«В Старом Волантисе наверняка есть библиотека — может, там я найду лучшую копию, если мне удастся попасть за Чёрные Стены, в сердце города».
Куда меньшие надежды он возлагал на труд септона Барта «Драконы, змеи и виверны: их необычная история». Барт был сыном кузнеца, но при Джейехерисе Миротворце стал королевским Десницей. Его враги утверждали, что он скорее чародей, нежели септон, и Бейелор Благословенный, вступив на трон, приказал уничтожить все рукописи Барта. Лет десять назад Тириону довелось прочесть уцелевший фрагмент «Необычной истории», но он сомневался, что какая-либо из книг Барта найдется по эту сторону Узкого моря. Ещё меньше были шансы найти отрывочный, напитанный кровью трактат анонимного автора, который называли «Кровь и огонь» и иногда «Смерть драконов» — считалось, что его единственный уцелевший экземпляр хранится где-то взаперти в подземельях Цитадели.
Когда на палубу вышел зевающий Полумейстер, карлик как раз записывал всё, что мог припомнить о брачных играх драконов, хотя взгляды Барта, Манкана и Томакса по этому вопросу значительно расходились. Хэлдон прошёл к корме, чтобы помочиться на солнечную дорожку на воде, рассыпающуюся блёстками при каждом порыве ветра.
— К вечеру мы доплывем до места слияния Ройна с рекой Нойн, Йолло, — громко сказал он Тириону.
Карлик оторвал взгляд от своих записок.
— Меня зовут Хугор, а Йолло у меня в штанах. Хочешь, чтобы я его выпустил погулять?
— Лучше не надо — черепах перепугаешь, — улыбка Хэлдона была остра, как лезвие ножа. — Так как там называлась улица в Ланниспорте, где ты родился, Йолло?
— Это был переулок, и названия у него не было.
Тирион с язвительным удовольствием выдумывал детали красочной жизни Хугора Хилла, так же известного как Йолло, бастарда из Ланниспорта. — «Лучшая ложь та, что приправлена щепоткой правды». — Карлик понимал, что акцент выдает в нём уроженца Западных Земель, причем уроженца благородного, так что Хугор должен был быть ублюдком какого-нибудь дворянчика. Хугор родился в Ланниспорте — потому что Тирион знал этот город гораздо лучше, чем Старомест или Королевскую Гавань, а все карлики рано или поздно оказываются в больших городах, даже те, кого деревенские мамаши рожают на грядке с репкой. В деревнях нет ни кунсткамер, ни скоморошьих представлений… зато предостаточно колодцев для нежданных котят, трехголовых телят и младенцев вроде него.
— Вижу, ты опять портишь хороший пергамент, Йолло, — Хэлдон завязал бриджи.
— Не всем же тут быть полумейстерами, — Тириону свело руку; он отложил перо и размял короткие пальцы. — Не хочешь ещё раз сыграть в кайвассу?
Полумейстер его постоянно обыгрывал, но это был хоть какой-то способ убить время.
— Вечером. Я даю урок Юному Грифу — составишь компанию?
— Почему бы и нет. Должен же кто-то исправлять твои ошибки.
На «Скромнице» было четыре каюты. Яндри и Исилла делили одну, Грифы — вторую. У септы Леморы и у Хэлдона тоже были свои собственные каюты. Полумейстерова каюта была самой большой. Одну стену в ней занимали книги и корзины, набитые старыми свитками и пергаментами; на другой были полки, заставленные мазями, целебными травами и снадобьями. Через круглое окошко, забранное волнистым жёлтым стеклом, внутрь лился золотистый свет. Из мебели тут были койка, письменный стол, стул с табуретом и полумейстеров столик для кайвассы, уставленный резными деревянными фигурками.
Занятие начали с языков. Юный Гриф знал общий язык как свой родной, и бегло говорил на высоком валирийском и вульгарных диалектах Пентоса, Тироша, Мира и Лисса, а также на торговом жаргоне моряков. Волантийский диалект был для него в новинку, как и для Тириона, так что каждый день они учили новые слова, а Хэлдон поправлял их ошибки. С миэринским было сложнее: корни у него были тоже валирийские, но это деревце привили к грубому и некрасивому языку Старого Гиса.
— Чтобы правильно говорить по-гискарски, надо жужжать носом, как пчела, — пожаловался Тирион.
Юный Гриф засмеялся, но Полумейстер только сказал:
— Повторим.
Мальчик повиновался, хотя на этот раз, произнося «з-з-з-з», закатил глаза.«У него лучше слух, чем у меня, — был вынужден признать Тирион, — хотя, держу пари, на язык я проворнее».
За языками последовала геометрия. В ней мальчик был уже не так искусен, но Хэлдон был терпеливым наставником, да и Тирион сумел принести им кое-какую пользу. Он научился тайнам квадратов, кругов и треугольников у мейстеров своего отца в Кастерли Рок, и они вспоминались быстрее, чем он мог ожидать.
К тому времени, как они перешли к истории, Юный Гриф начал уставать.
— Мы прошли историю Волантиса, — сказал ему Хэлдон. — Ты можешь объяснить Йолло разницу между «тигром» и «слоном»?
— Волантис — старейший из Девяти Вольных Городов, первое дитя Валирии, — со скукой в голосе ответил парень. — После поглотившего Валирию Рока, волантийцам было приятно считать себя наследниками древней Валирии и полноправными властителями мира, но они не сошлись в вопросе, как именно достигнуть господства. Древние роды предпочитали меч, тогда как купцы и ростовщики отстаивали мирную торговлю. Со временем боровшиеся за власть группировки стали называть соответственно «тиграми» и «слонами».
