо охранять королеву, у меня больше времени на тренировки с ними, — понял он, переходя от пары к паре и наблюдая, как они сходятся друг с другом, вооружённые затупленными мечами и копьями. — Храбрые мальчики. Низкого происхождения, да, но кое-кто из них станет хорошим рыцарем, и они любят королеву. Если бы не она, все они закончили бы свои дни в бойцовых ямах. У короля Хиздара есть гладиаторы, но Дейенерис получит рыцарей».
— Щит не опускать! — прикрикнул он. — Покажи мне свои удары. Теперь вместе. Удар снизу, сверху, снизу, снизу, сверху, снизу…
В этот вечер Селми вынес на террасу свой нехитрый ужин и поел на закате. В лиловых сумерках на великих ступенчатых пирамидах один за другим загорались огни — разноцветные кирпичи Миэрина становились сначала серыми, а потом чёрными. Внизу на улицах и в переулках собирались тени, сливаясь в реки и озера. В сумерках город казался безмятежным, даже прекрасным. «Это мор, а не мир», — сказал себе старый рыцарь, допив последний глоток вина.
Он не хотел привлекать к себе внимание, поэтому после ужина снял свой придворный наряд и сменил белое облачение рыцаря Королевской Гвардии на бурый дорожный плащ с капюшоном, какой может носить любой простолюдин. Однако меч и кинжал Селми оставил при себе. «Это может оказаться ловушкой». Он не слишком доверял Хиздару, а Резнаку мо Резнаку — и того меньше. Надушенный сенешаль мог быть в этом замешан — он мог пытаться завлечь рыцаря на тайную встречу, поймать там его с Скахазом и обвинить обоих в заговоре против короля. «Если Бритоголовый замыслил измену, он не оставляет мне выбора, кроме как арестовать его. Пусть мне это и не нравится, но Хиздар — супруг моей королевы. Мой долг — служить ему, а не Скахазу».
Или всё-таки нет?
Первейшая обязанность рыцаря Королевской Гвардии — охранять короля от любого вреда и угрозы. Помимо этого, белые рыцари клянутся повиноваться приказам короля, хранить его тайны, давать совет, когда тот требуется, и держать рот на замке, когда у короля нет в нём нужды, угождать его прихотям и защищать его имя и честь. Строго говоря, только сам король решал, должны ли гвардейцы охранять кого-то ещё или нет, даже когда речь шла о членах королевской семьи. Некоторые короли считали в порядке вещей направлять Королевскую Гвардию на охрану своих жён, детей, братьев, сестёр, теток и дядьев, ближних и дальних родичей, а иногда даже любовниц и бастардов. Но другие предпочитали использовать для таких дел служилых рыцарей и дружинников, а свою семёрку всегда держать при себе как личную стражу.
«Если бы королева приказала мне охранять Хиздара, у меня не осталось бы другого выбора, кроме как повиноваться». Но Дейенерис Таргариен так и не собрала полноценную Королевскую Гвардию даже для себя самой и не дала никаких приказов касаемо своего супруга.
«Всё было проще, когда у меня был лорд-командующий, чтобы решать подобные вопросы, — подумал Селми. — Теперь я сам лорд-командующий, и трудно понять, какой путь верный».
Добравшись до последнего лестничного пролёта, сир Барристан оказался в полном одиночестве в освещённом факелами коридоре внутри массивных кирпичных стен пирамиды. Как он и ожидал, огромные створки ворот были закрыты и заперты на засов. Снаружи ворота охраняли четверо Медных Тварей, ещё четверо находились внутри — рослые мужчины в масках вепря, медведя, полевки и мантикоры. С ними-то и столкнулся старый рыцарь.
— Всё спокойно, сир, — отчитался ему медведь.
— Продолжайте нести службу. — Сир Барристан нередко обходил пирамиду по ночам, чтобы удостовериться, что та в безопасности.
Глубже в недрах пирамиды, у железных дверей перед ямой, где на цепях держали Визериона и Рейегаля, стояли ещё четыре Медные Твари. В свете факелов блестели их маски — обезьяна, баран, волк и крокодил.
— Их покормили? — спросил сир Барристан.
— Так точно, сир, — ответила обезьяна. — По овце каждому.
«Интересно, надолго ли им этого хватит?» Драконы росли, и вместе с ними росли и их аппетиты.
Пришло время искать Бритоголового. На пути в дальнюю часть конюшен сир Барристан миновал слонов и серебряную кобылицу королевы. Когда он проходил мимо, закричал осёл, да несколько лошадей встрепенулись в свете фонаря. В остальном вокруг было темно и тихо.
Затем от одного из пустых стойл отделилась тень, оказавшаяся ещё одной Медной Тварью — в складчатой черной юбке, поножах и мускульной кирасе.
— Кошка? — удивившись, спросил Барристан Селми, заметив медь под капюшоном. Когда Бритоголовый начальствовал над Медными Тварями, он предпочитал маску в виде змеиной головы, грозную и величественную.
— Кошки гуляют, где захотят, — ответил знакомый голос Скахаза мо Кандака. — На них никто не обращает внимания.
— Если Хиздар узнает, что вы здесь…
— И кто ему скажет? Маргаз? Маргазу известно то, что я позволяю ему знать. Не забывай, Твари всё ещё мои, — голос Бритоголового заглушался маской, но Селми расслышал в нем гнев. — Я нашел отравителя.
— Кто он?
— Кондитер Хиздара. Его имя ничего тебе не скажет — он просто орудие в чужих руках. Дети Гарпии схватили его дочь и пообещали, что вернут её целой и невредимой, как только королева умрет. Дейенерис спасли Бельвас и дракон, а вот девочку спасти было некому — её вернули отцу во мраке ночи в виде девяти частей. Каждая за прожитый ей год.
— Но почему? — сира Барристана терзали сомнения. — Дети Гарпии перестали убивать. Заключённый Хиздаром мир…
— … Фальшивка. Поначалу это было не так, нет. Юнкайцы боялись нашей королевы, её Безупречных, её драконов. Эти края уже знавали драконов — Юрхаз зо Юнзак читал исторические трактаты и знает об этом, Хиздар тоже. Так почему бы им не заключить мир? Дейенерис этого хотела — они оба это видели. Она так сильно хотела мира. Ей бы следовало повести войска на Астапор, — Скахаз придвинулся ближе. — Так обстояли дела. Но в бойцовой яме всё изменилось. Дейенерис больше нет, Юрхаз мёртв. На месте старого льва осталась стая шакалов. Кровавой Бороде… уж кому-кому, а ему мир не нужен. Есть ещё кое-что. Гораздо хуже. Волантис отправил против нас свой флот.