Ему осталось только надеяться, что за ночь лорд Янос одумается.
Утро показало, что эта надежда была напрасной.
Джон застал Слинта за завтраком в трапезной. Тут же был и Аллисер Торне, и несколько их приятелей. Они смеялись над чем-то, когда Джон спустился по лестнице вместе с Железным Эмметом и Скорбным Эддом, а за ними шли Малли, Конь, Рыжий Джек Крэбб, Расти Флауэрс и Оуэн-Олух.
Трехпалый Хобб раскладывал по мискам кашу из котла. Люди королевы, люди короля и чёрные братья расселись за разными столами, кто-то склонился над миской с кашей, кто-то набивал желудок поджаренным хлебом с беконом. За одним столом Джон увидел Пипа и Гренна, за другим Боуэна Марша. Воздух пропах дымом и жиром, звон ножей и ложек эхом отдавался от сводчатого потолка.
Все разговоры оборвались одновременно.
— Лорд Янос, — сказал Джон, — я даю вам один последний шанс. Положите ложку и идите в конюшню — я велел оседлать и взнуздать вашу лошадь. Путь до Серого Стража долог и труден.
— Тогда тебе лучше туда поторопиться, мальчик, — Слинт засмеялся, забрызгав себе грудь кашей. — Самое подходящее место для тебя и тебе подобным. Подальше от людей порядочных и богобоязненных. На тебе клеймо зверя, бастард.
— Вы отказываетесь подчиниться моему приказу?
— Засунь свой приказ в свою бастардову задницу, — заявил Слинт, тряся щеками.
Аллисер Торне тонко улыбнулся, устремив на Джона черные глаза. За другим столом засмеялся Годри Убийца Великанов.
— Что ж, ваша воля, — Джон кивнул Железному Эммету. — Отведите лорда Яноса к Стене…
«…и заприте его в ледяной камере», — мог бы он сказать. День или десять в тесном ледяном гробу заставят его дрожать, лихорадить и молить об освобождении — Джон не сомневался. — «И стоит ему выйти на свободу, как они с Торне снова начнут плести интриги».
«…и привяжите его к лошади», — мог бы он сказать. Если уж Слинт не хочет ехать в Серый Страж командиром, он может поехать поваром. «Тогда только вопрос времени, когда он дезертирует. А скольких братьев он прихватит с собой?»
— …и повесьте, — закончил Джон.
Лицо Яноса Слинта враз побелело, как молоко, ложка вывалилась у него из пальцев. Эдд и Эммет пересекли зал, гремя сапогами по каменному полу. Рот Боуэна Марша открылся и закрылся, не произведя ни звука. Сир Аллисер Торне потянулся к рукояти меча.
«Ну, давай, — подумал Джон. Длинный Коготь висел у него за спиной. — Обнажи сталь. Дай мне повод сделать то же самое».
Половина трапезничающих вскочила на ноги. Южные рыцари и латники, верные королю Станнису или красной женщине, или обоим, и давшие присягу братья Ночного Дозора. Кто-то голосовал за Джона Сноу на выборах лорда-командующего, другие отдавали свои голоса за Боуэна Марша, сира Денниса Маллистера, Коттера Пайка… и кое-кто — за Яноса Слинта.
«А таких были сотни, насколько я помню».
Джон задумался, сколько же из тех человек собралось сейчас в подвальной трапезной. Какое-то мгновение мир балансировал на острие меча.
Затем Аллисер Торне убрал от меча руку и отступил в сторону, давая Скорбному Эдду пройти. Скорбный Эдд взял Яноса Слинта под одну руку, Железный Эммет под другую. Вдвоём они стащили его со скамьи.
— Нет, — протестовал Янос Слинт, у него изо рта падали кусочки каши, — нет, отпустите меня. Он же мальчишка, бастард. Его отец — предатель. На нем клеймо зверя, этот его волк… Отпустите! Вы ещё пожалеете о том дне, когда притронулись к Яносу Слинту! У меня есть друзья в Королевской Гавани. Я предупреждаю… — всё время, пока его не то вели, не то тащили к лестнице, он продолжал протестовать.
Джон вышел наружу, и следом за ним трапезная сразу опустела. У клети подъемника Слинт на какой-то момент вырвался и попытался завязать драку, но Железный Эммет ухватил его за горло и бил о прутья, пока тот не перестал сопротивляться. К этому моменту на улицу выскочили все, кто находился в Черном Замке. Даже Вель оказалась у окна, её длинная золотая коса была перекинута через плечо. Станнис в окружении своих рыцарей вышел на лестницу перед Королевской Башней.
— Если мальчишка думает, что может меня запугать, он ошибается, — говорил Янос Слинт. — Он не посмеет меня повесить. У меня есть друзья, влиятельные друзья, вы еще увидите… — остальное унес ветер.
«Это неправильно», — подумал Джон.
— Прекратите.
Эммет повернул назад, нахмурившись.
— Милорд?
— Я не буду его вешать. Приведите его сюда.
— Помогите нам Семеро, — услышал Джон выкрик Боуэна Марша.
На лице Яноса Слинта появилась улыбка не слаще прогорклого масла. Она исчезла, как только Джон сказал:
— Эдд, принеси мне колоду, — и вытащил Длинный Коготь из ножен.
К тому времени, как ему отыскали подходящий чурбан для рубки дров, Янос Слинт отступил в клеть подъемника, но Железный Эммет вытащил его наружу.
— Нет, — рыдал Янос Слинт, пока Эммет наполовину толкал, наполовину тащил его по двору. — Отпустите меня… вы не смеете… когда Тайвин Ланнистер об этом узнает, вы пожалеете…
Эммет пинком опрокинул его на землю. Скорбный Эдд поставил ему ногу на спину, не давая подняться с колен; Эммет подтолкнул чурбан ему под голову.
