— Ты, кстати, так и не показал мне, как правильно делать растирание висков.
Его руки заигрывали с травником, вновь пробуждая желание, с которым Эвону сложно было справляться. Он был уже готов поддаться, но их прервал громкий стук в дверь. В комнату ворвалась девушка.
— Эвон, один из посетителей убил Нэлин, — дрожащий в истерике голос напуганной луксурии эхом разнесся по второму этажу.
Она плакала, сжимая в руке ткань короткой юбки и нервно оттягивая ее. Не стесняясь голых мужчин, луксурия бегло осмотрела их, остановив взгляд на Эвоне.
— Лираса, подожди за дверью и дай нам одеться, — растерянно попросил ее лекарь.
— Но… Эвон… там, внизу… убили Нэлин! — рыдая, повторила девушка.
Она стояла на месте и умоляюще смотрела на него. Ее дыхание сбилось, а лицо раскраснелось. Эвон наспех застегнул рубашку, а Ресей, спешно натягивая штаны, осмотрел луксурию.
— У вас часто в борделе шлюх убивают?
Травник не понял, напуган Ресей или же это была неудачная шутка. Лираса, будто не услышав этого, продолжала умоляюще смотреть на Эвона.
— Тебе нужно уходить, Ресей, и поживее.
Лекарь пока до конца не осознавал, что ему сказала луксурия и какие последствия это повлечет. В голове роилась куча мыслей, пролетавших так же стремительно, как чайки у пристани. Но одну из них Эвону выделить все же удалось:
— Ресей, следующей встречи не будет. Прости и прощай.
— А я не хочу с тобой прощаться, Эвон, поэтому до скорых встреч, — Ресей все-таки настаивал на своем.
Травник сделал вид, что не услышал его, и, подойдя к Лирасе, коснулся ее рук.
— Тебе нужно успокоиться, милая. — Он потянул ее за локоть и усадил в кресло, в котором какое-то время назад сидел лорд Паунд. — А с тобой я уже попрощался, — обратился он к Ресею, который стоял около открытой двери и будто чего-то ждал, но, услышав слова лекаря, поклонился ему и вышел, оставив травника с луксурией наедине.
— Что нам делать? Муди в ярости… Он зовет тебя к себе, — не дождавшись, пока закроется дверь, начала Лираса.
— Что произошло? Расскажи мне все в подробностях.
Эвон подошел к закрытому шкафу. Открыв скрипучие дверцы, он осмотрел все полки и, найдя нужную стеклянную колбу, достал ее.
— Пришел господин. Очень богатый на вид, хорошо одетый и ухоженный, но немного беспокойный. Попросил самую дорогую луксурию. Сначала его хотела взять я, но Нэлин подошла к нему раньше. Я поняла, что она задумала.
Лираса нервничала: выдавали руки, которые она все пыталась куда-то спрятать. Она не могла спокойно сидеть и, стуча носком туфли по полу, ерзала на кресле.
— Лираса, милая, — Эвон высыпал содержимое колбы в кружку и залил зеленый порошок водой, — давай попробуем успокоиться. Будет достаточно одного глотка.
Он вложил кружку ей в руки, и луксурия выпила все залпом.
— Теперь глубокий вдох и выдох. — Он показал, и она повторила. — Вот так. Умница, девочка. А теперь продолжай.
— Пока клиент отсчитывал юны, я поинтересовалась у нее, предупредила ли она тебя. Она сказала, что у тебя в комнате какие-то гости и она скажет тебе потом. Ничего страшного не случится.
Эвон тяжело выдохнул. Совесть острым комом прокатилась по ребрам. Холодные шипы впивались в каждую частичку тела. На секунду задумавшись о том, смог бы он помочь луксурии, если бы не Паунд и Ресей, сразу сам себе ответил: нет. Он не слышал криков, не слышал шума и не знал, что происходит там, внизу. Сунув руку в карман брюк, он достал табак и коробок спичек. Закусив зубами самокрутку, поджег ее: кончик заблестел красным огненным узором, и парой коротких затяжек травник вдохнул горький дым.
— Этот мужчина увел Нэлин в бархатную спальню. Они были там недолго, и вскоре из комнаты вышел он один. Даже выбежал, Эвон. Он вылетел как пробка из бутылки эля.
Короткие волосы Лирасы совсем растрепались, и она тщетно пыталась убрать выбивающуюся прядь за ухо, но та все равно сразу падала на глаза.
— Будешь? — Эвон качнул рукой, заостряя ее внимание на самокрутке.
Она кивнула, и он молча подошел к ней, дав сделать большую затяжку. Она сразу закашлялась и похлопала по груди, словно пытаясь выбить горький дым из легких.
— Кто нашел Нэлин?
— Муди. — Лираса виновато посмотрела на лекаря. — Она долго не выходила из спальни, и его это разозлило. Он пошел к ней, ну и… Вот итог.
— Он ничего не знает? — задал наконец Эвон мучающий его вопрос.
— Нет, но, боюсь, скоро все поймет. Мне нельзя терять работу, пожалуйста, не сдавай меня.
Эвон понимающе покачал головой.
— Не бойся, Лираса. Муди ничего не узнает, и пока в ближайшее время обойдемся без снотворного. Если что, я возьму всю вину на себя, но, пожалуйста, красавица, не думай об этом. И скажи другим, чтобы не подавали вида.
