под колокольный звон, Роберт появился из борделя с клинком в руке и чуть не прикончил Джона на ступенях старой септы, давшей имя этому городу.
Впоследствии Джон Коннингтон многие годы убеждал себя, что на нём вины нет, что он сделал всё возможное. Его солдаты обыскали все трущобы и лачуги, он сулил королевское прощение и награды, взял заложников, выставил их напоказ в вороньих клетках и публично поклялся, что им не дадут пищи и воды до тех пор, пока Роберта не приведут к нему. Всё оказалось напрасно.
— Даже Тайвин Ланнистер не смог бы сделать большего, — настойчиво убеждал он однажды ночью Чёрное Сердце на первом году своего изгнания.
— Тут ты не прав, — возразил ему Майлз Тойн, — лорд Тайвин не стал бы утруждать себя поисками. Он спалил бы этот город вместе с жителями. Мужчин и детей, грудных младенцев, благородных рыцарей и праведных септонов, свиней и шлюх, крыс и повстанцев — он сжёг бы их всех. А когда пламя утихло бы, и остались бы только прах и пепел, он послал бы своих людей найти кости Роберта Баратеона. Позднее, когда Старк и Талли появились бы со своими войсками, он предложил бы им обоим королевское прощение, те бы его приняли и разошлись по домам с поджатыми хвостами.
«Майлз был прав, — размышлял Джон Коннингтон, прислонившись к стене твердыни своих предков. — Я стремился к славе, жаждал убить Роберта в поединке и не хотел прослыть мясником. А Роберт ускользнул от меня и зарубил Рейегара на Трезубце».
— Я подвёл отца, — сказал он себе, — но я не подведу его сына.
К тому времени, когда Коннингтон спустился, его люди собрали гарнизон замка и выживших жителей во дворе. Сир Роннет действительно находился где-то на севере с Джейме Ланнистером, но в Гнезде Грифонов ещё оставались грифоны. Среди пленников были младший брат Роннета Раймонд, сестра Алин и его побочный сын, дерзкий рыжеволосый мальчишка по имени Рональд Шторм. Такие заложники могут пригодится, если Красный Роннет вернётся и попытается возвратить себе замок, украденный его отцом. Коннингтон распорядился заключить их под стражу в западной башне замка. Девчонка залилась слезами, а маленький бастард попытался укусить ближайшего к нему копейщика.
— Вы, оба, прекратите, — отрезал Гриф. — Если Красный Роннет не окажется полным дураком, вам не причинят вреда.
Только несколько пленников служили в замке во времена, когда Джон Коннингтон ещё был лордом: ослепший на один глаз седой сержант, пара прачек, конюх, бывший во времена восстания Роберта на побегушках в конюшне, невероятно разжиревший повар и оружейник замка. Во время плавания Гриф первый раз за много лет позволил себе не стричь бороды. К его удивлению, она всё ещё была рыжей, пусть и с пробивающейся местами сединой. Облачённый в длинную красно-белую тунику с вышитыми на ней двумя расположенными друг против друга грифонами его Дома, он выглядел постаревшей, суровой копией молодого лорда, друга и товарища принца Рейегара. Но мужчины и женщины Гнезда Грифонов всё ещё смотрели на него как на чужака.
— Некоторые из вас меня уже знают, — заявил он им. — Остальные познакомятся. Я ваш полноправный лорд, вернувшийся из изгнания. Мои враги говорили вам, что я мёртв. Как вы видите, все эти истории — вымысел. Служите мне так же честно, как моему кузену, и никто не причинит вам вреда.
Он заставил их одного за другим, выйти из строя, спросил у каждого имя, а затем приказал преклонить колени и принести присягу на верность. Всё прошло гладко. Четверо выживших во время атаки солдат гарнизона — старый сержант и трое мальчишек — положили свои мечи к его ногам. Никто не упирался. Никто не умер.
Этой ночью в большом зале победители праздновали победу за столами, уставленными блюдами с жареным мясом и свежевыловленной рыбой, запивая всё это крепкими ароматными красными винами из погребов замка. Джон Коннингтон восседал на грифоньем троне, разделив стол на высоком месте с Бездомным Гарри Стриклендом, Чёрным Балаком, Франклином Флауэрсом и тремя взятыми в плен юными грифонами. Эти дети были его родственниками, и он чувствовал себя обязанным с ними познакомиться. Однако когда маленький бастард заявил: — Мой отец убьёт тебя! — он решил, что узнал их достаточно. Распорядившись вернуть их обратно в камеры, Гриф, извинившись, покинул зал.
Хэлдон Полумейстер не присутствовал на пиру. Лорд Джон нашёл его в мейстерской башне, склонившимся над кучей свитков и окружённым развёрнутыми картами.
— Надеешься определить, где могут находиться наши оставшиеся войска?
— Если бы я мог, милорд.
Из Волон Териса отплыли десять тысяч воинов со всем своим вооружением, лошадьми и слонами. Почти половина из них добрались до Вестероса, к запланированному месту высадки — пустынному пространству на краю Дождевого Леса… землям, хорошо известным Джону Коннингтону, ведь когда-то они принадлежали ему.