— Будет легче, если ты не будешь дёргаться, — предупредил его Джон. — Дернешься, чтобы избежать удара — смерть всё равно наступит, но она будет куда мучительнее. Вытяни шею, милорд.
Бледный утренний свет взбежал по клинку, когда Джон взялся за рукоять обеими руками и поднял меч над головой.
— Если у тебя есть что сказать напоследок, сейчас самое время, — произнес он, ожидая последней брани.
Янос Слинт вывернул шею, чтобы взглянуть на лорда-командующего.
— Прошу вас, милорд. Сжальтесь. Я… я поеду, я поеду, я…
«Нет, — подумал Джон, — эту дверь ты уже закрыл».
Длинный Коготь опустился.
— Можно я заберу себе сапоги? — спросил Оуэн-Олух, когда голова Яноса Слинта покатилась по грязной земле. — Они почти новые. Мехом подбиты.
Джон взглянул на Станниса. На мгновение их взгляды встретились. Затем король кивнул и ушел назад в башню.
Арья
Низко над туманным морем пробивался далекий слабый свет.
— Похоже на звезду, — заметила Арья.
— Это звезда нашего дома, — откликнулся Денио.
Его отец выкрикивал команды своим матросам. Те карабкались вверх-вниз по всем трем мачтам и реям, зарифляя тяжелые пурпурные паруса. Под ними внизу на два ряда весел налегали гребцы. Палуба галеаса качалась, поскрипывая, когда «Дочь Титана» взбиралась на гребень волны и переваливалась вниз.
«Звезда нашего дома», — Арья стояла на носу корабля, одной рукой держась за позолоченную носовую фигуру в виде девы с блюдом, наполненным фруктами. На долю мгновения она представила себе, что это впереди светит звезда ее дома.
Но это было глупо. Ее дома больше нет, ее родители мертвы, и все ее братья, кроме Джона Сноу на Стене, тоже. Туда она бы сбежала. Она и так уже упрашивала капитана и сяк, но даже железная монетка не могла его убедить. Арье, видимо, никогда не попасть в те места, в которые ей хочется. Йорен обещал отвести ее в Винтерфелл, но все закончилось тем, что она оказалась в Харренхоле, а Йорен в могиле. Когда она убежала оттуда в Риверран, ее захватили Лим, Энги и Том-Семерка и отвезли вместо этого в полый холм. Потом ее выкрал Пес и повез в Близнецы. Арья бросила его умирать у реки и направилась в Солеварни, надеясь добраться до Восточного Дозора морем, вот только…
«В Браавосе может и не так уж плохо. Сирио был из Браавоса, и Якен тоже может оказаться там же». — И это Якен дал ей железную монетку. На самом деле он не был ей настоящим другом, как например тот же Сирио, но что хорошего для нее сделали настоящие друзья? — «И пока у меня есть Игла, мне не нужны никакие друзья». — Обняв ее рукоять, она поставила большой палец сверху на гладкое навершие, загадав что-то… что-то…
Сказать по-правде, Арья не знала, чего ей хочется, кроме желания узнать, что ждет ее впереди. Там, где горела неяркая далекая звезда. Капитан разрешил ей плыть на корабле, но у него не было на нее времени. Некоторые матросы ее избегали, другие одаривали подарками — кто-то серебряную вилку, перчатки без пальцев и мягкую шерстяную шапку, обшитую кожей. Один из них показал ей как вязать морские узлы, а другой налил ей чашу огненного вина. Те, что были дружелюбнее других, прикладывая руку к груди, называли ей свои имена, долго повторяя вновь и вновь, пока Арья не сумела произнести их правильно, но никто из них даже не пытался узнать ее имя. Они звали ее Соленой, потому что она взошла на борт корабля в Солеварнях в устье Трезубца. Она решила, что это имя ничем не хуже других.
Наконец исчезли все звезды… кроме одной пары прямо по курсу. — Сейчас впереди две звезды.
— Это глаза. — пояснил Денио. — На нас смотрит Титан.
«Титан Браавоса», — Старая Нэн в Винтерфелле рассказывала им в детстве сказки про Титана. Он был гигантского роста, как целая гора, и всякий раз, как на Браавос надвигалась угроза, он открывал свои огненные глаза, и, грохоча своими каменными конечностями, входил в море чтобы повергнуть всех врагов. — «Браавосцы кормят его сочным мясом маленьких знатных девочек», — так всегда заканчивала свою сказку Нэн, и Санса всякий раз глупо ойкала. Но мейстер Лювин объяснил им, что Титан всего лишь статуя, а сказки старой Нэн всего лишь сказки.
«Винтерфелл разрушен и сожжен», — напомнила она себе. Старая Нэн и мейстер Лювин оба мертвы, и Санса, возможно, тоже. Нет ничего хорошего в воспоминаниях. — «Все люди смертны». — Вот что означали те слова, которым научил ее Якен Х'гар, подарив монетку. С тех пор, как они отплыли из Солеварен, она выучила много браавоских слов. Спасибо, пожалуйста, море, звезда и огненное вино, но пришла она к ним, зная только что «все люди смертны». Большая часть команды умела объясняться на общем языке, проводя время на берегу в Староместе, Королевской Гавани или в Девичьем Озере, хотя хорошо разговаривать так, чтобы по-настоящему беседовать с Арьей, умели только капитан и его сыновья. Денио был младшим из них, полненький, жизнерадостный парнишка лет двенадцати, который прибирал в отцовской каюте и помогал старшим братьям.