— Эвон, мне страшно. Нэл умерла. Святые…
— Милая, я не могу тебя ничем утешить, потому что не умею, но я видел много смертей, и каждая из них так сильно ранила мое сердце, что сейчас от него ничего не осталось. Я не могу разделить с тобой скорбь. Трагедии и горе закаляют нас, это просто нужно пережить. Знаю, что вы были подругами. Мне жаль.
Девушка обняла его, прильнув мокрым лицом к его плечу. Эвон успокаивающе погладил ее по спине.
— Ну все, утри свои слезки и вечером обязательно зайди ко мне, выпьем по горячительной ягодной настойке и помолимся святой Эвер за нее.
— Нэлин была арасийкой.
— Значит, святому Ару. Помолимся сегодня всем олхи.
Травник дружески потрепал ее по голове и, выйдя с Лирасой из комнаты, пошел на первый этаж.
Эвон был близок со всеми луксуриями и луксурами, работающими в «Блажи». Если, конечно, можно назвать осмотр и лечение гениталий близостью. Многие приходили к нему за крепкими настойками, кто-то — за самокрутками, обезболивающими, заживляющими мазями и успокоительными чаями. Все знали, что он не только хороший лекарь, но и отличный слушатель. Луксурии были не прочь поплакаться ему в жилетку, пожаловаться на трудный день или же занять немного юн, чтобы купить булку хлеба для своей семьи, которая была тут не у многих. Чаще всего деньги у него занимала Нэлин. Ей было очень тяжело, и Эвон знал это. У луксурии была маленькая сестра, которая жила одна. Нэл снимала ей комнату в ночлежке и каждый день таскала туда еду, чтобы малышка не умерла с голоду. Она тратила все заработанные деньги, брала дополнительных клиентов, выполняла их самые отвратительные и извращенные желания в надежде на то, что ей сверху оставят несколько лишних монет. Как-то она пришла к Эвону с просьбой, которая его совсем не удивила.
— Дай мне, пожалуйста, то, что можно выпить, чтобы быстро уснуть. Очень быстро! И чтобы спать, не просыпаясь, до самого рассвета.
— Не можешь заснуть, красавица? Попробуй проветривать комнату перед сном, принимай горячий душ и спи в носках. Должно помочь.
— Нет, Эвон, мне нужно что-то быстродействующее. Пожалуйста.
У лекаря была такая настойка, и, недолго думая, он отдал ей весь флакончик. Ее опухшее от слез лицо растянулось в благодарной улыбке.
— Это авторский рецепт. Дикая смесь кучи растений. Действует быстро, хватит надолго. Тебе нужно пару капель на кружку воды. Будь осторожна и не злоупотребляй им. Я мог бы дать тебе успокоительный чай, но по твоему виду догадываюсь, что все совсем плохо.
— Ты очень помог мне, Эвон! Даже не представляешь как!
Эвон и правда не представлял. Позже к нему заглянул Клиф с точно такой же просьбой, еще позже — Лираса и две другие луксурии. Спустя пару дней Нэлин раздала все долги. Потом сняла другую, более дорогую, комнату для сестры. Стала покупать больше еды и даже начала себя баловать новыми нарядами. Лекарю показалось это подозрительным, и ему пришлось проследить за Нэл и клиентом, с которым она уединилась. Подсматривая через крохотную щель в двери, он увидел то, что до сих пор оставалось их общим секретом.
Лираса, Нэлин и другие луксурии, которые просили у травника сильное снотворное, опаивали посетителей. И пока те спали, обворовывали их.
— Эвон, пожалуйста, пойми нас! Мы ничего плохого не делаем, мы забираем деньги у богатых, не у бедных. Нам нужно кормить семьи. Хочешь, мы будем делить прибыль пополам с тобой?
— Нет, не хочу, но я прошу больше мне не врать. Я не стану рассказывать об этом Муди, но теперь предупреждайте меня каждый раз, когда соберетесь сделать это снова. Я невольно стал соучастником ваших преступлений, и, если что-то пойдет не так, я тоже буду виноват. А я не хочу терять работу — думаю, как и вы. Об этом больше никто не должен знать.
Эвон встал на их сторону. Тогда ему казалось это справедливым. Он захотел помочь сохранить семьи другим, пусть даже и таким способом. Эвон подумал, что, возможно, страдания луксурий окупятся и они получат те деньги, которые недоплачивал им Муди. Они заслуживали счастья и нормальной жизни, и Эвон был не вправе им мешать.
Но тогда они не знали, чем это обернется для них. Заимев деньги, луксурии, которые использовали снотворное, стали ухаживать за собой и покупать на рынке красивые платья. Богачи, приходящие в «Блажь», обращали на них внимание, выбирая для утех только их. Муди заметил растущий спрос на одних и тех же шлюх и, быстро разделив их на «обычных» и «элитных», поднял цену. Он добавил развлечений, позволял снимать несколько луксурий сразу, украсил некоторые комнаты балдахинами, подушками и коврами, ввел доплату за особые пожелания клиентов и позволил людям не ограничивать себя. Луксуриям после этого пришлось нелегко. Над ними издевались, заставляли делать ужасные вещи, а Эвон только и успевал, что варить новые снадобья и мази.
Эвон спустился вниз по большой скрипучей лестнице, ведущей в центр зала. На первом этаже было все так же шумно, словно ничего и не произошло. Луксурии вились вокруг посетителей, вольготно развалившихся на бархатных диванах. Одни продолжали танцевать перед ними, другие опаивали гостей алкоголем, а третьи, не дойдя до спальни, занимались любовью прямо на красном ковре. Уже наступил вечер, и гостей прибавилось. Выстроившиеся в оче