Ещё несколько лет назад он никогда бы не посмел высадиться на Мысе Гнева. Лорды Штормовых Земель тогда были слишком фанатично преданы Дому Баратеонов и королю Роберту. Но с гибелью Роберта и его брата Ренли всё изменилось. Станнис был слишком суровым и холодным человеком, чтобы вызывать горячую любовь своих вассалов даже будучи рядом. А сейчас он находился за полмира от них. Любить же Ланнистеров у Штормовых лордов было мало причин. Джон Коннингтон не остался без друзей в этих землях. «Некоторые из старейших лордов ещё помнят меня, а их сыновья слышали обо мне истории. И каждый из них знает о Рейегаре и его маленьком сыне, чью голову разбили о холодную каменную стену».
К счастью, корабль, на котором плыл Гриф, одним из первых достиг места назначения. Самым важным тогда было обустроить лагерь, собрать людей, как только те сойдут на берег, и быстро продвигаться, пока местные лорды не обнаружили опасность. И здесь Золотое Братство продемонстрировало свою выучку. Хаос, который неминуемо задержал бы марш войск, поспешно собранных из мелкопоместных рыцарей и местных ополченцев, в данном случае был немыслим. Эти солдаты следовали традициям, установленным Злым Клинком, и впитали понятие о воинской дисциплине с материнским молоком.
— Завтра к этому же времени мы должны занять три замка, — сказал Коннингтон. Силы, которыми захватили Гнездо Грифонов, составляли четверть всей доступной им мощи. Сир Тристан Риверс отправился на захват трона Дома Морриген в Вороньем Гнезде, а Ласвел Пик — одновременно с ним в Дом Дождей, твердыню Вайлдов, оба с приблизительно такими же силами. Остатки их людей под командованием казначея братства, волантийца по имени Горис Эдориен, находились в лагере, охраняя принца и место высадки. Остаётся надеяться, что их армия будет расти — к ним до сих пор каждый день подтягивались корабли.
— У нас всё ещё слишком мало лошадей.
— И совсем нет слонов, — напомнил ему Полумейстер. Ни один из больших кораблей, перевозивших слонов, пока не появился. В последний раз они видели их в Лисе перед тем, как шторм разметал половину флота. — Лошадей можно найти и в Вестеросе. Слоны…
— Пока не нужны.
Вне всякого сомнения, эти огромные твари могли бы оказаться полезными в решающем бою. Однако пройдёт немало времени, прежде чем войска принца станут достаточно сильными, чтобы встретиться с врагом в поле.
— В этих свитках написано что-нибудь полезное?
— О, больше, чем ожидалось, милорд. — Хэлдон тонко улыбнулся. — Ланнистеры с лёгкостью наживают врагов, но, похоже, плохо умеют удерживать друзей. Судя по тому, что я прочитал, их союз с Тиррелами трещит по швам. Королева Серсея и королева Маргери сцепились в схватке за маленького короля, как две сучки над цыплячьей костью. К тому же обе обвинены в блуде и супружеской измене. Мейс Тирелл бросил осаду Штормового Предела, чтобы возвратиться в Королевскую Гавань и спасти свою дочь. Он оставил лишь небольшой отряд для того, чтобы люди Станниса не могли высунуть нос из замка.
Коннингтон сел.
— Продолжай.
— На севере Ланнистеры опираются на Болтонов, в речных землях — на Фреев. Оба рода издавна славятся коварством и жестокостью. Лорд Станнис Баратеон продолжает противостоять им, а железнорождённые ещё и провозгласили короля на своих островах. Никто ни разу не упомянул Долину, похоже, Аррены не принимают участия в этой сваре.
— А что Дорн? — Долина была далеко, а Дорн рядом.
— Младший сын принца Дорана обручён с Мирцеллой Баратеон. Это позволяет считать, что дорнийцы встали на сторону Ланнистеров. Однако одна их армия находится на Костяном Перевале, а другая — в Проходе Принца. И они просто ждут…
— Ждут, — нахмурился Коннингтон. — Но чего?
Без Дейенерис и её драконов Дорн был их главной надеждой.
— Пиши в Солнечное Копьё. Доран Мартелл должен узнать, что его племянник выжил и вернулся, чтобы заявить права на отцовский трон.
— Как скажете, милорд. — Полумейстер склонился над другим свитком. — Мы едва ли смогли бы найти лучшее время для нашей высадки. У нас есть возможные друзья и союзники как на одной стороне, так и на другой.
— Но нет драконов, — сказал Джон Коннингтон, — так что для того, чтобы привлечь этих союзников на свою сторону, мы должны что-то им предложить.
— Золото и земли — обычное вознаграждение.
— Если бы они у нас были. Некоторых могут удовлетворить обещания земель и золота, но Стрикленд и его люди рассчитывают, что первыми смогут заявить права на земли и замки, отнятые у их предков, бежавших в изгнание. Нет.
— Милорд всё равно имеет нечто очень ценное, — напомнил Хелдон Полумейстер. — Рука принца Эйегона. Брачный союз, который приведёт один из великих Домов под наши знамёна.
«Невеста для нашего светлого принца». Джон Коннингтон слишком хорошо помнил свадьбу принца Рейегара. Элия никогда не была достойной партией. С самого начала она казалась хрупкой и болезненной, и рождение детей сделало её только слабее. Родив принцессу Рейенис, она на полгода слегла в постель, а рождение принца Эйегона чуть её не убило. После этого мейстеры сказали принцу Рейегару, что Элии больше не выносить ребёнка.