«Тигры» оставались у власти почти сто лет после Рока Валирии. Какое-то время они преуспевали: волантийский флот захватил Лисс, армия взяла Мир, и в течение двух поколений всеми тремя городами управляли из Чёрных Стен Волантиса. Победы закончились, когда «тигры» попытались поглотить и Тирош. К войне на стороне Тироша присоединился Пентос вместе со Штормовым Королем Вестероса, Браавос дал лиссенийским изгнанникам сотню боевых кораблей, с Драконьего Камня на Черном Ужасе вылетел Эйегон Таргариен, а Мир и Лисс подняли восстания. Война опустошила Спорные Земли, но освободила Лисс и Мир от волантийского ига. «Тигры» пережили и другие поражения: флот, который они отправили на захват Валирии, пропал в Дымящемся Море; Квохор и Норвос разбили их силы на Ройне, на Кинжальном озере, где в битве сошлись огненные галеры. С востока пришли дотракийцы, заставив простой народ побросать свои хижины, а знать свои поместья, пока от Квохорского леса до верховьев Сельхору не остались лишь трава и руины. За сто лет войн Волантис был разбит, разорён и обезлюдел. Именно тогда к власти пришли «слоны», которые правят по сей день. Иногда «тиграм» удается избрать своего триарха, иногда нет, но всегда не более одного, так что уже триста лет городом правят «слоны».
— Верно, — сказал Хэлдон. — А нынешние триархи?
— Малакво — «тигр», Нессос и Донифос — «слоны».
— И какой урок мы можем извлечь из волантийской истории?
— Хочешь покорить мир — обзаведись драконами.
Тирион не мог удержаться от смеха.
Позже, когда Юный Гриф ушёл на палубу помогать Яндри с парусами и снастями, Хэлдон установил столик для игры в кайвассу. Тирион посмотрел на него своими разноцветными глазами и сказал:
— Способный мальчик, и ты хорошо его учишь. Как мне ни грустно признать, у доброй половины лордов Вестероса образование будет поскромнее. Языки, история, песни и счет — недурной набор для сына какого-то наёмника.
— Книга в верных руках может быть опаснее меча, — ответил Хэлдон. — Постарайся на этот раз оказать мне достойное сопротивление, Йолло — ты играешь в кайвассу так же плохо, как кувыркаешься.
— Я пытаюсь внушить тебе ложное чувство уверенности, — заявил Тирион, когда они расставляли фигурки по обе стороны резной деревянной ширмы. — Ты думаешь, что учишь меня играть, но порой дело обстоит не так, как кажется на первый взгляд. Быть может, я научился этой игре у нашего торговца сыром — как тебе?
— Иллирио не играет в кайвассу.
«Нет, — подумал карлик, — зато он играет в игру престолов, а ты с Грифом и Уткой в ней всего лишь пешки. Он отправляет вас, куда захочет, и если захочет — пожертвует вами, как он пожертвовал Визерисом».
— Что ж, тогда позор на твою голову — если я играю плохо, то это твоя вина.
Полумейстер хихикнул.
— Йолло, мне будет тебя не хватать, когда пираты перережут тебе глотку.
— И где эти хваленые пираты? Я уже начинаю думать, что вы с Иллирио их выдумали.
— Больше всего их на реке между Ар-Ноем и Горестями. Выше руин Ар-Ноя рекой правят квохорцы, а за Горестями на Ройне царят волантийские галеры, но ни тот город, ни другой не претендует на воды между ними, поэтому там владения пиратов. На Кинжальном озере множество островов, где они прячутся в потаенных пещерах и секретных оплотах. Готов?
— Играть? Несомненно. К встрече с пиратами? Чуть менее.
Хэлдон убрал ширму, и они стали изучать расстановку фигур друг у друга.
— Ты учишься, — заметил Полумейстер.
Тирион был уже готов взяться за дракона, но передумал. В прошлый раз он ввел фигуру в бой слишком рано, и Хэлдон побил её своим требушетом.
— Если мы всё-таки встретим этих сказочных пиратов, я, может быть, присоединюсь к ним. Скажу, что меня зовут Хугор Полумейстер, — он двинул всадника к горам Хэлдона.
Хэлдон сделал встречный ход слоном.
— Тогда уж «Хугор Полоумный».
— Полу-умный? Мне и половины ума хватит, чтобы помериться с тобой силами, — Тирион сделал ход рыцарем, чтобы поддержать всадника. — Как насчет ставки на выигрыш?
Полумейстер вскинул бровь.
— И сколько?
— Денег у меня нет — играть будем на секреты.
— Гриф мне язык отрежет.
— А, боишься? И я бы на твоем месте боялся.
— Скорее у меня черепахи полезут из задницы, чем ты выиграешь у меня в кайвассу, — Полумейстер выдвинул вперёд своего копьеносца. — По рукам, коротышка.
Тирион протянул руку за драконом.
Три часа спустя карлик наконец выбрался на палубу облегчиться. Утка и Яндри воевали с парусом, Исилла стояла у руля. Солнце нависло над тростниковыми зарослями на западном берегу, порывами налетал ветер. «Мне нужен бурдюк вина», — подумал карлик. Ноги у него затекли от сидения на табурете, а голова кружилась так, что он чудом не свалился в реку.